Дело о шубе деда Мороза (СИ) - Орлова Анна. Страница 2

Обошлось. Госпожа Ислана сменила иззелена-бледный цвет лица на негодующий румянец. Открыла рот, но высказаться не успела. В воздухе под общий восхищенный вздох соткался невесомый ледяной мостик. Конец его лег под ноги Исаре, на другой стороне улыбался в накладную бороду ее загримированный папочка.

Упрашивать малышку не пришлось. Она ловко цапнула обеих кукол у опешивших бабушек, вскочила и вприпрыжку рванула на сцену. Чего-чего, а публики дочка не боялась.

Я осталась в окружении двух злющих, как кобры, бабушек. Уф, а ведь любимый скальпель остался дома! Зато в кармане ждал своего часа перевязанный ленточкой набор из резекционного ножа, долота и костных ножниц, который я собиралась презентовать дочке. Исара давно выпрашивала «настоящие» инструменты.

Надо думать, мама и «свекровь» что-то поняли по моему лицу. Дружно отвернулись и уставились на сцену, где Исара как раз взгромоздилась на стул возле украшенной конфетами и огоньками елки под потолок. Звонкий голосок дочки выводил что-то про елочку, Новый год, зайчиков и прочую ерунду.

В зале утирали глаза и шмыгали носами. Очень, очень трогательно!

Но сентиментальный стишок вдруг прервался на полуслове. Исара склонила головку к плечу, задумчиво потеребила бантик — и решительно спрыгнула вниз. Потопала к елке, поднырнула под густые ветви, сдернула белую ткань, сложенную у основания ствола неловкой имитацией сугроба. И позвала громко, на весь зал:

— Мама! Мамочка, иди сюда. Тут труп!

А голосок-то какой звонкий, радостный! Словно ей преподнесли долгожданный подарок.

Исмир стремительно рванул к дочке. Нагнулся, процедил что-то сквозь зубы и резко выпрямился.

— Никому не выходить из зала! — прогремело повелительное. — Оставайтесь на своих местах. — И, уже тише: — Хельга, вызови полицию.

Тетя отрывисто кивнула и исчезла за кулисами, а я рванула к елке. Плюхнулась на сцену коленками, не жалея новое платье. А публика уже опомнилась, зашумела.

А я быстро осматривала тело. Мужчина лет тридцати, ухоженный, в хорошей физической форме. Одет (точнее, раздет) в «семейные» трусы, туфли, белые варежки и шапку, а также накладную бороду.

Труп давно остыл, судя по локализации трупных пятен, его не двигали.

Хм, любопытно.

— Мертв, — озвучила я очевидное. — Около суток.

— По-настоящему? — восхитилась мамина дочка, сунув свой любопытный носик мне под руку. Зато кукол она старательно прижимала так, чтобы они ничего не «видели». Малы еще на такое смотреть!

Я спохватилась. Надо Исару чем-то занять! Поручать бабушкам не хотелось, Исмир сам наверняка захочет поучаствовать в расследовании. О, идея!

— Держи, — я сунула дочке припасенные инструменты.

— Это мне?! — Исара тут же вцепилась в них обеими руками, не веря своему счастью. Забытые куклы валялись на полу.

— Тебе-тебе, — ответила я рассеянно. — Только не порежься. Иди поиграй, ладно?

Она лишь фыркнула, любовно погладила резекционный нож пальчиком… Потом нагнулась и цапнула ближайшую куклу за ногу.

— Буду умницей, — пообещала Исара серьезно и уволокла добычу в сторону.

Вовремя. На сцену взлетела моя мама.

— Регина, что это… — ее взгляд остановился на трупе, букет полетел вниз, голос затих. Из горла матушки вырывалось только сипение. Она таращила глаза и тыкала пальцем. — Он… Это… Он!

— Кто? — поинтересовался Исмир, срывая мешающую бороду.

— Бьярт, — подсказала вернувшаяся тетя Хельга. В руках у нее дрожала погасшая сигарета. — Полицию я вызвала, входы-выходы из театра перекрыли. Что дальше?

— Ждем, — пожал плечами Исмир.

— Тот актер, что ли? — сообразила я. — Пропавший?

— Он самый, — хмуро подтвердила тетушка, сунув в рот так и не зажженную сигарету.

— Ты откуда его знаешь? — я перевела взгляд на маму, которая по-рыбьи хватала ртом воздух.

