Граничник (СИ) - Останин Виталий Сергеевич. Страница 33

Этот же был мне не знаком. Щелкающий, словно не люди говорили, а насекомые лапами своими хитиновыми друг о друга стучали. Мужчина что-то спросил, ставшая Старицей Молодка ответила. Тот кивнул, как бы удовлетворенно, и, выпростав из-под плаща руку, дал знак причаливать.

Дрона, чтобы он не повторил судьбу своего предшественника, приходилось держать на границе той незримой зоны, что окружала человека в плаще. От этого немного страдала картинка, но мне хватило ее чувствительности, чтобы разглядеть, что рука была вида вполне человеческого.

Нефилим? Нет, те вроде исполины, два, а то и три роста, по крайней мере, Велес был здоровенным. Может быть, маг? Сила у него точно имелась, иначе как бы он мог сгенерировать электромагнитный импульс?

— Вот он, Импу, — следующая реплика Светланы была произнесена не на этом чуждом языке. — Воля твоя исполнена.

— Он не пострадал?

Голос незнакомца, когда он заговорил по-людски, оказался обычным. Не знаю, чего я ждал, просто от его фигуры веяло такой таинственностью и опасностью, что голос, казалось, должен быть глухим и зловещим.

— Спит, — отозвалась бывшая Малая.

— Не все прошло гладко, девочки?

В тоне мужчины появилась легкая ирония. Даже насмешливость. Невысоко же он их ценит, раз позволяет себе такое обращение.

— Лорд послал за Стражем Владыку и несколько сотен Гончих. Мать отдала себя, чтобы остановить их.

— Жаль. Но Берит не узнал, кого он преследует?

— Думаю, нет.

— Хорошо. Я доволен вашей службой.

— Мы рады служить, Импу.

А в голосе старшей ведьмы прорезался сарказм. Она, похоже, не слишком уважала собеседника, хотя и выказывала ему всяческое почтение — на словах.

Импу-Импу-Импу… Кто это? Имя нездешнее, какое-то индейское или даже индусское. Что у нас есть на Импу? Инту или Инти — это древнее божество примитивных племен Южной Америки, инков. Но нет. Другое произношение. Кто еще? Славяне — нет. Африка? Тоже нет. Стоп — Импу! Это же Анубис, в смысле, если по-гречески! Древнеегипетский бог смерти и погребальных церемоний? Какого лешего он делает на Среднерусской возвышенности?

— Готовьте избранного к церемонии пробуждения, — произнес Импу. — Сутеху уже давно пора восстать.

— Один только момент, о великий! — с едва слышимой насмешкой в голосе произнесла младшая ведьма. — Ты говорил о мальчике в теле мужа, но ни слова ни сказал о том, что в теле он там не один.

— Что ты имеешь в виду?

Впервые за разговор капюшон, скрывающий лицо мужчины, повернулся в сторону ведьм.

— То, что с ним там мертвый Страж.

— Вот как?

Руки Анубиса вынырнули из-под плаща, поднялись и скинули капюшон с головы, обнажая не человеческое лицо, а псиную морду. Точнее, шакалью.

— Мертвый Страж? Это интересно!

Глава 18

Он жил на этом свете так долго, что приходилось прикладывать усилия, чтобы вспомнить свое настоящее имя. То, которое он получил от Отца в момент творения. То, от которого отказался, когда нарушил Его волю. Когда перестал быть слугой, но не сделался сыном, как рассчитывал.

С тех пор он сменил много имен и много личин. К каждому народу он приходил в том облике, который тот считал подходящим для своего божества. Назывался тем именем, которое могли произнести их глотки: Нергал, Яма, Импу, Анубис, Аид, Оркус, Грох, Мара, Шолотль…

Поколение за поколением он менялся, как и их представления о нем. Учил их жить сегодня, ценить то, за что бесплотные духи, роящиеся за границами Печатей, готовы были отдать все, включая собственное бессмертие. Провожал в последний путь умерших… А потом уходил. Он всегда уходил, когда верящие в него вырастали достаточно, и более не нуждались в персонификации силы.

Но всегда находил новых поклонников. Диких, кровожадных, необузданных. Вместе с братьями обучал их, делал из говорящих животных людей и выводил на новый уровень сознания, надеясь, что на Последнем Суде Создатель учтет его дела. Примет во внимание то, что он работал на благо Его. Делал людей лучше. И всегда уходил, когда требовалось. В конце концов, изгнанного с небес ангела всегда интересовало только прощение Творца.

