Тень рыцаря - де Кастелл Себастьян. Страница 76

– На самом деле у меня есть замечательная причина, – ответил я. – Я хочу предупредить герцога Джилларда о том, что кто-то планирует его убить.

Пэррик встал как вкопанный и посмотрел на меня так, словно я вошел в бальный зал совершенно нагой.

– Фалькио. – Он глубоко вздохнул и продолжил: – Святые угодники, и это всё? Кто-то уже пытался убить герцога, мы поймали этого ублюдка три дня назад.

Я оглянулся на двадцать рыцарей, которые окружали нас, и ухмыляющегося Шивалля и вошел в тронный зал. Герцог поклялся убить меня, и у него больше не было причин оставлять меня в живых.

Джиллард, герцог Рижуйский, красавцем не был, но следил за своей внешностью. Как и большинство аристократов, он держал себя в форме, одевался в лучшие наряды и мог похвастаться идеальной прической. Благодаря умелому брадобрею и прекрасным маслам, привезенным из других стран, его черные волосы и коротко стриженная борода выглядели всегда ухоженно. В бархатных одеждах пурпурного цвета, отделанных золотом и серебром, он восседал на рижуйском троне, возвышаясь над всеми, как судья, собирающийся вынести приговор. Видимо, и впрямь на это надеялся.

– Наконец-то ты в моих руках, Фалькио валь Монд; что же мне с тобой делать? – Он беспокойно крутил золотое кольцо с огромным красным самоцветом на пальце. Довольно странный жест для человека, который мог убить нас мановением руки. – Ты никогда не приходишь один, всегда приносишь с собой проблемы. – Он подался вперед и поглядел на Валиану. – Вижу, привел с собой девчонку, которую Патриана пыталась выдать за мою дочь. Выглядишь неважно в этом потертом плаще, дорогуша. Хочешь, чтобы я приказал Шиваллю принести тебе хорошее платье?

Валиана вежливо присела.

– Так мне гораздо удобнее, ваша светлость.

– Плащ может стеснить тебя в будущем, – заметил Джиллард.

Пэррик заговорил прежде, чем я успел сказать хоть слово:

– Ваша светлость, прошу вас, выслушайте Фалькио. Он…

– Молчите, сэр Джайрн или как вас там… Пэррик? Кем бы ты ни был, ты не раз спасал мою жизнь, и теперь мне приходится думать, с какой целью. Ты все еще дышишь, а не захлебываешься кровью лишь потому, что я еще не решил, стоит ли мне отрубить тебе голову как предателю или повесить как лазутчика.

– При всем моем уважении, ваша светлость, – сказал я, – вряд ли вы можете обвинить Пэррика в том, что он лазутчик.

– Нет? Шивалль сказал мне, что он шнырял у меня дома под видом рыцаря около пяти лет.

– Да, ваша светлость, но по справедливости стоит добавить, что король умер прежде, чем Пэррик приехал сюда, так что для кого ему было шпионить? Вы понимаете, о чем я?

– Думаешь, сейчас время демонстрировать свои способности к дебатам? – улыбнулся Джиллард, и улыбка его была совсем не доброй. И все же под этой самоуверенной ухмылкой скрывалось кое-что еще – беспокойство, а может, даже страх.

Шивалль встал.

– Ваша светлость, позвольте, я позову свою охрану и прикажу им разобраться с изменником.

– На колени, – потребовал герцог. – Лучше тебе стоять на коленях, Шивалль. Не знаю, за что я вообще тебе плачу, раз ты до сих пор не смог выяснить, что один из моих рыцарей-капитанов на самом деле шкурник.

Червь-переросток тут же рухнул на колени, чем очень меня порадовал.

– А теперь ты, – сказал Джиллард, взглянув на Пэррика. – Ты был лучшим из рыцарей до сего часа. Но, несмотря на всё, что ты сделал для меня в прошлом, почему я должен верить тебе сейчас, если знаю, что ты – предатель?

Тень наползла на лицо Пэррика.

– Разве предатель спас вашу жизнь три года назад, когда посол из Авареса попытался воткнуть нож вам в горло? Или предатель не дал вам погибнуть, когда ваш конь сломал ногу и вы едва не свалились в каньон? – Пэррик повернулся ко мне с выражением вины на лице. – Или предатель стоял и смотрел, как вы…

Джиллард вскочил с трона.

– Все это ты делал по приказанию мертвого тирана, а не из преданности мне!