— Так он ее любовник, — сообщила тетя тем же обманчиво ровным тоном. Подумала и уточнила: — Был.

— Сын, что здесь происходит? — ледяным тоном поинтересовалась госпожа Ислана.

«Свекровь» — с лицом мороженой селедки — поднималась на сцену.

Я покосилась на дочку, которая на стульчике в стороне деловито, по всем правилам, вскрывала первую куклу. Вторая скромненько ждала своей очереди.

В голове крутился припев из недавно услышанной песенки: «Весело, весело встретим Новый год!»

И веселье началось.

Гул встревоженных голосов. Чьи-то истеричные рыдания и тихие всхлипы. Мэр, громогласно требующий объяснений. Любопытные, которых не отпугивали даже драконы. Рев малыша, канючившего сказку. Одним словом, дурдом.

Эринг ворвался вихрем. Хмурый, встревоженный, злой. Как всегда, без шляпы — на непокрытых волосах еще не успели растаять снежинки.

— Разойдитесь! — зычно потребовал констебль Амунди, ледоколом рассекая толпу. — Дайте дорогу! Разойдитесь!

— Что тут у нас? — Эринг зябко (или азартно?) потирал руки.

Картина маслом: елка весело мигает огоньками, расцвечивая странными оттенками тело несостоявшегося Деда Мороза в одних трусах. Рядом хмурится Дед Мороз нынешний, дымит очередной сигаретой Снежная дева, Исара в сторонке тихо играет с куклой (если не присматриваться!), госпожа Ислана наблюдает за внучкой, мама рыдает, закрыв лицо руками.

Я отряхнула руки и объяснила коротко:

— С учетом холода в помещении, похоже, что смерть наступила около суток назад. Точнее скажу после вскрытия, сам понимаешь.

— То есть эту всю толпу можно распускать по домам? — мгновенно понял приятель. — М-да, веселенькое дельце. Тело опознали?

— Да, — кивнула я. — Некий Бьярт, актер, должен был играть роль Деда Мороза. Пропал вчера.

— Не явился вечером на репетицию, — вставила тетя Хельга.

— Явился, — хмыкнул Эринг, присаживаясь на корточки возле трупа. — Только поучаствовать уже не смог. Кстати, во сколько репетиция-то была?

— В шесть, — тетя, неслышно ступая, остановилась рядом.

— Амунди! — окликнул Эринг. — Спроси охранника, во сколько вчера пришел потерпевший. У зрителей возьмите паспортные данные и отпустите.

— Слушаюсь! — козырнул констебль.

Эринг быстро, но внимательно осмотрел труп. Почесал в затылке и обернулся:

— Что скажешь, Регина? — нахмурился сурово: — Посторонних просьба освободить место преступления!

Мама заревела еще горше.

— Элина не посторонняя, — объяснила тетя Хельга после очередной затяжки. — Она, хм, дама сердца убитого. И не только сердца.

Эринг задрал брови.

— Даже так?! Интересно…

В глазах его сверкнул знакомый огонек. Еще бы, первая версия прямо напрашивалась.

— Убит выстрелом в упор, — вмешалась я. — Следов пороха на кожных покровах нет — на момент убийства жертва была одета.

— О как, — Эринг склонил голову, разглядывая мизансцену. — И куда же подевался костюм?

— Скорее шуба, — я переступила с ноги на ногу. От непривычных каблуков ныли икроножные мышцы. — Судя по рукавицам и шапке, он был в сценическом костюме. Как у Исмира.

Эринг обернулся, смерил взглядом невозмутимого ледяного дракона.

— Хм, тогда почему на жертве туфли, а не валенки?

Я только плечами пожала. Это уж господину следователю виднее…

Работа кипела: опросы, протоколы, осмотры. Исмир с мамой и дочкой отправились домой. Поначалу Исмир предлагал остаться, но я представила ближайшие часов пять-шесть в обществе своей надменной «свекрови», читающей нотации из-за неподобающих порядочной малолетней драконице увлечений… и содрогнулась. Сама Исара увлеченно кромсала бедных кукол и в ус не дула, всецело довольная собой, миром и подарками. Бабушки приходят и уходят, а резекционный нож остается!

Я слонялась без дела, дожидаясь, пока деятельный Эринг тут закончит и передаст тело мне на вскрытие.

— Регина! — позвал приятель, выглянув в коридор. — Давай пошушукаемся?

— Давай, — согласилась я. Что это нашему гению сыска понадобилось от скромного патанатома?