Похититель жизней - Хенди Барб. Страница 21

Еще одна миссия Хранителей находилась в южной части того же континента, в имперском городе Самоа-Гальб — «Сердце Небес», — который был столицей и государства иль-Дааб-Наджуум, и всей Суманской империи. Третья миссия, по слухам, располагалась в землях эльфов, где-то посредине континента.

После Великой Войны, которая, как предполагают, случилась около пятисот лет тому назад, цивилизация на далеком континенте была уничтожена почти бесследно. Так много бесценных знаний и умений были утрачены безвозвратно, что при первых монархах Малурны была создана Гильдия Хранителей Знания — именно для того, чтобы в будущем избегнуть подобной катастрофы.

Чейну довелось читать те немногие исторические труды, которые повествовали о событиях, происшедших задолго до того, как на этом континенте были основаны королевства Белашкия, Стравина и Древинка. Судя по этим трудам, та же самая война, о которой повествовали мудрецы, затронула и эти края, хотя одна мысль о таком размахе военных действий казалась ему иногда досужей выдумкой. Существовали легенды об ордах невероятных чудовищ, о многолетних битвах с пришельцами из заморских краев. Из этих легенд можно было заключить, что первоначальное население континента совершенно вымерло и позднее его сменили кочевые племена и кланы, пришедшие из других мест.

И вот теперь служители Гильдии появились и на родине Чейна.

Даже в самых непомерных своих фантазиях он с трудом мог представить все эти далекие собрания книг и свитков, заполнявшие целые замки. О, когда-нибудь он непременно увидит их собственными глазами, прикоснется к старинным пергаментам, прочтет диковинные наречия стародавних дней, повести о забытых тайнах, утолит свою жажду познания плодами мудрости, которые столетиями собирали ученые жрецы Гильдии. Какие новые глубины магического искусства откроются ему в этих хранилищах? Какие знания о Детях Ночи сокрыты там? Быть может, в этих древних свитках он наконец отыщет способ навсегда избавиться от унизительной власти Торета? Хранители Знания пришли наконец в Белу, и с их помощью он, Чейн, быть может, обретет желанную свободу.

Все еще увлеченный этими заманчивыми видениями, Чейн сам не заметил, как свернул за угол и зашагал по мощеной дороге. Впереди, не так уж далеко, маячил арочный проем в срединной городской стене. Два кольчужных драгуна — так именовалась в Беле городская стража — стояли по обе стороны массивной гранитной арки. Держались они небрежно, даже лениво, но на самом деле зорко поглядывали по сторонам и были начеку. Чейна, впрочем, они удостоили только мимолетным взглядом.

Место, куда он направлялся, находилось совсем близко от крепостной стены. Дойдя до цели, Чейн остановился, окинул взглядом предмет своих устремлений, скудно освещенный неярким светом уличных фонарей. Образы грандиозных замков, хранящих премудрость веков, развеялись окончательно, словно невесомый дым от ночного свежего ветра.

Со свободной землей в городе всегда было туго, да и злые языки поговаривали, что городской совет не решился поселить столь желанных, но все же «нездешних» гостей чересчур близко к королевскому замку. Белашкийская миссия Хранителей, перед которой стоял сейчас Чейн, размещалась в бывших казармах.

Много лет назад, когда это здание стало слишком тесным для изрядно разросшейся городской стражи, были выстроены новые казармы — одни у внешнего крепостного кольца, другие у внутреннего. Старые казармы пустовали более года — до того дня, как в Белу прибыли посланники Гильдии. Здание было хоть и неказистое, но еще довольно крепкое, к тому же из прочных бревен был надстроен второй этаж; одной стеной оно примыкало к городской стене. Но если для казарм постройка прекрасно подходила, то Хранителей Знания она разочаровала. Здесь едва хватало места для самых неотложных нужд — какие уж архивы, какая библиотека!

Чейн откинул засов на входной двери и вошел в миссию — приглашение бывать здесь он сумел получить уже давным-давно. Войдя в узкий центральный коридор, он сразу повернул налево — туда, где раньше располагались сержантские помещения. Ученики и наемные писцы сновали вверх и вниз по лестнице, бережно неся в руках охапки свитков, табличек, перьев, книг и других предметов, которые Чейн на ходу не успел распознать. Кое-кто из проходящих мимо приветствовал Чейна дружеским кивком.

