Диана. Найденыш (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 47

Опять же — спрашивать о том, как узнали про органы — что именно они делают — Диана не стала. Почувствовала, что это ей не понравится. Она не любила, когда мучают людей — даже если это плохие люди. Ты их просто убей, но не надо проводить над ними опыты. Так фашисты делали — Диана это видела по телевизору, мучили людей. А хуже фашистов не может быть ничего не свете. Они детей убивали, делали над ними опыты, выкачивали кровь.

Когда Диана рассказала об этом маме, та недоверчиво мотала головой, потом сделалась грустной и печальной на последующие несколько часов. А перед сном ей сказала:

— Нет нигде правды. Ни в каком из миров. Вот твой мир — вроде бы красивый, большой, у вас там летающие железные птицы носят людей, бегают повозки без лошадей. А люди все те же — жадные, подлые, злые. И все время норовят друг друга убить.

— А почему так, мама? — не выдержала Диана — Почему они все время хотят убивать?!

— Не знаю, дочка — вздохнула мама — Наверное, такими людей создали боги. С какой целью создали? Это не наше дело. Разве богов поймешь? Они играют людьми, как фишками на игровой доске, и цели их неисповедимы. Но не все люди так плохи! Ты же видела семью Кормаков. Разве они плохие? Нет! Они замечательные! И вокруг много таких людей. Но есть и другие. И вот их надо опасаться. Потому будь осторожна, когда выходишь гулять или в лавку бакалейщика.

Вообще-то Диана почти никуда и не ходила. Во-первых, не любила холод. А на улице трескучий мороз, щеки леденеют, глаза плачут так, что ресницы смерзаются.

Во-вторых, у нее тут не было друзей. Так, кое-какие знакомые дети, с которыми она встречалась в лавке. Дети пытались с ней задружиться, звали поиграть вместе, но Диана то ли стеснялась, то ли боялась их — ведь она никогда раньше не играла с детьми. Вообще никогда. Злая Мама ей этого не позволяла.

Настоящая Мама не настаивала на том, чтобы Диана с кем-то дружила. Сказала — время придет, и дочка сама захочет повеселиться, побегать по улице. Мама вообще все понимает, она умная, как тысяча Диан вместе взятых! И это просто замечательно.

***

Праздник Перелома, или как его называют на юге — праздник Поворота — подкрался как-то незаметно, и к празднику в село начали стягиваться купцы. Они знали, что северяне целую неделю будут пить, гулять, есть и веселиться. А значит, им нужно много вина, много вкусной еды, а еще — нужна новая одежда, обувь и все необходимое для жизни лесоруба. Тысяча с лишним сезонных рабочих стянется в село как раз к началу праздника, трактир будет переполнен, на улицах толпы народа, все веселые, пьяные — раздолье для купцов! Деньги польются рекой.

Однажды в обеденное время, когда Диана с мамой сидели за столом, закрыв лавку на засов, в ворота кто-то крепко постучал. А когда мама стала со вздохом подниматься со стула, чтобы пойти открыть неизвестному гостю, Диана быстренько вскочила (честно сказать, ей не очень хотелось есть, и она воспользовалась поводом чтобы убежать из-за стола), и сказала, что откроет сама, а мама пускай сидит и обедает. (Мысленно добавила — эту дурацкую липкую кашу может есть только мама, да мыши! Но вслух не сказала — маму обижать нельзя!). Накинула полушубок и побежала открывать, оставляя следы на выпавшем за ночь тонком слое пушистого снега.

Повозилась с засовом на калитке, выглянула. Перед воротами стоял высокий мужчина с румяными щеками и голубыми глазами. От него пахло вином и дымом, и глаза весело сверкали из-под мохнатой дорогой шапки.

— Это еще что за чудо? — спросил мужчина, скаля белые зубы — ты кто, мелкая?

— А ты кто? — серьезно спросила Диана, сразу ощетинившись, как ежик иглами. Она опасалась больших мужчин, особенно если от них пахло спиртным — как от этого невоспитанного гостя. Да, невоспитанного — он не поздоровался с Дианой, не представился, не назвал цели визита, а сразу начал вести себя неучтиво.

— Кто-кто… твое какое дело? — снова ухмыльнулся мужчина — Служанка, что ли? Или рабыня? Давай, веди меня к хозяйке! Да быстренько! А то я уже заждался!

