С утра шёл снег (СИ) - Моро Лолита. Страница 32

— Я подумаю, — попыталась я уклониться от прямого ответа. Кирилл. Он такой умный. Внимательный. Чуткий. Вряд ли явление папы, каким бы он ни был, добавит счастья в его существующий, устоявшийся мир. Не хорошо. Не правильно. Меня бы точно не обрадовало. В подобном варианте судьбы.

— Че тут мозги е…ать, Лолка! Мы уже добазарились. Берешь завтра тачку у Айка… — мамаша Кирюши бодро рассказала мне сценарий завтрашнего дня. Четко и по пунктам, с реальной привязкой событий по времени. Не могла эта, не способная в своей жизни даже маникюр вовремя сделать, женщина так спланировать завтрашнюю жизнь. Кто-то другой решил и расставил по местам за нее. Ладно. Я невольно подчинилась чужому, уверенному решению.

— Одно условие, — я уже поворачивала к воротам пляжа.

— Ну? — Женщина слушала невнимательно. Нет ей дела до моей ерунды. Стреляет глазами по редким людям кругом.

— Они не должны встретиться. Не зачем Кириллу видеть твоего козла. Вдруг окажется, что это не его отец. Не надо, — я твердо, как гранит, смотрела в ярко раскрашенное бездумное лицо рядом.

— Не ссы, Лолка. Он это. Сто пудов!

Пепа громко лаяла и просилась ко мне на руки, царапая когтями передних лап кожу голых ног. Я подхватила ее теплое тельце. Прижала к себе и велела замолчать, несильно сжимая тонкую мордочку. Собака отрывисто тявкала мне в пальцы. Терпеть не может многих людей вокруг меня и Кирюши. Сторожит.

Холодало на глазах. Море тащило в берег тяжелые валы. Ветер подталкивал зло в спину из короткой полосы пляжа вон. Прогонял домой. Шторм. Мы с Ларисой побежали, ясно чуя сырое дыхание дождя сверху и с боков. В разные стороны. До завтра.

— Тебе звонили. Два раза, — сказал негромко Гарик. Сидел на моем месте возле компьютера на рецепшене. Никто не просил его дежурить. Сам пришел.

Я пожала зябко плечами. В холле гостиницы стояло нежное тепло. Телевизор тихо гнал новости на известном канале. Опять про очередную войну. Никак не успокоятся. Дождь зло затарабанил в стекла. Я отправилась закрывать створки. Зальет холодная вода линолеум и мягкие дорожки. Кому вытирать? Мне.

— Лола, — начал Гарик, негромко, в своей манере. Я чуяла абсолютно, о чем. Восемь дней одна. Он правильно выбрал время. Трель телефона не дала продолжить.

Шесть. Прозвонили внутренние часы. Солнце глядело в спальню. Чуть слева оно уверенно красило в новое утро белые простыни и наборный паркет. Красиво. Я повернула голову. Он лежал гораздо выше на подушках. Проснулся. Мохнатый плед укрывал меня выше носа. Холодный воздух свободно разгуливал по комнате. Лез беспрепятственно в открытое настежь окно, надувая тонкую сетку тюля куполом. Выгнал давно дым моих сигарет. Зелень щедрой майской травы. Сирень. Близкая вода. Море.

— Привет. Давай что-нибудь съедим, — я потерлась щекой о плечо мужчины.

— Давай, — Гуров легко поднялся на ноги. Натянул тонкие домашние штаны и подал мне руку. Я уцепилась. Он вынул меня из простыней и прижал к себе. Поцеловал в лоб. Как маленькую.

Из широкого окна столовой открывался вид на склон горы. Сосны, ели, пихты и тд. Соседняя вилла свешивалась оттуда зеленоватой чашей бассейна. Так вот куда льется вода из корыта доктора. К Гурову в сад. Интересно.

— Тебя соседи сверху часто топят? — засмеялась я.

Гуров поставил передо мной тонкую фарфоровую чашку и блюдце. Белые, в синюю с золотом сетку. Чай исходил прозрачным паром с ясными нотами бергамота. Этот запах я учуяла в саду Егора. Забавно.

— Иногда бывает. Особенно под утро. Я даже подозреваю, кто это, — усмехнулся Гуров, продолжая накрывать на стол.

— Кто? — изумилась я.

— Одна рыжеволосая девушка, которая подвезла меня из аэропорта на машине моего соседа и очень не хотела, что бы ее друг об этом узнал, — мягко улыбнулся мужчина. Только серые глаза смотрели непонятно. Трезво.

