Любовница (СИ) - "Кьяза". Страница 33

— Да, господин Прачрит.

Мы уже были дома. Мак радостно прыгал возле меня, я достала документы, и теперь с замиранием сердца ждала, что мне скажут.

— Вам нельзя ехать в Ирдарх. Подождите, не перебивайте. На словах будет все красиво. И ровно до того момента, пока вы не пересечете границу. В Ирдархе царит гуманный нацизм, чистокровные ирдархяне имеют больше привилегий, чем полукровки. Строгость нравов северного народа известно, и вы там будете человеком второго сорта.

— Я поняла вас, господин Прачрит.

Он хотел что-то добавить, но сдержался, лишь первым вышел из квартиры.

В приемной императора кроме нас было еще несколько человек, которых объединяло одно — наличие ирдархской крови в той или иной степени. Почему раньше я этого не замечала, хотя сложно отрицать наличие общих черт во внешности.

Через четверть часа нас приняли. Императорская чета, премьер-министр. Эрг Дюэль зачитал официальное послание:

— Господа, хочу вас предупредить, что пока дело не предано огласки. Многие по разным причинам покинули историческую родину, сейчас есть шанс вернуться. Репрессий не обещано, вам помогут устроиться на первое время. Однако решение надо принять именно сейчас. Вопросы есть?

— Господин Дюэль, с семьей можно посоветоваться? — спросил один мужчина.

— Нет. С момента, как вы покинете зал, запрещено вообще говорить о цели собрания. Если вы принимаете решение, то вас сопровождает сотрудник безопасности. Нам не нужны лишние волнения среди народа.

Все молчали. А у меня кружилась голова. Вот она, свобода. Выскажи желание и тебя отпустят. Там встретят, помогут. Возможно, найду родственников. Да если даже не найду! Новая чистая жизнь! Без косых взглядов, без ярлыков. Без императора и его принудительной любви! Я даже опустила голову, чтобы никто не заметил лихорадочный блеск в глазах и волнение. Человеком второго сорта? Ерунда. Здесь я вообще изгой. Да, я…

“Не смей!”

Голос Эрга Дюэля вновь прозвучал в голове. Наверно, сейчас я узнала, что чувствуют висельники, когда разверзается эшафот. Вот она свобода, протяни руку и коснись ее, но веревка уже перетягивает горло, ломая позвонки и лишая жизни.

От осознания, что не отпустят, что найдут и насильно вернут, стало обидно до слез. Хотя слово “обида” не могло описать всю бурю эмоций, что овладела мной. Рабыня. Я все равно что Джель, Ямиль или тарст. Личная рабыня императора. Мое мнение, мое желание ничего не значат, и все эти подачки в виде подарков и прогулок — ни что иное как игра в благородство, забава сильных мира сего.

От тяжких мыслей отвлекло происходящее. Воздух в зале словно звенел. Приподняв голову я с изумление заметила бледного Прачрита, который не отрываясь смотрел на императора. Бледный альбинос, словно из гипса. Первым заговорил Его величество:

— Господин Прачрит, правитель Унриель прислал особое распоряжение для вас. В нем говорится о полной амнистии.

— Я польщен оказанной честью, однако мне больше нравится теплый климат Валакании.

Император кивнул и перевел свой взгляд на остальных, упорно игнорируя меня. Удивительно, но Дигуэль Прачрит даже не смахнул капельки пота, выступившие на лбу. Он продолжал смотреть в одну точку, словно находился под гипнозом. Я почувствовала пристальный взгляд и, повернув голову, встретилась с императрицей глазами. Она застыла, не скрывая пристального внимания.

Тем временем присутствующие единогласно высказали желание уехать, я удивилась такому единодушию. К каждому, кто дал ответ, тут же подходил сотрудник внутренней безопасности, подписывали бумаги и они покидал зал. В итоге остались мы с Прачритом.

— Госпожа Ринтар? — Дюэль оценивающе смотрел на меня.

— Я… — на мгновение перехватило горло.

Сказать, что уезжаю? Они все продумали, оставив меня напоследок. У меня не было выбора. Как и не было его у остальных, по отношению к которым, я уверена, применили ментальное воздействие, устоять смог лишь Дигуэль Прачрит. Или это тоже была игра?

— Ну же, — поторопил премьер-министр.

— Я остаюсь, — слова приходилось выталкивать из себя.

