Кукла моего отца (СИ) - Рахманина Елена. Страница 8

Раздался скрип, и я, вздрогнув, открыла глаза. В темноте опустившегося на пригород вечера я не заметила, что вовсе не одна решила подышать воздухом. Йен стоял в тени, прислонившись к металлической ограде, и молча смотрел на меня. Из сада доносился стрёкот сверчков, ветер ерошил его светлые волосы, бросая пряди на лоб. И в этот момент мне хотелось быть кем угодно, но только не его мачехой.

– Что же ты не спешишь греть мужу постель? – разрушает он уютную тишину колючим вопросом, заданным каким-то уставшим голосом.

Глава ​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​9

Я перевожу взгляд на сад, прикусывая до боли нижнюю губу. Только бы не сболтнуть лишнего. Не признаться в том, что я всей душой ненавижу этот дом и постель, о которой он говорит. Мне хочется сбежать от его вопроса, и одновременно тело тяжелеет от терзаюшего меня желания остаться ещё на чуть-чуть, здесь, с ним. Пусть даже мы друг другу никто. Пусть он плохо ко мне относится и ещё хуже обо мне думает. Но находиться с ним рядом – словно поддаваться самому сладкому искушению, которое только мог сотворить для меня дьявол.

И вместе с тем я чувствовала разъедающую меня тоску. Она приносила боль и разочарование от осознания того, что я не могу быть с таким, как Йен.

– Давно тебя интересует сексуальная жизнь твоего отца? – спрашиваю едко, задирая подбородок вверх.

Щелчок зажигалки, и его лицо на мгновение освещает дрожащий огонёк, отразившись в голубых глазах странным отблеском. Мне казалось, спортсмен его уровня не должен иметь иных привычек, помимо бега по утрам. Но что я, в сущности, о нём знала? Только сплетни из светской хроники и статьи, публикуемые в спортивных журналах. Победы в хоккее и женщины чередовались в его жизни с завидной регулярностью.

В моей же жизни критически не хватало свободы выбора. И я до чёртиков завидовала девушкам, которых ничто не останавливало от того, чтобы поддаться его чарам. Хотя бы на одну ночь. Пусть к утру сказка закончится, а принц превратится в козла, выпроваживающего принцессу из апартаментов. И всё же я чётко осознавала, что могла бы приглушить голос разума и отдать частичку сердца ради одной ночи с ним. Без любви и всякой надежды на взаимность. Пожертвовав своим достоинством и честью. Ведь он иного не предложит. И я бы так и поступила… не будь замужем за его отцом.

Моё платье спереди казалось консервативным. Закрывало грудь по горло, длиной чуть ниже колен, вместе с тем оголяло спину почти до самых ягодиц. И если бы я хотела прямо сейчас избавиться от одежды, достаточно было бы лишь опустить бретельки с плеч. Эти мысли крутились в моей голове, когда я смотрела на Йена. Казалось, если сейчас платье упадёт к моим ногам и я в одних трусиках подойду к нему – это будет так естественно.

И судя по тому, что я увидела в его глазах, он читал меня, как открытую книгу. Я, словно застигнутая на месте преступления, как в тот день, когда пялилась на него в тренажерном зале, испытала острый приступ стыда. Дёрнулась, чтобы скрыться от его глаз, но он каким-то невероятно ловким движением умудрился поймать моё запястье и удержать.

В отличие от пальцев отца, его казались такими горячими, что, кажется, оставляли ожог на коже. Прожигали до самого сердца.

Он тянет меня ближе к себе, и, несмотря на его травму, наши силы остаются по-прежнему неравны.

– Не иди к нему, – раздаётся тихая просьба.

Глава 10

Я опускаю глаза, не в силах выдержать его взгляда, и смотрю на руку, что не даёт мне уйти. Длинные, крепкие пальцы, кисть, увитая напряжёнными венами, мощное предплечье – всё это вновь рождает в голове порочные ассоциации. Я пытаюсь вообразить, как выглядит его член, и от этих непрошеных предположений во рту пересыхает. Моему телу нужна разрядка. Секс. Поэтому сейчас меня так раздирает похоть и глубоко замурованная в теле страсть.

