Тень рыцаря - де Кастелл Себастьян. Страница 86

Но почему они убили третьего? Может, он стал сопротивляться, когда понял, что остальные двое задумали? Сохранилась ли у них хоть капля совести?

– В чем дело, шкурник? – издевательски спросил Тужан. – Нечего сказать? Не хочешь узнать, как я отсюда выберусь после того, как убью Джилларда? И мальчика, разумеется, тоже.

Я не ответил, потому что был уверен: когда погибнут герцог и его сын, а потом и все мы, Тужан убьет дашини и представит себя горюющим героем, который сумел отомстить за своего герцога. Это наверняка понравится его товарищам: многие из них и без того презирают Джилларда. Он станет говорить о рыцарской чести, о воле богов и о шансе основать новую, славную династию, и рыцари его поддержат. Мне не было до всего этого дела: единственное, о чем я сейчас думал, – это как спасти мальчика и пронзить клинком черное сердце Тужана.

Валиана сидела в углу, скорчившись. В глазах ее плескался ужас, вызванный порошком дашини; она столкнулась со мной взглядом и попыталась взять себя в руки и встать, но тут же упала на пол и вскрикнула от страха, слезы заструились по ее лицу. Проклятые дашини и их чертов порошок. Как же отвратительно, что люди, умеющие так хорошо драться, используют яд, чтобы ослабить своих противников.

– Ну же, шкурник. Ты наверняка умираешь от любопытства и хочешь узнать, почему мы с сэром Одиаром решили убить нашего герцога и его единственного сына. Почему трижды прославленные рыцари…

– Пожалуй, нет, – ответил я, лихорадочно ища выход. – Полагаю, вы просто негодяи и трусы. Другого ответа мне и не требуется.

Я не мог метнуть в него нож: даже если бы просунул руку с клинком сквозь прорезь, мне не удалось бы размахнуться, чтобы причинить ему серьезный вред. А ему достаточно двинуть рукой, и он свернет Томмеру шею. Если бы Брасти был здесь, он бы выстрелил Тужану прямо в глаз или еще куда-нибудь, но я не мог похвастаться такой меткостью.

Будь ты проклят, Брасти, что бросил нас, когда ты так нам нужен!

– Мы – люди чести! – прорычал Тужан, обиженный тем, что я не уделил должного внимания его хладнокровному злодейскому плану. – Герцоги подвели рыцарей Тристии. Они подвели всю нашу страну. Они…

– Замолчи, – сказал я. – Ты мешаешь мне думать.

Уф оттолкнул меня и начал бросаться всем телом на дверь, снова и снова. Он был сильнее, чем кто бы то ни было, и железная дверь задрожала под его натиском. Возможно, лет через сто он бы ее и выбил.

– У тебя есть план, крутой парень? – выговорил он, тяжело дыша.

План у меня был. Пусть и не очень хороший. В первый раз, когда на мне испробовали пыль, я чуть не задохнулся от страха. Однако Киллата перенесла эту пытку немного легче, и другие женщины тоже: возможно, они могли лучше противостоять порошку… и тогда, может, у нас есть шанс.

Прости, Валиана. Никого нельзя заставлять проявлять подобную храбрость.

– Думаешь, ты тут в безопасности, Тужан? – прокричал я сквозь прорезь. – Ты поступил глупо, запершись в одной камере с плащеносцем.

Тужан захохотал.

– С ней-то? Знаешь, шкурник, когда я впервые услышал, что король стал набирать в ряды странствующих магистратов баб, то подумал, что это какая-то шутка. Есть причины, по которым бабы никогда не станут рыцарями, шкурник.

– Есть причины, по которым рыцари никогда не станут плащеносцами, – ответил я. Посмотрел на Валиану, надеясь, что удастся перехватить ее взгляд, но она лишь бормотала что-то и трясла головой снова и снова. – Это страшно, – крикнул я ей. – Все равно что стоять на утесе и смотреть в пропасть, а потом сообразить, что потерял равновесие и…

– Ты теряешь время, шкурник, – прервал меня Тужан. – В первый раз, когда мы испробовали порошок на мальчишке, я немного просыпал себе на кожу и потом орал и бегал, как сумасшедший.

Уф, стоявший рядом, хохотнул.

Похоже, ты не так уж крут, а?

Закрой пасть, пес, – сказал Тужан. – Когда мы проведем в Рижу праведную чистку, ты будешь болтаться на виселице рядом с герцогом.

– Висеть радом с герцогом? Большая честь для меня, а?

