Присвоенная, или Жена брата (СИ) - Герр Ольга. Страница 8

— Твоя сорочка останется у меня, — заявил Арнэй. — Она — мой залог.

— Залог чего? — охрипшим от волнения голосом уточнила я.

— Не переживай, я не такой подлец, чтобы шантажом укладывать женщину в постель.

— Тогда зачем тебе сорочка? — незаметно для себя я сменила официальной тон на простой. Думаю, после всего, что между нами было, я могу обращаться к наследнику великого рода на «ты».

— Просто хочу, чтобы знала: она у меня есть. Быть может, так, ты будешь хоть иногда думать обо мне.

Больше он ничего не сказал. Ушел. Нужно отдать Арнэю должное — он добился своего. Я и правда думала о нем. Чаще, чем мне хотелось.

Я не могла молчать об этом случае. Опасности подвергалось не только мое будущее.

Позже, днем мы с дядей Олафом гуляли в саду, и я рассказала ему о визите Арнэя. Мне нужен был совет взрослого опытного человека. Что делать? Как избавиться от домогательств, не ссорясь с будущим родственником?

— Ты правильно поступила, отказав ему, — кивнул дядя. — Конечно, наследник для нашего дела полезнее, чем его младший брат…

При этих словах я резко остановилась. Дядя тоже, так как я держала его под руку. Мне послышалось, или он сказал, что стать любовницей Арнэя Гидеона не такая плохая идея?

— Все-таки синица в руках надежнее, — размышлял, между тем, дядя вслух, не замечая моего возмущения. — Арнэй не женится на тебе. Ему уже подыскали выгодную партию. Максимум, что тебе светит — статус любовницы. Но, если об этом узнает Харальд, свадьбе не бывать.

— Поэтому я никогда на это не пойду! — выпалила я.

— Ну что ты, — привычно похлопал меня по руке дядя. — Я же ни к чему тебя не принуждаю. Но, если после свадьбы, ты отнесешься более благосклонно к Арнэю, осуждать не стану. Взяв тебя в жены, Харальд уже не сможет от тебя отказаться.

Ушам своим не верю! Этот человек качал мою колыбель, учил меня ездить верхом и возился со мной, когда я была ребенком, и теперь он же склоняет меня к адюльтеру. Более неловкий разговор сложно представить.

— Я услышала твой совет, дядя Олаф, — холодно произнесла я, убирая руку с его предплечья.

— Не злись на меня, Фрея, — добродушно улыбнулся он. — Перед тобой стоит сложная задача, но твоя цель благородна. Вспомни об отце. Он отдал жизнь в этой борьбе. Подумай, что будет с нами и жителями крепости, если ты не справишься.

Я передернула плечами. Окровавленное тело отца до сих пор стояло перед мысленным взором.

Год назад отец с небольшим отрядом возвращался из поездки в соседнюю крепость. По пути на них напали. Из отряда в пятнадцать воинов выжил лишь Отар — один из лучших наших воинов. Остальные были не просто убиты, а разодраны на части. Останки их тел были разбросаны в радиусе мили.

Отцу разодрали живот. Он умер в муках еще до того, как подоспела помощь. Мы хоронили погибших в закрытых саркофагах, потому что на них было страшно смотреть.

Отар клялся, что на них напали не люди и не звери, а сущие монстры, и я ему верила. Такие увечья не под силу причинить ни клинку воина, ни клыкам хищника.

Когда брат рассказал об этом соседям, попросив у них помощи в борьбе с неведомой напастью, они отказали. Главы крепости усомнились в рассказе Отара, посчитав его ненормальным. После тех событий он и правда был не в себе, но его слова — истина. Это знал мой брат, это знала я и все, кто видел тела погибших.

С тех пор нападения повторялись все чаще. Мой брат, заняв место главы крепости, пытался добиться военной поддержки, но безуспешно. У нас не было доказательств.

Если нашим воинам каким-то чудом удавалось убить монстра, его собратья утаскивали тело с собой. Монстры были слишком умны, они не оставляли свидетельств своего существования.

Брат был уверен, что за ними стоят люди. Кто-то создал этих чудовищ и натравил на нас. Наша крепость лишь первый пункт на их пути. Не остановим монстров и их хозяев сейчас, сперва падет наша крепость, а следом за ней и соседние. К сожалению, это понимали только мы. Другие не желали слушать.