И пробормотал себе под нос:

— Так хочется завалить ее на кровать — аж ноги трясутся…

Он быстрым движением развернул Диану к себе задом и поддал ей пинка — не сильно, но обидно, так, что девочка полетела вперед и упала в снег ничком, едва не расцарапав себе лицо.

Хлопнула дверь ведущая в дом, и во двор выскочила мама — в одном домашнем платье с разрезами по бокам, бледная, с широко раскрытыми глазами. Диана вскочила — сердитая, готовая дать отпор агрессору, она даже не заплакала от обиды, но ничего сказать не успела. Мама широкими шагами подошла к мужчине, и не говоря ни слова, без замаха, сильно, по-мужски врезала гостю в нос.

Мужчина устоял на ногах, только зажал лицо ладонями, из-под которых потекли тонкие красные струйки, но ничего еще не закончилось. Следующий удар пришелся ему в пах, и был таким болезненным, таким жестоким, что мужчина упал, скрючился, и застыл, постанывая и держась руками за свою мужскую драгоценность.

Это наверное очень больно — подумалось Диане, которая смотрела на маму, не узнавая ее и гордясь ей.

Лицо мамы было очень красивым, и одновременно страшным — белое как мел, и на нем темные, даже черные — как угли — глаза. Голос мамы стал шипящим, будто разговаривала не она, а питон Каа из хорошего мультика про Маугли. Руки сжаты в кулаки, и на кулаке у нее остались потеки крови.

— Никогда, слышишь — никогда ты не смеешь трогать мою дочку! Говоришь, заездила я тебя? Так вот — больше никто и никогда на тебе ездить не будет! Все, отъездился!

Мама выдохнула, и добавила:

— А если я еще увижу тебя в селе или в городе — лучше беги и прячься! Уезжай прямо сейчас, иначе я скажу здешним парням, и они из тебя за обиду моей дочке и мне вытрясут всю душу! И в полынью сплавят — будто сам утонул. Вон отсюда! Вон из деревни! Пшел!

Мама пнула мужчину в бок, он застонал, не поднимаясь, и тогда мама схватила его за шиворот и волоком вытащила за ворота. Она сильная, мама! Ого, какая сильная!

За воротами стоял большой возок, запряженный тройкой лошадей, а мимо шли люди — по одиночке и компаниями. Праздник скоро! Уже начинают гулять!

Все остановились и с любопытством стали смотреть, что происходит у дома лекарки — будет им что потом обсудить.

Мама бросила мужчину возле возка и пошла к Диане, разглядывающей возок и его хозяина. Пока шла — откуда ни возьмись, появился Нафаня, важно подошел к поверженному противнику, вдруг повернулся к нему задом, и…

— Фу, Нафаня! — хихикнула Диана — Нехорошо! Мам, Нафаня его описал!

— Так ему и надо, козлу! — буркнула мама и легонько подтолкнув Диану во двор закрыла за ней калитку.

— Мам, а кто это был? Кто такой этот дядька?

Мама подумала, подумала, вздохнула, присела перед Дианой и стала отряхивать ее полушубок.

— Не сильно он тебя ушиб?

— Нет, не сильно! Ерунда! — хихикнула Диана — Здорово ты ему врезала! Будет знать, как пинаться! Так мам, кто это такой? Ты его знаешь?

— Знаю… — после паузы ответила мама и хмуро сдвинула брови — Когда-то это был мой мужчина. Мы с ним встречались. Два раза в году. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Понимаю, мам — закивала Диана — Вы спали в одной постели.

— Да… в одной постели — слегка смутилась мама — Мне казалось, он хороший. Мне с ним было хорошо. А потом он начал про меня болтать, языком трепать. А сегодня еще и осмелился тебя ударить! Пусть скажет спасибо, что голову ему не оторвала! Гаду такому…

— А ты что-то ведь наколдовала, да? Я почувствовала!

— Ну так… немного наколдовала — передернула плечами мама — Забудь, дочка. Пойдем обедать. Хотя честно сказать аппетит у меня что-то пропал.

С такой кашей точно пропадет! — хихикнула про себя Диана, и они пошли в дом.

Надо уговорить маму пирожков напечь — подумала Диана — С рисом и яйцами. А еще — с капустой. И сладких! Обязательно сладких! А кашу не буду. Тьфу на эту кашу!

Но кашу она все-таки поела. Чтобы не расстраивать маму.