– Валиана, – продолжил я. – Вдохнуть пыль – все равно что впустить ад в свое сердце, я это знаю. Ужасно! Большинство людей не способны с этим справиться. Но за большинством людей не гоняются армии по всей северной Тристии, чтобы убить их, как они гонялись за тобой. Большинство людей никогда не брали в руки клинок, не дрались с солдатами в два раза крупнее них и в десять раз опытнее, как это делала ты.

– Я сломаю мальчишке шею! – выкрикнул Тужан.

– Тогда получишь кинжалом в сердце, умник, а? – сказал Уф.

Тужан прижал Томмера еще крепче. Мальчик немного повернул голову, и теперь на меня смотрели три пары глаз.

– Валиана, – сказал я успокаивающим, насколько возможно, голосом. – Многие бы просто скорчились на полу и не стали бороться с пылью, но им никогда и не говорили, что вся их предыдущая жизнь – одна сплошная ложь. Они не узнавали, что оказались совсем не теми, кем себя считали. Они не восставали против целого мира, как это сделала ты.

Я давил на решетку, пытаясь просунуть руку сквозь прорези.

– Валиана, ты справилась с большим количеством страхов, чем любой живущий на земле. Тебя не остановит какая-то пыль, созданная кучкой трусов, которые так боятся этого мира, что вынуждены скрывать лица за масками. Ты не такая. И раньше ты такой не была, и уж тем более не станешь теперь.

Тужан быстро повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Когда он обернулся ко мне, то даже сквозь ткань, закрывавшую рот и нос, я смог разглядеть отвратительную ухмылку.

– Хорошая мысль, шкурник: думаешь, что смог бы уговорить ее проявить отвагу, словно ты какой-то жалкий уличный священник? Должен признаться, меня тронуло, когда ты пытался уболтать меня у двери. «Когда вы были ребенком, вы же мечтали стать героем». Отлично сказано, шкурник, но, к сожалению, ни тогда, ни сейчас твои слова ни на что не повлияли. Боюсь, в жизни всё бывает не так. – Он наклонился и поднял с пола клинок. – Скоро сюда придут мои друзья.

Я пропустил его слова мимо ушей.

– Валаиана, пришло время, – твердо сказал я. – Ты говорила, что хочешь, чтобы твоя жизнь имела смысл. Так сделай это сейчас. Время пришло. Встань и убей этого сукиного сына ради меня.

Она взглянула на меня – рот ее перекосился от страха, словно моя просьба казалась намного хуже того, что она увидела под воздействием пыли. Но медленно, очень медленно она заставила себя встать и потянулась за клинком.

Тужан услышал скрип ее плаща и обернулся, и в этот миг я метнул нож. Мне повезло: клинок попал рыцарю в плечо, он вскрикнул и отпустил Томмера. Я достал второй, но, прежде чем успел его метнуть, рыцарь схватил Валиану за воротник и бросил ее к железной стене. Она отскочила к двери, на миг коснувшись пальцами моей руки. Ее колотило.

– У тебя получится, – прошептал я. – Бояться нечего, но…

Она поглядела на меня сквозь прорези в двери. Дрожащие губы вымолвили:

– Помолчи, Фалькио.

Она оперлась рукой о стену, восстановив равновесие, а потом повернулась к Тужану.

– С-сдавайся!

Тужан рассмеялся.

– Хочешь потанцевать со мной, девчонка?

Он поднял острие шпаги и сделал выпад ей в лицо – она отшатнулась к двери. Тут же выпрямила спину и шагнула в центр камеры. Клинок ее дрожал, но она держала его перед собой. Я хотел метнуть еще один нож, однако Тужан принялся ходить вокруг Валианы так, чтобы она все время стояла между нами.

Валиана сделала выпад, целясь Тужану в грудь: рука ее тряслась так сильно, что клинок комично выписывал волны в воздухе. Рыцарь переступил с ноги на ногу, слегка отодвинулся и злобно ухмыльнулся, потому что она промахнулась, но Валиана не собиралась останавливаться. Она продолжала атаковать его, пытаясь обойти защиту, и целилась в живот, шею, ноги. Когда Тужан нападал, она не пыталась парировать удар, положившись на защитные пластины, вшитые в плащ. Я порадовался тому, что она не видела Пэррика, пронзенного сквозь плащ… Пластины, несомненно, защищали ее, но Тужан был крупнее и намного сильнее, и клинок в его руке – тяжелее. Он обрушил палаш на ее плечо, затем ударил по ребрам, каждый раз заставляя меня зажмуриваться от страха.