Мы держались из последних сил. Гидеоны — наша последняя надежда. Мой брак с Харальдом свяжет наши семьи крепкими семейными узами. Они не откажут родне в поддержке. Я верила в это всем сердцем.

Если Гидеоны не придут нам на помощь, то крепость Мирная и все живущие в ней люди обречены. Но на нас эта зараза не остановится, она пойдет дальше. Когда весь прочий мир опомнится и поймет, с какой серьезной угрозой имеет дело, будет уже поздно.

Глава 7 Выбор свидетелей

Отказ. Она сказала «нет». Вспорола мне этим «нет» грудную клетку, вырвала сердце, бросила его на пол и растоптала. Это было больно. Намного больнее реального ранения в бою. А я перенес их немало, знаю, о чем говорю.

Идя к Фреи, я точно не ждал такого ответа. Это был как гром среди ясного неба — я ей не нужен. Оправившись от боли, я разозлился. Мне не отказывают!

Я всерьез подумывал: не выкрасть ли Русалку? Но я не имел права бросить крепость. У меня есть долг — перед родными, перед своим народом. Черноскальные уничтожат их без меня. Я — глава нашего войска, опора стен крепости Кондор и будущее рода Гидеонов.

Если кто-то думает, что это привилегии, то он заблуждается. Это обязанности. Я усвоил их с детства. Так меня воспитали. И сейчас во мне шла беспощадная битва. Долг боролся с чувствами, которых стало слишком много в последнее время.

Чувства мешают, стоит дать им волю, и оглянуться не успеешь, как они возьмут разум под контроль. С ними надо быть осторожнее. Особенно, когда дело касается женщины. Чувства и женщины — две самые серьезные угрозы в мире. Это капканы, в которые угодил не один мужчина. Я определенно не хотел пополнить их ряды.

Равнодушие — вот панацея от чувств. До сих пор оно помогало и только сейчас дало сбой. Корабль моего равнодушия шел ко дну. Команда суетилась, задраивала дыры, но появлялись все новые и новые пробоины, вода неумолимо прибывала, эмоций становилось все больше. Я едва не захлебнулся в них, коснувшись Фреи.

Я сбежал из ее спальни, испугавшись самого себя. Здравый смысл подсказывал, что надо смириться с отказом. Люди говорят — насильно мил не будешь. Но страсть ослепила меня настолько, что я был способен на все.

И все же Фрея была особенной. Я боялся запятнать ее свет своей тьмой. Осознав это, я отступил. Но беда в том, что я уже не мог остановиться. Черта невозврата была пройдена, когда я дотронулся до Фреи. Все, пути назад нет.

С каждым днем огонь в моей груди пылал все жарче, и я корчился от ожогов. Если вскрыть мне грудную клетку и заглянуть внутрь, то будет видно обгоревшее нутро. Удивительно, как я до сих пор не превратился в пепел.

Но, странное дело, я привык к этому огню, находил в нем удовольствие и искал большего. Новых ощущений, новых встреч с Фреей. Я превратился в мазохиста, наслаждающего своими муками, а Фрея стала моим тираном — прекрасным и безжалостным.

Моя тяга к ней постоянно росла. Меня будто поразила смертельная болезнь. Я неизлечим, тут и думать нечего. Не существует лекарства от страсти.

Если раньше я избегал встреч с Фреей, то теперь я начал следить за ней — это стало первым шагом на пути в бездну.

Я не мог отказать себе в удовольствие видеть ее. Снова и снова. Когда она гуляла в саду, я был неподалеку. Когда читала книгу, сидя на подоконнике, я стоял под ее окном. Она купалась в реке с другими девушками, а я подсматривал. Узнай она об этом, выцарапала бы мне глаза, но я оставался незамеченным.

Прятался неподалеку за живой изгородью. Девушек было семь, но я видел лишь ее одну. Они разделись до нижних сорочек и зашли в воду. Брызгались, резвились, а, наигравшись, выбрались на берег.

Белая ткань сорочки, намокнув, облепила стройное тело Фреи. Я забыл, как дышать. Меня трясло как в лихорадке. Кажется, у меня жар. Если сейчас войду в реку, то вода превратится в пар. Мое раскаленное тело просто испарит ее.

К такому зрелищу я был не готов. Пусть я уже видел обнаженное тело Фреи, но то было воспоминание. Вживую оно манило еще сильнее. Пальцы выкручивало, так они жаждали дотронуться до Фреи. Но вместо нее я трогал себя, подглядывая за ней.