Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации - Хемминг Джон. Страница 62

В течение всего года, когда Альмагро управлял Куско, Паулью служил ему как верный союзник. В июле 1537 года Альмагро провел формальную церемонию, во время которой лишил Манко — в его отсутствие — титула Инки «и отдал головной убор в виде бахромы, являющийся знаком королевского отличия и власти, его брату Инке Паулью Юпанки, храбрецу, благосклонно относящемуся к испанцам. Когда головной убор был возложен на нового Инку, то его стали слушаться и почитать индейцы, в особенности те, которые подчинялись главнокомандующему [Альмагро] или были с ним в хороших отношениях». Хотя у Альмагро не было никакого права передавать титул Инки, Паулью с удовольствием принял его. Манко не мог примириться с переходом Паулью на сторону испанцев и неоднократно посылал ему просьбы присоединиться к нему в Виткосе. «Паулью отвечал ему, что он должен сохранять дружбу с христианами, которые так храбры, что всегда будут победителями». К этому он присовокупил колкости насчет того, что огромная армия Манко не сумела справиться с двумя сотнями испанцев Эрнандо Писарро. Манко испытал горькое разочарование и ярость. Мотивы поведения Паулью были ясны как день. Он был убежден, что испанцы пришли и уже больше не уйдут, и предпочел вести под их властью жизнь полную комфорта, нежели безрадостно прозябать в Вилькабамбе. Совершенно очевидно, что он был человеком, умеющим пользоваться удобными для него обстоятельствами, и увидел в восстании, поднятом Манко, шанс занять его место в качестве Инки-марионетки.

Паулью оказал Альмагро значительную помощь во время военной кампании против Эрнандо Писарро. Он сопровождал его на переговоры, проходившие на Тихоокеанском побережье, и его индейцы держали Альмагро в курсе всех шагов братьев Писарро. Один раз они дали возможность Альмагро внезапно напасть и захватить группу всадников, путешествующих между Лимой и Икой. Его люди помогали оборонять от войск Эрнандо Писарро перевал Уайтара и разбирать дорожное покрытие. Он даже пылко предлагал Альмагро попытаться поймать Эрнандо Писарро в ловушку в каком-нибудь ущелье, точно так же, как в 1536 году Манко уничтожил спасательные экспедиции. «На перевалах я нанесу Эрнандо Писарро поражение и перебью большую часть его людей. Если твои христиане не хотят идти, давай я пойду один со своими индейцами и сделаю так, как говорю». Альмагро отверг это предложение. Когда один из горожан Куско Санчо де Вильегас пришел к Паулью с предложением дезертировать вдвоем в армию Эрнандо Писарро, Паулью, исполненный сознанием своего долга, выдал его Альмагро, и Вильегаса арестовали и казнили. Паулью также рассказывал Альмагро о посланцах, которые прибывали к нему от Манко. Он сказал Альмагро, что Манко, по его собственным словам, вернулся бы из своего уединения, если бы Альмагро одержал победу, но он не осмелится сделать это в случае победы Эрнандо Писарро, так как люди Манко убили Хуана Писарро.

Верность Паулью маршалу Альмагро не пережила его поражения. Связав свою судьбу с христианами, Паулью едва ли был виноват в том, что не захотел остаться на стороне побежденных в этом абсурдном споре. Его индейцы воевали на стороне Альмагро в сражении у Лас-Салинаса и какое-то время отвлекали на себя индейцев — союзников Писарро. Но когда Паулью увидел, как развивается сражение, он приказал своим людям воздержаться от дальнейших действий. Позднее он объяснял, что Альмагро велел ему не сражаться с испанцами, а Эрнандо Писарро в качестве подкрепления придал своим индейским союзникам пятерых испанцев-кавалеристов. Вскоре после боя одержавший победу Эрнандо Писарро прислал за Паулью, который с готовностью согласился поддерживать новых хозяев так же горячо, как он поддерживал их предшественников. Писарро был рад заполучить его в качестве своего союзника. Конечно, Паулью не был запятнан какой-либо связью с национальным восстанием, так как в течение всего этого времени он находился с испанцами в Чили. Но та легкость, с которой Паулью перенес свою лояльность одному человеку на других, положила конец последним надеждам Манко на примирение со своим братом. Паулью продемонстрировал свою верность испанцам — и более того, братьям Писарро, — а также показал, что он не собирается отдавать незаконно захваченный титул. Манко так и не простил ему этого сотрудничества с врагом и предательства.

