Смерть и прочие неприятности. Орus 1 (СИ) - Сафонова Евгения. Страница 53
Наверное, именно поэтому Еве не верилось, что формула эта способна работать.
«Это же… просто слова. Без рун, не подкреплённые даже магическим языком».
«Да. Просто слова. Потому Обмен и способны совершить даже простые маги. — Взгляд Эльена сделался почти мечтательным, и Ева поняла, что её призрачный учитель тот ещё романтик. — Главное — вера в Жнеца… и любовь. Беспрекословная, абсолютная готовность действительно, без сомнений отдать свою жизнь. — Он вздохнул, будто вспомнив нечто очень печальное. — Уверяю вас, лиоретта: Финальный Обмен столь же реален, как Мёртвая Молитва. А действие последней вы созерцали своими глазами. В Керфи сложено множество легенд и песен о тех, кто совершил Обмен, и даже я могу поведать и спеть вам не одну».
«И требуется только любовь, вера и готовность пожертвовать собой? — Ева покачала головой. — Но это же так… просто».
«Вовсе нет. Вы удивитесь, как часто люди обманываются, когда дело касается любви. И сколь немногие действительно готовы расстаться с жизнью ради другого. С верой проще, ибо свидетельств силы Жнеца множество. Впрочем, находятся и те, кто не способен искренне верить в бога, которого никогда не видел… Иные маги не верят ни в то, что Берндетт когда-то его призвал, ни в то, что силы некромантам действительно дарует именно он».
Такие, как я, к примеру, подумала Ева. Она скорее склонна была верить в Высший Разум, которому нет особого дела до каких-то там людишек на какой-то там планетке, коих во Вселенной немеряно, чем во всяких Жнецов и Садовниц. И созерцаемое ею ныне каждодневно волшебство в этом плане ничего не меняло.
В волшебство она верила и дома.
«Интересно, — произнесла девушка, высказывая неожиданную мысль, — а меня можно так воскресить?»
«Вы же сами читали. Обмен возможен, лишь пока тело не остыло».
«Я думаю, это эвфемизм. Главное — чтобы сознание и душа не успели умереть. А меня погрузили в стазис прежде, чем успели».
«Может, и получится, — поколебавшись, признал призрак. — Не знаю».
Однако, глядя в его лицо, сделавшееся задумчивым почти до мрачности, Ева поняла, что он не слишком в это верит. Либо верит, но подобная вероятность ему по каким-то причинам не слишком нравится.
«А что будет, если Обмен совершит умертвие? Вот я, например, — со смешком заметила она, желая сбить Эльена с невесёлых мыслей. — Я же уже мертва. Что тогда случится?»
«До вас не было умертвий, способных его совершить. — Судя по тому, как мимолётно изменилось выражение его лица, план сработал. — Всё зависит от того, какой теории верить. Одни маги утверждают, что этим ритуалом маг просто отдаёт любимому все свои жизненные силы, попутно забирая себе его раны. Поскольку жизненных сил у вас уже нет, отдавать вам нечего; соответственно, усилия ваши останутся тщетны. Другие утверждают, что всё сложнее — ты действительно вымениваешь у Жнеца одну душу на другую, и ритуал осуществляется при божественном вмешательстве. Душа ваша при вас. В таком случае, полагаю, ритуал осуществится, но взамен вы упокоитесь окончательно».
«Расклад в любом случае невесёлый. — Ева машинально поскребла пальцем древнюю страницу, к которой прилипло что-то, подозрительно напоминавшее засохшую капусту: кажется, когда-то драгоценное вместилище магических знаний бесцеремонно листали за едой. — Хорошо быть эльфом. Они могут просто поделиться своей жизнью, а живут они вроде бы вечно, так что в итоге даже ничего не теряют».
«Эйтлих — не замена Обмена. Обмен воскрешает мёртвых. Эйтлих предотвращает смерть, не более. Оба ритуала исцелят любую рану и любое проклятие, но эйтлих можно совершить, лишь пока сердце твоей возлюбленной ещё бьётся. И сделать это могут только мужчины».
«Сплошная дискриминация. То есть несправедливость, — поправилась Ева, не уверенная, что магический переводчик правильно передаст значение слова. Вспомнив кое-что, закрыла книгу и лукаво посмотрела на призрака. — Говорите, можете спеть мне несколько песен?..»
