Зеленые холмы Африки - Хемингуэй Эрнест Миллер. Страница 39

«Боже правый!» — мысленно ахнул я. Все антилопы были похожи одна на другую, и я выбрал самую крупную, принимая ее за самца. Все они бежали стадом, но только теперь появился настоящий самец! Даже в тени я видел, что этот совсем черный, на солнце шкура его блестела, рога, большие и темные, круто загибались назад, они почти касались концами середины спины. Да, вот это действительно был самец! И какой красавец! — Думи, — шепнул мне на ухо М'Кола. — Думи! Я выстрелил, и самец упал. Потом он вскочил на ноги и кинулся вслед за стадом, которое бежало то врассыпную, то сбиваясь в кучу. Я потерял его из виду. Но вот он показался снова-бежал вверх по долине, в высокой траве, — я вторично ранил его, и он скрылся из виду. Все стадо теперь неслось вверх по склону над долиной, все выше и выше, справа от нас, неслось стремительно, врассыпную, к лесу по ту сторону долины. Теперь, увидев настоящего самца, я знал, что все это самки, и раненная мною антилопа тоже. Самец больше не показывался, но я был уверен, что мы найдем его в высокой траве, там, где он упал.

Все туземцы уже вскочили, пожимали мне руки, тянули за палец. Потом мы со всех ног кинулись вниз, мимо деревьев, через овраг к лугу. Глаза, мозг. все во мне было зачаровано чернотой этого самца, изгибом его длинных рогов, и я благодарил бога, что успел перезарядить ружье, прежде чем зверь выскочил. Но я потерял хладнокровие и в волнении стрелял куда попало, лишь бы ранить антилопу, вместо того чтобы точно выцелить уязвимое место, поэтому мне теперь было стыдно. Зато все остальные были опьянены успехом. Я предпочел бы идти медленно, но их невозможно было удержать, они неслись вперед, как гончие. Когда мы пересекли луг, на котором впервые увидели стадо, и достигли того места, где самец скрылся из виду, оказалось, что трава здесь выше человеческого роста, и тогда все замедлили шаг. К ручью сбегали два размытых, заросших оврага в десять-двенадцать футов глубиной, и то, что представлялось нам сверху гладкой травянистой чашей, оказалось очень неровной коварной впадиной, где трава была по пояс, а порой даже выше головы. Мы сразу же заметили кровавые следы, которые вели влево, через ручей и дальше по склону холма. Я подумал было, что это след первой раненой антилопы, но она как будто описала не такой широкий круг, когда мы глядели на нее сверху. Я пошарил вокруг, но не мог отыскать следов самца среди всей этой путаницы; здесь, на пересеченной местности, среди буйной травы, трудно было определить, куда он скрылся.

Все туземцы хотели идти по кровавому следу, и отговорить их было столь же трудно, как заставить плохо натасканных собак искать убитую птицу, когда они рвутся вслед улетевшей стае.

— Думи! Думи! — сказал я. — Кубва сана! Самец. Большой самец. — Да, — подхватили они. — Вот! Вот! — Они указывали на кровавый след, который вел через ручей.

Наконец я согласился идти по этому следу, надеясь отыскать обеих антилоп и зная, что самка тяжело ранена, а самец в силах еще продержаться. Кроме того, я мог ошибиться: а вдруг это действительно след самца, вдруг он незаметно свернул в высокой траве и пересек ручей здесь, пока мы бежали вниз по склону? Ведь я уже ошибся один раз.

Мы поднялись на холм и в лесу увидели обильные брызги крови; тогда мы свернули вправо, карабкаясь по крутому откосу, и над долиной, среди скал, спугнули черную антилопу. Она понеслась вскачь по камням. Я сразу понял, что животное не ранено, и, несмотря на темные, загнутые назад рога, по каштановому цвету шкуры определил, что это самка. Определил как раз вовремя: я уже было слегка нажал на спуск, но тут сразу опустил ружье. — Манамуки, — сказал я. — Это самка.

М'Кола и оба местных проводника подтвердили это. А ведь я чуть было не выстрелил. Не прошли мы и пяти шагов, как подняли вторую антилопу. Но эта отчаянно мотала головой и не могла прыгать по скалам. Она была тяжело ранена, и я, тщательно прицелившись, перебил ей шею. Мы подошли к антилопе; она лежала на камнях, большая, темно-коричневая, почти черная, с черными рогами, красиво загнутыми назад, с белыми отметинами у глаз и белым брюхом. Но это был не самец.

