Стаф (СИ) - Владимиров Денис. Страница 28

Но, если я все же прав, и речь шла о нас, чем это может грозить?

Необходимо было понять, потому что, судя из фразы девушки, ничего на этапе возможной гибели «пингвина» не заканчивалось для «пса». Только начиналось. А еще немалого труда стоило оставаться невозмутимым, натянув на лицо полупрезрительную маску безразличия ко всему и всем.

Тем временем мы вывернули на широкую прямую улицу. Здесь оказалось на порядки больше прохожих. Здоровенный колоритный бородатый мужик в синей униформе, в фуражке с треугольной кокардой и в кожаном фартуке тщательно подметал тротуар и недовольно зыркал чернущими глазами по сторонам. Отчего делался совсем уж похожим на лесного разбойника, как их показывали в многочисленных фильмах.

Людей на улице было много, некоторые спешили куда-то, чаще те, на коих красовалось сюрко с клановым знаком и те, что носили спецодежду, кольчуги, какие-то бронежилеты или нечто маготактическое, а за спинами имелись тощие и набитые под завязку рюкзаки. Эти господа часто были сплошь увешены холодным оружием, словно новогодние елки игрушками.

Местные, одетые не по-походному или боевому, а в обычную одежду, чаще что-то из классики, прогуливались, сидели на многочисленных скамейках и за деревянными столами в летних кафешках, читали газеты, переговаривались и так далее, далее, далее.

Но кинжалы и ножи зачастую, если судить по ножнам, крайне причудливых форм, имелись у каждого, включая женщин, подростков и детей младшего школьного возраста. Последних было немного. Но все же…

По другую сторону тротуара росли напоминающие кипарисы деревья, усыпанные розовыми и белыми цветами, размерами с десятикопеечную российскую монету. От них исходил терпкий и одновременно какой-то тонкий, но очень приятный аромат. Огромные пчелы и шмели создавали настоящий самолетный гул, собирая нектар.

Нередко проезжали конные экипажи, копыта лошадей стучали по мостовой. Вообще, окружающая реальность напоминала специфические, но отлично проработанные декорации к фильмам про конец XIX-го — начало XX-го века. Пока еще окончательно не верилось, что смартфоны, компьютеры, ноутбуки, интернет — все-все достижения земной цивилизации для меня остались в прошлом. Будущее же туманно.

На нашу группу местные не обращали внимания, и только я удостаивался где презрительного, а где и удивленного взгляда. Что не мешало мне крайне внимательно рассматривать все и всех. Насчет же внешнего вида практически не комплексовал, доберусь до своего нового обиталища, отмоюсь, а так посмотрим.

Отметил с каким-то детским удивлением очень важную деталь — на лицах горожан не отражалась печать безнадежности, некой обреченности, озлобленности ли. Это было бы логично, учитывая рассказанные ужасы о местных реалиях кураторами, как и о вероятности сдохнуть, приближающуюся к абсолютным значениям.

Нет, люди не улыбались постоянно, будто пережравшие психотропных средств или надышавшиеся сладкого чуйского дыма, а испытывали вполне обычные эмоции — где-то радость и веселье, где-то озабоченность и серьезность, где-то злость и ярость…

Норд-Сити именно жил, а не выживал, доедая последний…, пусть будет — «корень жизни» без соли. И вот эта обыденность, повседневность ли позволила не погрузиться окончательно в глубины депрессии, чему способствовало собственное положение практически рабско-скотское, рождая безнадегу, коя порой океанскими штормовыми волнами захлестывала и перехлестывала с головой. Топила. Огромный долг, вероятность подставы со стороны наставников и со смертельным для меня исходом, еще до кучи постоянное возможное наказание плетью тянули на дно пудовыми гирями на ногах, рождая безумные мысли и желание убивать.

Всех! Все! Вся!

Хотя четко понимал, та же Саманта или Джоре, Никодим и «добрые» доктора не имели никакого отношения к моему «переносу», если кого-то и винить то только себя. Радовал, откровенно радовал другой аспект — раз здесь живут, а не существуют, то главная моя цель, не ныть, сетуя на несправедливость бытия, а устроиться, научиться зарабатывать, раз предоставляется такая возможность, взять от обучения все, тем более я фактически за него и заплатил, пусть не по своей воле. Затем отдать долг обществу, по возможности обзавестись жильем. Осмотреться, не пропуская никаких деталей, вникнуть в перипетии на Нинее и, может, открыть какое-то свое дело, которое позволило бы зарабатывать без всякого риска для жизни на хлеб с маслом. Вот еще один вопрос вопросов: а что, собственно, я умею полезного?