На его глазах люди выросли, но так и остались детьми. Обидчивыми, забывчивыми, эгоцентричными. Они научились расщеплять атом, смогли оторваться от тверди земной и пронзать своими кораблями твердь небесную. Поселились среди звезд и дерзнули переделывать новые миры под образ и подобие своего родного. Но в главном — не изменились. Так же ими правили страсти, так же стремились возвыситься на короткий миг, так же лгали и убивали себе подобных.

Он прекрасно понимал, кто и зачем снял Печати. И когда это произошло, то решил, что Творец забыл о своих детях. Счел их ошибкой и позволил Падшему уничтожить их. Тот, однако, не стал этого делать. Утопив в крови Землю и колонии в Солнечной системе, Светоносец словно бы забыл о людях, лишь позволил своим легионам терзать их, заставляя выживших дрожать от ужаса.

Тогда он с братьями, уже сотни лет живущими среди людей, решил вернуться. То, что Бог отвернулся от своих творений, не значило, что так же должны были поступить и слуги его. Пусть оступившиеся, пусть нарушившие волю Его, но созданные служить и защищать.

Они ходили по опустошенной Земле, по брошенным и погрузившимся в дикость колониям, смотрели, как превращаются в животных оставленные на висящих в пустоте станциях люди, и не могли не вмешаться. Находили одаренных, делали их своими жрецами и сами восставали в древней своей Силе. Однажды даже щелкнули по носу Отца Лжи — заставили самого Абигора явиться в реальность, где тот навсегда погиб, столкнувшись с Воинами Сына.

И вот теперь они нашли идеальную кандидатуру жреца Сутеха. Тело мужа вмещало в себе душу ребенка, но не от рождения, а после столкновения с одним из Восставших. Он мог сделаться величайшим магом, но мертвый Страж в голове…

— Говори со мной, — велел тот, которого звали Импу.

— А ты чего услышать хочешь?

Ведьмы так и не разбудили пленника, но рот молодого человека открылся и стал произносить слова. Холодные, чуть насмешливые. Так мог говорить очень старый, проживший сложную и полную опасностей жизнь человек. Который видел столько, что вряд ли что-то в этом мире способно было его напугать.

— Знаешь, кто я?

— Ты-то, верно, богом себя мнишь. А имен у тебя множество. Каким к тебе обращаться?

— Зови Импу, как и служанки мои.

— Ну Импу, так Импу, — покладисто согласился мертвый Страж. — Чего звал?

— Если тебя извлечь, человек погибнет?

— Тут смотря как извлекать, псоглавец. Я вокруг что-то не вижу стерильной операционной. Так что да. Погибнет. А ты того не желаешь?

— Нет, — против воли Импу начал даже испытывать чувство уважения к своему собеседнику. — Не желаю.

— Так отпусти его! У него другая миссия. Не для вас он — Христу посвящен.

— Творец отставил этот мир, мертвец. Ему больше нет дела до вас. Остались только мы, созданные служить и защищать род людской.

— Как-то, ты уж прости, паршиво вы со своей работой справляетесь. Уволил бы к лешему таких работничков!

Импу оскалился — мертвый Страж нравился ему все больше и больше. Его слова не были бравадой смертника: он действительно не боялся ни за свою иллюзорную жизнь, ни за жизнь человека, в теле которого находился. В этом он был похож на него самого и на его братьев — долгое существование наделяет мудростью.

— Мы не будем спорить, мертвец. Могли бы, но не будем. Ты отдашь мне этого человека…

— Так забирай! Я тебе разве мешаю?

— Да. И ты отлично это понимаешь. Мне не нужен жрец, у которого в голове сидит мертвый Страж.

— Ну, тут я тебе помочь ничем не могу, звиняй.

— Можешь. Ты не первый мертвец, с которым я беседую. И я знаю, как вы работаете. Отключись. Ты не живешь — существуешь. Если тебя не станет, человек останется жив и вознесется. Станет щитом людей, оборонителем их от Падших.

— А таких, как ты, богом называть будет? И душу свою погубит? Нет, псоглавец! Пусть лучше отойдет к Господу, как у людей заведено!