В прежней сержантской приемной, где когда-то вершился скорый суд над нарушителями дисциплины, сейчас была устроена зала для занятий. Здесь стояли столы, стулья, конторки, вдоль стен рядами выстроились книжные шкафы. Залу освещали диковинные светильники, источающие яркий, без мерцания, свет.

Двое хранителей в чистых серых одеяниях — один среднего роста, другой маленький и хрупкий — сидели рядышком за дальним столом, бережно разглядывая содержимое кожаного короба. Занятые делом, они также ожидали Чейна и, когда он вошел, разом подняли головы. Тот, что повыше, был пожилой домин — глава миссии — по имени Тилсвит.

— Очень время… вовремя, — проговорил он на ломаном белашкийском, одарив Чейна дружеской улыбкой.

Хотя Тилсвиту было уже за шестьдесят, его ясные зеленые глаза сохраняли юношескую остроту и зоркость, хоть ему и приходилось порой читать некоторые рукописи с помощью увеличительного стекла. Его седые волосы были некогда угольно-черного цвета; Тилсвит стригся коротко и носил аккуратно подстриженную бородку. На его худощавом лице и узких, с длинными пальцами кистях рук не было еще и следа стариковских морщин.

— Войтить… садиться, — проговорил Тилсвит, приветственно взмахнув рукой. — Могет… может, мы иметь новый ведения… сведения…

Домин окончательно смешался и с раздосадованным видом сделал знак своей хрупкой спутнице; та поспешно наклонилась к его уху и зашептала. При том, что Тилсвит был необыкновенно умен и разносторонне образован, он никак не мог освоить местные наречия в той мере, в какой это пристало главе миссии. Сейчас он постучал себя пальцами по лбу, словно хотел жестом выразить так некстати ускользнувшее из памяти слово.

— Да-да — Великая Война… Забытые… — Тилсвит тяжело вздохнул. — Простить… иногда я думать, что никогда не научиться ваш язык.

Невысокая спутница Тилсвита поднялась, чтобы предложить свой табурет Чейну. Изящная, ростом едва по плечо Чейну, Винн Хигеорт прожила на свете не больше двадцати лет, однако уже сейчас она была первой среди учеников Тилсвита. Ее светло-русые волосы были туго заплетены в длинную косу, круглое, оливково-смуглое лицо было с первого взгляда совершенно неброским, и красили его лишь точеные черты да большие орехово-карие глаза. Будучи помощницей Тилсвита и послушницей ордена каталогистов, Винн совершенствовалась в науке сохранения и систематизации знаний, в организации архивов и библиотек, а стало быть, могла за считанные минуты разыскать клочок пергамента с записью, о которой вспоминали хорошо если раз в десять лет. Она в совершенстве владела полудюжиной разных наречий, включая и белашкийское. Хотя Винн редко сама вступала в разговор, беседовать с ней было необычайно приятно. После неугомонного и безмозглого лопотанья Сапфиры мудрое немногословие Винн казалось Чейну даром небес.

В новой своей жизни он ведал только три истинных наслаждения: охота, изучение тайн магии и беседы с Тилсвитом и Винн. Прочее его существование было заполнено тягостной и опостылевшей службой.

Сейчас его заинтересовал манускрипт, который так прилежно изучали его собеседники.

— Не желаешь ли чаю? — как всегда, негромко спросила Винн.

— Нет, благодарю. Сколько же столетий этой рукописи?

Нынче ночью Чейн особенно страстно желал отрешиться от окружающего мира. Он сел на табурет — Винн осталась стоять у него за спиной — и с затаенным нетерпением смотрел, как Тилсвит открывает продолговатый, обтянутый кожей короб.

Хранитель со всеми предосторожностями извлек из короба свиток. И футляр, и деревянный стержень, на который был намотан свиток, выглядели достаточно ново, и Чейн мог только гадать, какие тайны скрывает это явно недавнее творение рук человеческих. Судя по волнению Тилсвита, вряд ли этот короб был из тех вещей, которые Хранитель привез с собой в Белу.