Офисные записки (СИ) - "Кьяза". Страница 55

— Витольд Лоллийевич, я все под впечатлением незабываемого визита в ваше бюро. Это же потрясающе, такая креативная обстановка, что даже самой захотелось творить. А какие добрые и отзывчивые люди, лишенные стереотипов мышления, умеющие находить нестандартные решения, — по мере того как говорила Петра, мне потихоньку становилось дурно.

Бросила испуганный взгляд на Вишневского, но тот, слегка наклонив голову, слушал молодую женщину, загадочно улыбаясь. Король недовольно засопел, но смолчал. Остальные с интересом наблюдали за происходящим, затаив дыхание.

— Приятно слышать столь искренние комплименты, — с легким поклоном ответил Вишневский.

— В общем вся позитивная атмосфера вашего офиса передалась мне и я решила преподнести вам подарок. Я еще помню, как ваша помощница неохотно отдавала тубус, так он ей понравился.

— Моя помощница девочка прагматичная, отметила удобство хранения в нем бумаг при прогулках до работы.

— Ну тогда я счастлива, что угодила с подарком. Тот тубус мне дорог как память, но я привезла вам новый.

Кажется Королю стало плохо, потому что он даже не двинулся, когда Петра протянула руку. Наконец, недобро блеснув на меня глазами, он нехотя протянул тубус Петре, а то торжественно попыталась вручить его почему-то мне, однако Вишневский ловко перехватил:

— Я думаю, пусть лучше у меня побудет.

— Там внутри есть и для вас. Я же говорю, атмосфера располагала к творчеству, — хитро улыбнулась Петра.

Шеф открыл подарок. Внутри был лист. Шеф передал тубус удивленному Верховскому и развернул. Я обомлела. На картинке грозный дракон, чье ээээ лицо очень напоминала Вишневского охранял букет ландышей. И все это на фоне пальм, на ветках которых висели туфли. Шеф хмыкнул и неспешно скрутил лист, пряча его в тубус.

— Спасибо, Петрограда, весьма интересная ассоциация.

— Вам правда понравилось?

— Конечно. Ландыши — цветы, занесенные в Красную книгу, редки, так что их действительно приходится охранять от любителей присвоить чужое. Уж не мне вам рассказывать, как сложно найти хорошего специалиста.

Он продолжал загадочно улыбаться, не собирайся больше развивать тему. Наши собеседники переглянулись и продолжили разговор.

Через десять минут Вишневский забрал у меня свой телефон, сам позвонил Богдану. Мы стали пробираться на выход но столь странными виражами, что я сделала мысленную пометку потом уточнить у шефа причину извилистости пути.

Уже в машине Вишневский бросил Богдану:

— На набережную.

— А Ландыш? — осторожно спросил водитель.

— Потом отвезем. Милая, ты в порядке?

— Да, все хорошо. А можно вопрос?

— Спрашивай.

— А почему мы из зала выходили такими извилистыми путями?

— Я решил, что скандал с Паулиной мне не нужен, — отрезал Вишневский.

— Паулина, Беляев, — вздохнула я, — рядом с вами опасно.

— Все проблемы появились с твоим приходом в мою жизнь.

— Отлично, я еще и виновата.

— Никоим образом, Ландыш. Просто слишком много желающих отнять у дракона его сокровища. Милая, ты просто устала. Потерпи немного, скоро отдохнешь.

— Мне теперь опасаться еще и Паулины?

— Нет, эту проблему я решу быстро.

Машина затормозила на Фрунзенской набережной. Вишневский вышел из оцепенения и попросил:

— Подожди в машине. На улице прохладно. Это не займет много времени.

Ничего не понимая, я кивнула головой. Шеф вышел на набережную и неспешно пошел вдоль парапета, глядя на противоположный берег. Я перевела недоуменный взгляд на Богдана, который медленно вел машину за шефом, приноравливаясь к его шагу. Я ожидала всего что угодно, кроме вот такой прогулки.

— Витольду Лоллийевичу нужно подумать, — пояснил мне водитель, — обычно мы сначала отвозим девушек, а потом он гуляет.

— А почему сейчас иначе?

— Значит, он вам больше доверяет. Ландыш, он человек, ему тоже иногда надо время чтобы собраться с мыслями, принять решение.