— Это ты снизу пил эрл грей в пять утра. Я курила в саду наверху и чувствовала запах бергамотового масла, — расхохоталась громко я. В этом был явный оттенок мести. За всезнайство Гурова. — А голоса слышно?

— Я не большой любитель подслушивать. Особенно звуки чужой любви, — он продолжал улыбаться одними губами. Снял защитную пленку с тарелки. Икра в тарталетках. Красная и черная.

— Неужели слыхать? — я нахально облизала губы. Икринки прилипли. Он через стол протянул руку. Провел большим пальцем по нижней губе. Я поймала его и втянула в рот. Чуть сжала зубами и обвела по кругу быстрым язычком. Отпустила.

— Это намек? — глаза напротив стали добрее.

Я обошла стол. Скинула с плеч на пол халат. Зря. Бледно-желтые пятна еще слишком видны на плечах. Может быть, не заметит? А, плевать. Прижалась заострившимися сосками к его груди под мягкой тканью одежды. Собой к молчащему пока паху. Всем телом. Какие еще вопросы будут? Не хочу. Потянулась поцеловать.

— Что тебя вдруг так завело? Мысль о том, что я мог услышать, как ты занимаешься сексом с Вагнером на полу возле бассейна? — чемпион холодных усмешек Гуров спокойно принимал мои губы на своей груди. Ниже.

Я попыталась спустить с него штаны. Он снял с себя мои руки. Отошел. Я выпрямилась. Подняла халат с пола. Надела и завязала крепко пояс. Вернулась на свое место напротив. Уселась на табурет и занялась едой. Пропустила вопрос мимо.

— Ты обиделась? — он мягко провел пальцем по моей щеке. Снова через безопасность столешницы. Я залпом допила остывший чай.

— Нет, — я улыбнулась беззаботно. Еще чего! Нет, так нет. Что я — зверь какой? Да, зверь. Но не сегодня. — Очень вкусно. Очень приятно. Спасибо. Мне пора.

— На работу в гостиницу? — Гуров хотел поймать меня рукой, но я ловко увернулась. Пошла быстрым шагом к своей одежде. Разговаривать сейчас захочет. Выяснять что к чему. Надо смываться.

— Да, — ответила, убегая. Не стал догонять. Молодец.

Ждал меня возле калитки. Руки скрестил на груди. Я обреченно подошла. Надо попрощаться. Потянулась губами. Отстранился. Взял за подбородок жесткими пальцами. Смотрел в глаза. Я опустила веки.

— Это, разумеется, не мое дело, можешь не отвечать. У тебя все тело в старых синяках и кровоподтеках. Вариант — споткнулась и упала, не проходит. Отпечатки явно мужской ладони на обеих ягодицах. Если тебе нравится такой секс, тогда у меня нет вопросов. Но если тебе нужна помощь, то я предлагаю свою защиту. Я говорю абсолютно серьезно, — ровный, мягкий голос Гурова меня чуть не усыпил. Гудел в ухо, словно маленькую девочку уговаривал. Кто этот злой волк, который обижает тебя, моя Красная Шапочка? Никто. Конь в пальто. Не ваше дело, мсье Гуров.

— Как только, так сразу. Ты будешь первым, клянусь. Я говорю абсолютно серьезно, — я посмеялась в серые взрослые глаза. Коснулась легко щеки губами и вышла за калитку. К моим здешним двум километрам дороги добавились еще пятьсот метров. В этом элитном загоне для небедных людей еще восемь особняков. Не податься ли мне в марафонцы?

Какая-то бодрая птаха звонко провожала меня до самого городка. Я легко бежала по пологому спуску, пружиня по хорошему асфальту подошвами белых кедов. Загорелая кожа моих нижних конечностей, едва прикрытых красными шортиками, тревожила воображение ранних автомобилистов. Они украшали мой утренний бег короткими сигналами клаксонов. Я делала ручкой им в ответ. Многие из них узнавали меня:

— Привет, Лола! Бежишь? Молодец!

Я стала местной. Хорошо бежать. Легкость в теле. Радость в душе. Море вышло на меня из-за поворота дороги. Сияло, слепило, ждало и обещало. Я скоро буду, любимое!

От Саши ни слуху, ни духу скоро две недели. Вдруг он забыл обо мне навсегда? Амнезия, например. Кирпич на голову упал и амба. Редкое его кольцо вместе со всеми остальными подарками я запихнула в клетчатую сумку известного фасона и закинула на шкаф. Выбросить рука не поднялась. Я подумаю об этом завтра.

День приезда. День отъезда. Люди, дети, чемоданы. Деньги, паспорта, пропавшие полотенца. Суета. Звук дежурного телефона вырвал меня из ада гостиничного сервиса.