Разберусь. Во всем разберусь.

Да, пусть кто-то утверждает, что это мещанство, мечты маленького ничтожного человечка, но у меня не было никакого желания спасать миры и планеты, проникать обратно на Землю. Целью бренной сделав поиск некого двустороннего портала, дабы раскрыть перед человечеством страшные тайны и представить весомые доказательства существования другого мира. Рассказать в «честных» СМИ о подлости и паскудности правительств любых государств, содействующих продаже сограждан, где в настоящее, а где в долговое рабство.

Люди проживут спокойно и без моих «откровений», без них не погаснет Солнце. Типа, если только я и именно я не открою всем глаза, то мерзость, продажность, местничество, коррупция и другие креативные черты истеблишмента сразу исчезнут. А еще они типа величина неизвестная, особенно для дружащих с головой людей. Серьезно?

Абсолютно любая политика — это грязь. Во благо, во зло ли, но ныряя в бочку с дерьмом, невозможно выбраться из нее в белом чистом костюме, благоухая элитной французской парфюмерией…

Чего-то меня не туда потащило. И злость проснулась на неизвестных оппонентов, на их едкие реплики. Вот только это все опять, опять плод моего воображения. Реальное сумасшествие. Надо срочно купить какие-нибудь успокаивающие таблетки. Бросало эмоционально из крайности в крайность, действительно, как и говорили наставники — с такими «качелями» с ума сойти — раз плюнуть.

Джоре отстал, встретив какого-то знакомого, поэтому я обратился к девушке.

— Саманта, скажи, пожалуйста, где можно какие-нибудь успокаивающие средства купить? Только недорогие.

— Сейчас сначала в приемку с Джоре, сдашь гринды с крысана, а там по пути аптека будет при магазине алхимических товаров. Принадлежит «Северу», поэтому цены такие же, как и везде. Чуть выше, чем у чердачников, но за свою продукцию отвечают, и не как барыги — только репутацией. Санкции при продаже некачественных товаров в клановых точках очень и очень жесткие. И я не завидую тем, кто решит проворачивать в подобном месте какие-нибудь грязные делишки.

Я кивнул, показывая, что информацию принял. И вновь стал рассматривать монументальные, основательные здания вокруг, на первых этажах которых часто располагались какие-то магазины, лавки, кафетерии, бары и таверны.

Да, вроде бы, исходя из текущей даты, учитывая продолжительность суток, люди жили на Нинее приблизительно двести лет с хвостиком. Но тут нужно было понимать, учитывая специфику данного мира, проблем имелось в достатке, начиная от численности населения и заканчивая технической оснащенностью, приплюсовать сюда Приливы и прочие прелести… Вряд ли системно к освоению мира стали подходить раньше, чем лет пятьдесят назад. Земных. Хотя мог и ошибаться, но поневоле закрадывались сомнения в том, что все вокруг построили наши люди. Учитывая же в большей мере натуральные строительные материалы, отсутствие железобетонных конструкций… Не знаю, не знаю.

Быкан, будто с языка снял мой вопрос. Здоровяк тоже вертел головой по сторонам, делая определенные выводы.

— Саманта, — неожиданно обратился тот к проводнице, — Скажи, а кто все это вокруг создал? — мужчина сделал неопределенный круговой жест рукой, — Это ведь сто процентов дело рук не наших «попаданцев»…

Провожатая, казалось, не услышала вопроса, но когда от нее никто не ожидал ответа, произнесла задумчиво:

— А никто не знает. Дом Соболевых занимался этим вопросом, правда, никаких определенных результатов, кроме того, что коренные были людьми, как и мы, больше ничего не выяснили. Предположений множество, но нельзя утверждать, что какое-то из них верное. Действительно в этом оазисе все постройки уже существовали. Впрочем, заброшенных городов, замков, деревень и многих других строений очень и очень много раскидано вокруг.