Важное время (СИ) - Привалов Владимир. Страница 10

«Когда злость и отчаяние расправят крылья… когда дваждырожденный перестаёт помнить себя от ярости… Знай, Оли: это два пламя души спорят, кто ярче», — пришел из темноты голос Туммы.

Я закрыл глаза и воочию увидел перед собой коленопреклонённую фигуру. Он сидел на пятках, положив большие ладони на колени и ровным голосом рассказывал то, что сумел вспомнить. Чуть раскачиваясь, прикрыв глаза, великан неторопливо вел свой рассказ.

«У меня был покой и было время, Оли. Я отыскал слова Туомаллы, которые она оставила внуку. Чужой огонь попадает в тело, — он развел руки и резко соединил их, хлопнув перед собой, — и человек становится дваждырожденным. Огни переплетаются», — он сомкнул ладони, переплетя пальцы.

Я вспомнил свое падение и боль, вспомнил бред и горячку, и кивнул.

«Дваждырожденных мало. Очень мало. О них не ведают. О них остался слух, преданье. Мой народ не верит книгам и не умеет писать. Мы помним. Помним и не теряем упомненное», — он помолчал.

«Когда два огня сплетаются, — если хозяин старый — они погаснут оба. Огня станет слишком много для старого тела, и оно сгорит. Если хозяин тела взрослый — он сойдет с ума. Двойной огонь слишком жаркий — и он опалит его изнутри».

«А если хозяин ребенок!?» — едва не закричал я, но побоялся нарушить транс Туммы.

«Если ребенок уцелеет в двойном огне, то сначала они расходятся, — Тумма расплел пальцы и вновь развел руки в стороны. — Два огня спорят, кто ярче. Когда злость и отчаяние расправят крылья… когда дваждырожденный перестаёт помнить себя от ярости… Знай, Оли: это два пламя души спорят, кто ярче».

«Кто же победит в споре?» — спросил я.

«Родной огонь всегда сильнее. Хозяин останется прежним, — ровным голосом ответил Тумма и вновь соединил ладони, переплетя пальцы. И добавил непонятное. — Но огонь дваждырожденного всегда ярче».

«А где сейчас мои огни?» — упавшим голосом спросил я.

Тумма перестал раскачиваться и поднялся. Легкой походкой приблизился и положил руку на макушку.

«Твои огни почти соединились», — и Тумма свел ладони вместе так, что между ними остался лишь маленький зазор.

— Спасибо, Тумма, — прошептал я и открыл глаза.

Тот разговор с Туммой и нынешнее вынужденное бездействие расставили все недостающие точки. Туго свернутый клубок нитей моей прошлой жизни кинули под ноги на тропинку, как в волшебной сказке, чтобы он катился и указывал путь. Клубок покатился, разматываясь, и истончился, а от прежней жизни осталось чуть-чуть. Я уже не помнил имен детей, жены, родителей. Мое минувшее имя прощальным приветом моргнуло из темноты.

Теперь я окончательно понял причину резких перепадов настроения, внезапной гневливости и острого страха. Я вспомнил, как в ложе Арены бросился с кинжалом на Милиара, и улыбнулся. Я понял, почему так болезненно принял возможное начало войны и решил, что только я один смогу ее остановить. Понимание освободило меня и отчаяние ушло, как не бывало. Предотвратить войну? Тяжелая задача, но не невыполнимая!

И ко всему прочему я стал куда лучше видеть в темноте! Покрутив головой, я уставился в темноту. Определенно! Вот вход в подземный зал, вот скальный выступ… Я повернул голову влево и присмотрелся. Да! Вижу темное пятно ловушки-колодца, в которую угодил преследователь.

«Дваждырожденный видит лучше, слышит дальше и смотрит глубже», — послышался голос Туммы. Теперь я понимаю, о чем ты, мой дорогой лекарь! Понимаю, что осторожные голоса и шаги за стеной мне вовсе не показались. Эти двое — старик и убийца в черном — приходили каждый день, нарочно поджидая Борю. Они разглядывали мальчишек, убеждались что это не тот, кто им нужен, и уходили…

Стал понятен и взгляд Бареана, и прочие странности юного болара — мальчишка предчувствовал и ожидал чего-то подобного. Но это у него я выясню лично. Всё вытрясу, не отвертится! А теперь нужно позаботиться о себе.

Я решительно встал и встряхнулся. Огромным усилием воли отодвинул напуганного ребенка внутри себя в сторону. Словно воочию увидел, как кто-то высокий и смутно знакомый заслонил Оли, спрятав за спину.

Я вышел в подземный зал и глянул наверх. Ночное зрение не позволило разглядеть потолок или охватить взглядом весь зал целиком. Я сумел разглядел, как стены расходятся дальше, теряясь в серой хмари. Новое ночное зрение позволяло видеть на три-четыре шага вперед, словно в сильных сумерках. Дальше все терялось во тьме.