Песни и легенды об Обмене (о королях и принцессах, воинах и простых магах, жертвах благородных мужчин и хрупких женщин, но неизменно печальные в своей красоте) в итоге заняли весь урок. Впрочем, они с Эльеном сошлись на том, что таким образом Ева получила бесценные исторические сведения, способные очень пригодиться ей в дальнейшем.
И, как выяснилось, глубокий, чувственный и чистый баритон призрака был не менее чарующим, чем его лицо и манеры.
— Начнём с того, — кое-как отрешившись от приятных воспоминаний, изрекла Ева, когда некромант закончил с очередной порцией щепок, — что пока о твоём брате у меня сложилось не самое лестное мнение. Если правитель из него выйдет получше твоего, это ещё не значит, что я немедленно растаю лужицей у его ног. Продолжим тем, что…
В этот миг внезапность вопроса Герберта навела её на неожиданную мысль, заставившую её замолчать.
— Что? — невыразительно повторил некромант, поднимаясь с колен.
— Погоди, — глядя, как он идёт к креслу, медленно проговорила Ева. — Погоди-погоди… только не говори, что ты специально вёл себя… так. Чтобы я смирилась с тем, что мой женишок такой… вот такой, а потом увидела прекрасного лиэра Совершенство и обрадовалась, что на самом деле…
— Чушь и нелепица, — не моргнув глазом, отрезал Герберт.
— Специально, специально, — услужливо подсказал Мэт, развалившийся на каминной полке прямо поверх заставивших её ваз, как будто лёжа на расписных горлышках. — Нет, характер у него и правда скверный, но он далеко не так плох, каким хотел казаться. Врать не врал, однако при других обстоятельствах вёл бы себя совсем иначе.
— Пусть твоя болтовня не имеет ничего общего с истиной, — сев, некромант одарил демона уничижительным взглядом, — я всё равно попросил бы тебя замолчать.
— Он ведь, откровенно говоря, довольно быстро понял, что ты очень даже милая, сметливая и интеллигентная. Для девы из иномирья так просто сокровище. Так что, помимо всего прочего, держал и держит дистанцию. Чтобы случайно к тебе не привязаться.
— Я не люблю повторяться.
— Правда, я бы сказал, что последнее выходит у него не слишком…
Следующее слово утонуло в хрупком ломком грохоте, с которым дружно взорвались вазы: даже не осколками — взвившейся в воздух пылью, скрывшей демона облаком.
— Я же сказал, — опустив руку, проговорил Герберт с почти сверхъестественным спокойствием. — Замолчи.
— А твоя матушка так любовно эти вазы собирала, — донёсся укоризненный голос из фарфорового тумана, оседавшего на полку и ковёр тёплой белёсой изморозью. — Не жалко?
— Обновить обстановку бывает не лишним. И никогда не жаловал то, что бесполезно собирает пыль.
— Ну-ну. — Дождавшись, пока пыль опустится вниз, демон сверкнул фосфоресцирующими глазами в направлении Евы. — Впрочем, златовласка, не обольщайся: с прекрасным светлым чувством его привязанность пока имеет мало общего. Такой уж он… принц глубокой заморозки. Однако это уже весьма похоже на крепенькую симпатию, и если что-то вдруг подтолкнёт его в нужном направлении…
— Продолжим тем, — весьма убедительно сделав вид, что не слышала ничего, высказанного присутствующими за последние пару минут, проговорила девушка, — что никакой принц, король, эльф или бог для меня не перевесит дом.
Чёртова клякса, сердито думала она про себя, пока Герберт насмешливо морщился в ответ. Потому что очень не хотела задумываться, не вышла ли невольная привязанность — вопреки всему, включая здравый смысл — обоюдной. Пусть даже имеющей с прекрасным светлым чувством мало общего.
Учитывая все обстоятельства, даже дружески привязываться к венценосному снобу она считала очень глупым и совершенно излишним. Не говоря о большем.
— Неужели? — откликнулся некромант, каждым слогом выразив глубочайшее сомнение.
— Да. Я люблю свой мир. Люблю своих родителей, даже если порой они… обижали меня. И очень люблю свою сестру. — Она бережно отложила обломок к другим, дожидавшимся своего часа: не сращенных щепок уже осталось совсем немного. — Моя семья уже потеряла одного ребёнка. Я не позволю им потерять ещё одного.