Я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза на мгновение. Вновь бросила взгляд на шефа, который уже стоял возле гранитного ограждения и рассматривал Парк Горького. Потом тихо попросила:

— Останови машину.

— Ландыш, не надо. Сейчас лучше его не трогать.

— И все же останови машину. Я тут клатч оставлю, хорошо.

Богдан послушно остановил машину. Я вышла из нее и поежилась. Промозглый ветер принес прохладу реки. Вишневский обернулся на звук и с улыбкой оперся на парапет:

— Иди сюда, Ландыш.

Когда я приблизилась, меня притянули к себе, пряча в руках. Я положила голову на грудь мужчины, слушая размеренный стук сердца.

— Я не мешаю? — на всякий случай уточнила.

— Ты не можешь мешать.

— Но остальные….

— Мне нет дела до остальных. Сейчас речь о нас двоих. Ландыш, поехали ко мне?

Витольд осторожно свернул шарж, прекрасно зная, что Петрограда следит за каждым его движением. Ждет реакции. Одна ошибка, драгоценная, его смутить откровенными намеками сложно, тем более когда все решено. Сейчас его больше волновала растерянность Ландыш. Переоценил он выдержку и самообладание девушки. Произнести общие слова и вернуть разговор в прежнее русло.

Но через минуту, когда Ландыш уже успокоилась и слегка расслабилась, Витольд увидел Паулину. Он знал, что та пришла с родителями, с ее отцом успел переговорить за кулисами, умело уходя от скрытых попыток помирить его с дочерью. Но не думал, что Паулина решится на выяснение отношений публично, иначе ее стремление подойти не назвать. Ну что ж в данный момент юная красавица подписала смертный приговор контракту отца. Витольд свернул разговор, небрежно закинул тубус за спину и повел Ландыш на выход, умело строя маршрут так, чтобы Паулина попадала на знакомых, с которыми ей приходилось обмениваться парой фраз. Сам же Витольд мог себе позволить игнорировать приветственные реплики. Ландыш послушно шла рядом. Действительно устала или затишье перед бурей?

Около машины он отдал тубус Богдану и помог девушке сесть на заднее сидение. Обойдя машину, заметил, как в дверях здания появилась запыхавшаяся Паулина. Слишком маленькая она еще, чтобы играть с ним. Он просил не врать.

Ландыш задала вопрос, он ответил максимально честно. Хитрить и лавировать не хотелось. С ней разум требовал быть максимально честным, потому что он понимал — так же как и он, ложь девочка не простит. И приходилось не договаривать, переводить тему, но не врать. Ей и… да что уже хитрить. Сам себе он тоже не хотел врать. Намеченный план дал сбой. Нет времени. Нету! Их обоих затягивала паутина эмоций. Она уже не вздрагивала от испуга, когда он прикасался к ней, он уже не мог держать дистанцию. Цветочек пах вишней, шоколадом и перцем. Пряная и соблазнительная смесь.

Холодный ветер с Москвы реки немного остудил голову. Витольд любил после серьезных встреч или мероприятий пройтись по набережным. Одиночество, ленивая вода за гранитным парапетом, медленный ритмичный шаг. Он обдумывал полученную информацию, строил стратегии, планировал дальнейшие комбинации. А сегодня все побоку. О делах подумает в понедельник. А сейчас… А ведь Петра права. Он действительно как дракон над златом. Хотя точнее сказать, словно паук, оплел вокруг Ландыша паутину, исподволь проникая в ее жизнь. Да вот только сам себя перехитрил.

Он облокотился на гранитные перила и усмехнулся, глядя на черную воду. А так ли он контролирует ситуацию, как он хочет думать? Кто из них сильнее? Он со своими расчетами и тайными планами. Или она — искренняя и немного наивная. Настоящая.

Сзади хлопнула дверь. Он обернулся. Ландыш, зябко поеживаясь, вышла из машины и робко шагнула к нему. Он облокотился на парапет и позвал:

— Иди сюда, Ландыш.

Доверчиво подошла. Витольд обнял ее, пряча от ветра и слегка задержал дыхание, когда рыжая головка легла на грудь.

— Я не мешаю?

— Ты не можешь мешать.

— Но остальные….

— Мне нет дела до остальных. Сейчас речь о нас двоих. Ландыш, поехали ко мне?