Раздался резкий звук в темноте, и я затаил дыхание. Прислушался и понял, что не показалось. Недалеко раздавалась живая капель. Я двинулся на звук и вскоре нашел сочащуюся по скале влагу, обрывающуюся каплями. Вода, как известно, точит камень. Сила падающих столетиями капель создала в скале углубление — небольшую каменную чашу. Вода понемногу вытекала из природного сосуда и ее впитывал растущий вокруг мох. Я встал на колени и сделал длинный глоток. Заломило зубы — вода оказалась ледяной, и я оторвался от источника. Следует беречь ценный ресурс, так что буду считать это место стратегическим запасом. А для того, чтобы выжить, необходимо тщательно оценить и собрать все остальные ресурсы, которые здесь найдутся.

Итак, что я имею? Источник воды — он дает надежду. Я охлопал себя и выложил носимое рядом с каменной чашей — это место я всегда найду по звукам капели. Вскоре у стены лежали: огрызок факела, краюха хлеба (спасибо, Юрка!), кожаный мешочек огнива, тубус с тонкой прочной бечевой, пергаментная тетрадь Эндира. А пергамент, между прочим, — это кожа. А кожа съедобна… На моей памяти, в истории человечества книги уничтожали по-разному. В конце концов, книгу можно перестать читать, и тогда она умрет сама. В смутные времена книги сжигали, но вот чтобы питаться книгами… Такого я еще не встречал. Как бы то ни было, дедову книгу я съем в последнюю очередь. Жаль, что в школу не пускают с оружием — кинжал бы сейчас пригодился. Не знаю, зачем мне нож, но вооруженным я чувствовал бы себя намного увереннее.

Нож! У преследователя в руке нож! Я чуть не подпрыгнул. Вот еще один кладезь ресурсов, о котором я не догадался! Я взял огниво, факел и отправился к ловушке. Запалив факел, прислонил над колодцем, придавив увесистым булыжником, чтоб не упал. Убийца лежал в той же позе — он был мертв, это не вызывало сомнений. Я внимательно осмотрел стены колодца и увидел то, что искал — узкую длинную трещину, которая спускалась к самому дну колодца.

«Зачем и кому понадобилась эта нехитрая ловушка? — подумал я, переваливаясь через край. — И почему она такая неглубокая, меньше трех метров?»

Засовывая ноги поглубже в трещину и удерживаясь руками, осторожно спустился и вскоре оказался внизу. Ворочать мертвое тело в такой узости оказалось делом непростым, но я справился. Чужак прекрасно экипировался для хождения по подземельям. Я обнаружил моток веревки, накинутый по примеру шинели-скатки под плащом, и заплечный мешок. Брезгливо разогнув пальцы — покойник не успел окоченеть — забрал нож и покидал находки на плащ. Не побрезговал раздеть мертвеца догола и определить шмотье в общую кучу. Разматывая полосы ткани на голове, я отшатнулся. У покойного отсутствовал кончик носа. Ноздри глядели наружу, делая незнакомца похожим на поросенка с пятачком. Пожалуй, будь у меня такой нос, я тоже прятал бы рожу под тряпками. На шее висел амулет — его я тоже сдернул и бросил в кучу. Потом крепко увязал плащ в плотный тюк и привязал веревку к тюку. Второй конец бечевы обвязал вокруг талии. Вскарабкался наверх, потушил почти догоревший факел и с трудом вытащил тюк наружу.

«Неудивительно, что гад не смог догнать меня, — думал я, волоча тюк к источнику. И моток веревки на теле, и перевязь с ножом, и заплечный мешок, — все было ладно подогнано к фигуре убийцы и не стесняло движений. Но стоило побросать амуницию навалом и увязать в тюк, как приличный вес сразу стал ощущаться.

Я добрался до источника и скинул барахло. Отдышался, позволил себе сделать длинный глоток воды и сжевать половину хлебной горбушки. Спасибо, спасибо, Юрка! Спасибо твоей запасливой привычке ныкать хлеб после обеда!! Едва я обнаружил в заплечном мешке пару коротких факелов и бронзовый светильник, то сразу запалил свой огрызок. Положив факел на скальный обломок повыше, продолжил потрошить вещи преследователя. Перевязь для широкого ножа и кинжала. Сам нож и кинжал. Мех с вином. Мех побольше с земляным маслом. Мешочек с чищенными орехами и финиками. Моток веревки. Маленький жесткий тубус с огнивом. Короткие кожаные сапоги с твердой подошвой. Короткие штаны. Широкое полотнище темной ткани, в которую преследователь оборачивался, словно мумия. Еще одно полотнище, поменьше — на голову. Темный плотный плащ.