М'Кола, все еще сомневаясь, ощупал короткие, недоразвитые соски, сказал: «Манамуки», — и печально покачал головой. Это была та первая антилопа, на которую мне указал Гаррик.

— Самец там, внизу, — сказал я.

— Да, — согласился М'Кола.

Я решил выждать, пока раненый зверь ослабеет-если только он действительно ранен, — а потом спуститься в долину и отыскать его. Поэтому я велел М'Кола сделать первые надрезы, чтобы Дед мог освежевать добычу, пока мы будем разыскивать самца.

Я сделал несколько глотков воды из фляги. После бега и лазанья по холмам мне хотелось пить, к тому же солнце поднялось уже высоко, и становилось жарко. Мы спустились по другому склону долины и стали искать в высокой траве след самца. Но найти его нам не удалось. Антилопы сначала бежали стадом, и все следы были запутаны или стерты. Мы обнаружили пятна крови на траве, где я впервые ранил самца, потом эти пятна исчезли и снова появились там, где кровавый след самки свернул в сторону. Но дальше следы расходились веером, — отсюда животные уже врассыпную бежали вверх по долине и через холмы. Мы снова потеряли было след, потом шагах в пятидесяти вверх по долине я нашел брызги крови на травинке, нагнулся и сорвал ее, но тут же пожалел об этом. Нужно было бы привести сюда остальных: ведь все они, кроме М'Кола, уже теряли веру в то, что я ранил самца.

Мы не нашли его. Он исчез. Сгинул. А может, его и не существовало вовсе? Как доказать, что это действительно был самец? Не сорви я окровавленную травинку, мне удалось бы убедить их, у меня было бы доказательство. Сорванная, она имела значение лишь для меня и М'Кола. Но больше я нигде не нашел крови, и следопыты работали без особого усердия. Оставалось одно: обшарить каждый фут высокой травы, каждый фут в оврагах.

Стало уже жарко, и все они только притворялись, будто ищут.

Подошел Гаррик.

— Все самки, — сказал он. — Самца не было. Просто очень большая самка. Ты убил большую самку. Ее мы нашли. А другая, поменьше, убежала.

— Слушай, ты, безмозглый болтун! — сказал я и стал объяснять ему на пальцах:

— Семь самок. Потом пятнадцать самок и один самец. Самец ранен. Ясно?

— Нет, все самки, — упорствовал Гаррик.

— Подранена одна большая самка. И один самец. Я сказал это таким уверенным тоном, что они согласились со мной и некоторое время усердно шарили в траве, но я видел, что постепенно все теряют надежду.

«Эх, будь со мной хорошая собака! — подумал я. — Одна только хорошая собака!»

Опять подошел Гаррик.

— Все самки, — сказал он. — Очень большие коровы.

— Сам ты корова, — ответил я. — Очень большая корова. Мои слова рассмешили вандеробо-масая, уже являвшего собой настоящее олицетворение скорби. Брат Римлянина, по-видимому, еще верил в существование самца. «Муж» теперь уже не верил ничему и никому. Пожалуй, он не верил даже, что я накануне убил куду. Впрочем, после моей сегодняшней стрельбы я не мог осуждать его за это.

Подошел М'Кола.

— Хапана, — сказал он мрачно. Потом добавил:

— Бвана, ты попал в этого быка?

— Да, — ответил я. На мгновение я и сам уже усомнился в существовании самца. Потом снова вспомнил густую, лоснящуюся черноту его шкуры и высокие рога, которые он сразу же откинул назад, вспомнил, как он бежал, выделяясь среди всего стада, черный как смоль, и М'Кола вслед за мной в своем воображении увидел этого самца сквозь туман недоверия, свойственного дикарю, который верит только в то, что видит.

— Да, — подтвердил он. — Я видел. Ты его ранил. Я снова начал считать:

— Семь самок. Я убил самую крупную. Пятнадцать самок, один самец. Я подранил самца.

На миг все опять поверили мне и принялись за поиски, но вера их мгновенно испарилась под палящими лучами солнца, среди высокой, колыхавшейся травы.

— Все самки, — снова объявил Гаррик. Вандеробо-масай кивнул, разинув рот. Я чувствовал, как спасительные сомнения овладевают и мной. Ведь легче всего было махнуть рукой и не бродить под солнцем по этой голой ложбине и крутому скату. Я сказал М'Кола, что мы осмотрим долину с обеих сторон, кончим свежевать самку, а там уж вдвоем спустимся вниз и разыщем самца. При таком недоверии со стороны моих спутников не имело смысла продолжать с ними поиски.