Глава 12

ВТОРОЕ ВОССТАНИЕ

В течение всего года после того, как Инка Манко бежал от Оргоньеса, он чувствовал себя потрясенным и неуверенным в себе. Он был встревожен той легкостью, с которой испанцы проникли в Виткос, а ведь о нем Овьедо писал, что «это место, по мнению многих, укреплено сильнее всех других мест в мире». Теперь Манко хотел реорганизовать свою армию в более отдаленной цитадели. Его сын Титу Куси писал, что «некоторые вожди индейцев-чачапояс сказали ему, что проведут его в свой город Рабанту, где находится отличная крепость, и в ней он может обороняться от всех своих врагов. Он последовал их совету». Верховный жрец Вильяк Уму не хотел покидать район Куско, но Манко «решил, что [на севере] он будет в безопасности от своих врагов христиан. Там он не услышит ржанья и топота копыт их лошадей, а их острые мечи больше не будут рассекать плоть его подданных». «После того как Родриго Оргоньес ушел с берегов реки [Вилькабамбы], Инка собрал тех из своих людей, которые должны были пойти с ним, и сказал им, что они должны спрятаться в самом укромном уголке Анд, раз боги позволили их врагам завоевать империю их предков Инков Юпанки. Там они смогут жить в безопасности, не боясь уничтожения или попадания в руки христиан. Индейцы и главные орехоны слушали Инку с воодушевлением и согласились отправиться в добровольную ссылку вместе с ним».

Предложение вождей племени чачапояс было заманчивым. Вероятно, они имели в виду стоящую на вершине горы крепость Куэлапе, которая возвышается над левым берегом реки Уткубамбы в южной части района расселения индейцев-чачапояс. Выбор этой крепости был бы превосходным. Из всего множества развалин в Перу Куэлапе производит впечатление самого крепкого оборонительного сооружения, по европейским стандартам военной фортификации. Сам район достаточно отдаленный, так как провинция Чачапояс располагается к востоку от большого каньона реки Мараньон и от дороги в Кито. Он находится на последнем открытом пространстве предгорий Анд: еще несколько миль на восток — и душные леса Амазонки прочно вступают в свои права. Инки присоединили этот район к своей империи только при Уайна-Капаке; а первая дорога для колесного транспорта, соединяющая его с Тихоокеанским морским сообщением, была завершена не раньше 1961 года. Крепость Куэлапе занимает длинный гребень горы, до которого можно с большим трудом добраться пешком, если утром начать подъем от реки Уткубамбы, расположенной далеко внизу. Любопытно, что имеющая 800 ярдов в длину стена укрепления сейчас огораживает пространство, покрытое густыми лесными зарослями, хотя горные склоны внизу представляют собой возделанные поля, и вся эта местность расположена на высоте свыше 3 тысяч метров над уровнем моря. Внешние стены крепости Куэлапе находятся в превосходном состоянии и местами возвышаются более чем на 50 футов. Они облицованы 40 рядами длинных прямоугольных гранитных блоков. Крутая наклонная дорога с нависшими над ней наклонно расположенными стенами ведет в загадочный мрак крепостного ограждения. Там, возвышающиеся над сплетением деревьев и подлеска, стоят остатки стен внутренних ограждений, сторожевых башен, бастионов и трех сотен круглых домов. Было подсчитано, что необъятные стены Куэлапе содержат 40 миллионов кубических футов строительного материала, что в три раза превышает объем Великой пирамиды.

Очевидно, Манко отправился из Виткоса на северо-запад «со всеми своими подданными и передвигался днем по направлению к городу Рабанту, расположенному в той же стороне, что и Кито». Возможно, он путешествовал по малонаселенной местности, граничащей с нижним течением реки Апуримак, так как его сын писал, что он посетил индейцев-пилькосуни, которые населяли район между рекой и плато Пахональ. Большая часть этого района и по сей день остается неисследованной. Затем он, вероятно, вышел к верхнему течению реки Уальяга и «устроил себе жилье в месте, где сейчас стоит город Уануко», далеко к западу от главной дороги. Но по какой-то причине Манко покинул свое северное убежище. Может быть, он решил, что провинция Чачапояс находится слишком далеко от центра империи инков или же что покрытые лесами скалы Вилькабамбы все же были более надежным укрытием, нежели мощные стены Куэлапе. Возможно, в нем жили подозрения — и справедливые, — что чачапояс могут его предать. Вполне вероятно также, что ссоры между сторонниками Писарро и Альмагро придали ему бодрости духа. Он знал, что отдельные группы испанцев можно уничтожить, если они окажутся в труднопроходимой местности. Его скитания также показали, что людские национальные ресурсы были еще очень велики и не подверглись полному уничтожению после поражения в Куско.