Императрица на мгновение позволила себе истинным чувствам прорваться сквозь маску, в глазах мелькнуло злое удивление.

 — Вы уверены?

— Я родилась и выросла в Триоле, я считаю себя валаканийкой.

— Свободны.

Император махнул рукой, и мы с начальником, после прощального поклона уже направились к дверям, когда те распахнулись, и церемониймейстер провозгласил:

— Наместник Тиркании, Его высочество Аргид.

И вновь я присела в реверансе перед младшим братом императора. Тот лишь кивнул, обращаясь к альбиносу:

— Господин Прачрит, рад видеть. Ну что ж, возвращаетесь на родину?

— Добрый день, Ваше высочество. Я привык жить здесь.

Чувствуя себя лишней, я хотела незаметно выскользнуть за дверь, но ее уже закрыли, отрезая пути к отступлению. Быстрые взгляды на премьер-министра и начальника в надежде, что мое нежелательное присутствие заметили, что хоть сейчас я не мебель или предмет интерьера.

Альбинос тут же повернулся ко мне, делая шаг в сторону двери:

— С вашего позволения, Ваше величество.

Император махнул рукой, отпуская, однако его брат быстро добавил:

— Господин Прачрит, я привез новости о вашей семье.

Начальник протокольного отдела напрягся и быстро вернулся на место, успев сказать мне:

— Госпожа Ринтар, идите.

Под пристальные взгляды присутствующих я вышла из зала, изо всех сил стремясь сохранить внешнюю безмятежность.

В отделе царило оживленное обсуждение последних новостей, подогретое вызовом к императору. Возвращение тут же привлекло всеобщее внимание. Однако напрямую спрашивать побоялись, а намеки и нарочито громкие фразы я игнорировала.

Вечером возле места наших вечерних прогулок нас с Маком поджидал наместник Тиркании Аргид.

— Мне было интересно посмотреть на снежного пса в резиденции брата. Вы позволите, госпожа Ринтар?

— Ваше высочество, я не могу вам запретить гулять.

— Вы любезны. Как зовут его?

— Мак.

Настроение щенка настораживало. Обычно игривый, счастливый и довольный жизнью пес сейчас не отходил от меня ни на шаг.

— Собака слишком серьезной породы для такой хрупкой девушки.

— Я справляюсь и мы много занимаемся.

— Я вижу. Вы поражаете меня, госпожа Ринтар. Почему вы не уехали?

— Я родилась здесь, Ваше высочество.

Я не могла уйти, но продолжать разговор не хотелось. Агрид же меланхолично рассматривал нас с псом, лениво теребя щенка по загривку. Мак терпел.

— Это был шанс начать новую жизнь.

— Меня вполне устраивает моя.

— Правда? Поразительно. Дело в том, что я в курсе всех сплетен двора. Неужели вас устраивает всеобщий бойкот? Ваше положение?

— Не верьте сплетням, Ваше высочество. Их придумали глупые люди, у которых нет собственной жизни.

— Думаете? Что ж видимо вас действительно все устраивает, хотя мне в зале показалось, что вы несчастны и тяготитесь собственным положением. Наверно, привиделось с дороги. Что ж, не буду мешать вам наслаждаться жизнью.

Легкий реверанс и мы с Маком поспешили на вечернюю прогулку и занятия, а его высочество вернулся в резиденцию.

Наутро я узнала что из тех, в ком была хоть капля крови ирдарханина. остались лишь мы с Прачритом. Император и премьер-министр отказались отвечать на мои осторожные вопросы, предпочитая торопить с изучение камней. Вскоре я и сама забыла и о разговоре с наместником Тиркании и о странном поведении Мака, тем более мой пес подрос, у него почернел нос и глаза, и от мистической внешности ничего не осталось, лишь веселый пушистый друг, который любил и радовался мне.

Удивительно, малыш Мак стал причиной оттепели в отношении меня с остальных обитателей и сотрудников резиденции. Снежный пес, больше похожий на одуванчик с черными пуговками и носиком всех любил и всем радовался, когда мы выходили на прогулку. Пока еще маленький, он носился по аллеям, заигрывая со всеми, потявкивая на птиц. И несмотря на младые годы, Мак уже разбирался в людях. С императрицей, с которой я обязательно сталкивалась на прогулках по выходным, он был почтителен, но сторонился, словно понимая, что дерзить нельзя. С наследниками Мак играл тоже с опаской, но покорно давал себя гладить.