– Отпусти, – молю его, но Йен лишь ближе тянет, пока моя нога не оказывается между его ног, а грудь касается его рубашки. Его пальцы разжимаются, словно он понимает – я никуда не денусь, и скользят выше по голой коже рук. Поддевают бретельку наряда и опускают её с плеч. Движения ловкие, быстрые. Уверена, до травмы он практиковался в раздевании девушек ежедневно.

– Я же по глазам вижу, что ты течёшь, когда смотришь на меня. Хочешь, я тебя прямо здесь трахну? – задаёт уже будничным тоном вопрос, кончиками пальцев рисуя узоры на моём остром плече. Затем ныряет под ткань наряда, едва не добираясь до сосков.

Я отпрянула от него, точно ошпарившись, вырвавшись из состояния транса, в который он меня погрузил. Судорожно, неловко вернула наряд на место.

Моё поведение меня ужасает. Пугает до дрожи, потому что он лишает меня воли. В его присутствии я плавлюсь, как мороженое, мой мозг размягчается до консистенции жижи и сбоит. Такое ощущение, будто устроенное сегодня для него представление только раззадорило парня. Неужели он разглядел в отце лишь соперника, с которым захотел посоревноваться?

Вижу в его глазах холодный расчёт и нацеленность задеть меня, причинив боль.  Тут же во мне что-то щёлкает, переключаясь на новую волну. Моя рука тянется к его паху, и я, задыхаясь, обнаруживаю значительных размеров эрекцию.

Губы растягиваются в хищной улыбке, когда моя ладонь прижимается к члену под брюками, выбивая из молодого человека полустон-полухрип.

– Если тебя это так заботит, то, когда мой муж сегодня будет меня трахать, я постараюсь представить на его месте тебя.

Глаза Йена почти чёрные, с расширенными, как у наркомана, зрачками, полностью закрывающими радужку, наполняются злобой. Мне кажется, скоро это тёмное, разъедающее чувство перельётся через край, затопив нас обоих.

Он до боли сжимает мою руку и убирает от себя, словно я олицетворение всего самого гадкого и мерзкого, что есть в его жизни.

– Стерва.

Я разгладила наряд, проведя ладонями по бёдрам, и, бросив последний взгляд на парня, покинула террасу.

Сначала мои шаги, подгоняемые возбуждением после обмена шпильками с Йеном, были быстрыми. Я спешила уйти от него подальше. Сбежать. Но приближаясь к своей спальне, я автоматически замедлила шаг. Ноги просто не несли туда.

Сжала пальцами дверную ручку, глубоко вдыхая воздух.

Для того чтобы добраться в свою комнату, нужно пересечь территорию Бенджамина. Так уж мы решили после свадьбы: наши спальни разделены стеной, но объединены одним входом, где его часть комнаты оказалась проходной. Хвала небесам, хотя бы ванные раздельные.

Моего супруга больше всего на свете волновала собственная репутация. То, как он выглядит в глазах окружающих его людей. Упаси боже кто-то заподозрит, что его жена не соглашалась делить с ним супружеское ложе. И я играла в этот цирк, соблюдая его правила.

Когда я вошла, Бенджамин обтирался полотенцем и повернулся в мою сторону.

– Что-то ты задержалась, жёнушка, – произносит с издёвкой в голосе, – или смелости поубавилось?

– Вы же отлично знаете – это представление я устроила для вашей семьи. Мы ведь именно так с вами и договаривались, – на людях я всегда обращалась к нему на ты, но, стоило оказаться с ним наедине, возводила между нами ещё одну преграду. Мне хотелось, чтобы он помнил и понимал, что навсегда останется для меня посторонним человеком.

– Так дальше продолжаться не будет, Теа, – заявляет мой супруг.

Его голос мягкий и осторожный, точно он обращается к слабоумной, которую не хочет спугнуть.

Больше всего в нём меня пугала уверенность в том, что бедная девчонка ради части его богатства согласится лечь под него. Возможно даже изображать влюблённость и смотреть, как преданная собака, в рот. Однако мне не нужны его деньги, и ему это известно с момента нашего знакомства.

И всё же почему-то он не захотел взять в жены ту, которая бы согласилась исполнять его прихоти добровольно. Бенджамин Сандерс любил извращённые игры, где фигурами были не пешки, а люди. А я всего лишь дополняю его коллекцию игрушек.