Воспоминания о последнем визите в Рижу внезапно пробудили во мне гнев, и только рука Кеста помешала мне обнажить рапиру. Как Пэррик мог служить такому негодяю, как Джиллард? Как он мог стоять рядом с ним каждый день и смотреть на все его зверства? Почему король Пэлис отдал Пэррику подобный приказ? И как он мог выполнить его?

И все-таки я понимал, что только прошлые заслуги Пэррика могут нас сейчас спасти.

– Ваша светлость, – сказал я, – думаю, я смогу назвать поразительную причину, почему вы можете доверять Пэррику.

Герцог сел, все еще глядя на Пэррика.

– Неужели? Считаешь, что тебе удастся убедить меня в верности шкурника?

Я выбирал слова очень осторожно.

– Когда я в последний раз оказался в вашем дворце, вы отправили меня в темницу. И подвергли меня избиениям. А затем позволили Патриане… позволили ей пытать меня и Алину. – Я повернулся к Пэррику, почти чувствуя вину за то, что собирался сказать. Почти. – Ты все это время был здесь: когда люди герцога притащили меня сюда в цепях, когда они бросили меня в темницу и истязали. Ты все это время находился здесь, во дворце.

Лицо Пэррик стало мертвенно-бледным.

– Святые угодники, Фалькио, прости. Я знаю, ты, должно быть, презираешь меня, и не виню тебя за это. Но ты должен мне поверить: король заставил меня поклясться… Он заставил меня поклясться: что бы я ни увидел, что бы ни сделал герцог… Фалькио, я бы никогда…

Я оборвал его взглядом, не будучи готов простить. Еще не готов.

– Если бы этот человек хотел предать вас, герцог Джиллард, то разве он бы не сделал этого давным-давно?

– Полагаю, что это так, – наконец выговорил он. – В конце концов, меня так часто предавали, даже мой палач, и тот… – Он наклонился вперед. – Знаешь, мы поймали его на следующий день.

– Он никак не связан с моим побегом, – сказал я чуть быстрее, чем нужно, чтобы мне поверили.

– Он открыл дверь и выпустил тебя! – бросил герцог. – Он признался в этом, а потом начал повторять королевские законы и твердил их снова и снова, хоть ни одного не произнес правильно. Он выкрикивал их мне в лицо, гордясь собой. Гордыня его поутихла, когда мы подвесили его на дыбу.

– Ближе к концу он начал звать тебя по имени, – сказал Шивалль из-за спины, надеясь вернуть себе расположение герцога. – Наверное, и другие тоже так делали в течение многих лет.

– Фалькио, – предупредил меня Кест.

– Всё в порядке, – ответил я, хотя рука моя то и дело тянулась к рапире. – Вы глупец, ваша светлость, если хотите играть в месть в то время, когда страна разваливается у вас на глазах.

– Мой палач предал меня, – повторил Джиллард, ударив кулаком по подлокотнику трона. Он быстро взял себя в руки, взглянув на Пэррика. – Но не ты. Ты бы мог освободить шкурника, если бы захотел, ты бы мог с легкостью сделать это и не попасться.

Пэррик выглядел так, словно его сейчас стошнит.

– Очень хорошо, – сказал герцог наконец, крутя кольцо на пальце. – Допускаю, что у меня есть причина доверять Пэррику. Но тебе, Фалькио валь Монд, почему я тебе должен верить? Ты даровал мне свободу, когда мои люди подвели меня в Пулнаме, но это был лишь политический маневр с твоей стороны. Мы с тобой стоим по разные стороны.

Я ждал этого. Оглянулся на моих плащеносцев, старых и новых, надеясь, что не приговариваю их к тому, чтобы их похоронили под тяжелыми каменными плитами дворца Джилларда.

– Я не на вашей стороне, ваша светлость. Да и как может быть иначе? Вы чудовище. Вы приказали уничтожить семью Тиаррен и многих других по вымышленным причинам. Послали за мной убийц, каких только нашли – нет, хуже, не за мной, а за наследницей короля. И, проиграв в Ганат Калиле, вы попытались нарушить свой собственный закон и прикончить Алину. Вы – ядовитая гадина, герцог Джиллард; у меня есть самые серьезные намерения когда-нибудь увидеть, как вы расстанетесь со своей головой.

Герцог насторожился.

– Что ж, это всё облегчает…

– Но не сегодня, не сейчас. Ваша смерть будет последней каплей, которая потопит страну. Если тот, кто убил герцога Исолта и герцога Росета, доберется до вас, то гражданская война и ваша милая дочурка Трин ввергнут нас в такой ад, который никому и не снился.