Художник смерти (СИ) - Глебов Виктор. Страница 21

— Да. И твоя душа, зачем бы ти ни явился, тоже послужит делу…

— Не торопись, — перебил Художник. — Я не для того проделал очень долгий путь, чтобы стать частью какой-нибудь жестянки вроде тебя.

— Твои цели не имеют значения.

— Вот тут ты ошибаешься. Моя цель — единственное, что ещё имеет в этом, как ты выразился, сошедшем с ума мире значение.

— Нет! — ответ многоножки прозвучал категорично.

— Вот и поговорили! — усмехнулся Художник.

Глава 28

Он ждал, что автомат накинется на него, но этого не произошло.

— Следуй за мной, человек! — многоножка развернулась и медленно двинулась к огромному куполу. Все её сочленения содрогались и щёлкали, внутри стрекотали невидимые механизмы. Кажется, Каппа был очень старой машиной.

— Мне нужна кровь, — проговорил он на ходу. — Совсем немного.

— Боюсь, она мне и самому пригодится, — отозвался Художник, понуждая лошадь следовать за странным провожатым.

Животное нехотя пошло через ручей. Через несколько метров уровень воды понизился, а затем и многоножка, и всадник выбрались на берег.

— Любой, кто хочет говорить с Каппой, оставляет ему свою кровь, — произнёс автомат.

— Губа не дура. И кровь, и душу. Тело тоже себе оставляешь?

— Тел у меня было достаточно. Эти эксперименты уже позади.

— Зачем тебе кровь?

— Чтобы понять, достоин ли ты войти в мандорлу.

— Может, тебя это удивит, но я не собираюсь в неё входить. Что бы ты так ни называл.

— А кто спрашивает о твоём желании?

— Ого! Переходим на грубости?

Со стороны могло показаться, что Художника забавляет диалог, но на самом деле он был сосредоточен и готов в любой миг отразить опасность, откуда бы она ни появилась. Вид красивого мужчины в лиловом камзоле с небольшим кинжалом вместо меча производил обманчивое впечатление лёгкой добычи, но опытный воин и могущественный колдун являлся одним из самых опасных противников Пустоши. Да и вообще мира, постепенно возрождавшегося на руинах Великой войны.

Каппа коснулся поверхности купола конечностями, и в металлической стене открылась дверь — как раз достаточного размера, чтобы всадник проехал, слегка пригнувшись. Что Художник и сделал. Он никак не ожидал, что его просто впустят в купол. Должно быть, его обитатель совсем потерял чувство осторожности, годами убивая наивных «паломников».

— Как ты передаёшь души машинам? — спросил всадник, осматриваясь.

Он очутился внутри помещения, напичканного электроникой. Приборы выглядели старыми, но они работали. Воздух слегка потрескивал от статического электричества. Невозможно, чтобы всё это было здесь изначально. Очевидно, что прежде купол имел лишь одно назначение — быть средоточием генератора силового поля. Вполне возможно, что нескольких. И Каппа являлся смотрителем этого места, его мозгом. Он же управлял стражами, превратившимися ныне в убийц-расчленителей. А вся тема с переселением душ, конечно, родилась в голове автомата, лишившегося после Великой войны хозяев — людей. Безумие развилось в навязчивую идею машины вдохнуть истинную жизнь в себе подобных. Вопрос: насколько Каппа в этом преуспел? Словам автомата не доверять повода особого не было. Сумасшедшие любят хвастаться. Но Художник предпочитал убедиться во всём, увидев результат экспериментов собственными глазами.

— Я вдыхаю души, — проговорил Каппа, отвечая на вопрос всадника, — при помощи энергии прилива. Высасываю её из моря.

Многоножка обернулась и, протянув две конечности, слегка коснулась бедра всадника. — Ещё только пять шагов.

Художник натянул поводья, вынудив лошадь остановиться. Он и не думал добровольно попадать в ловушку для наивных дурачков, верящих, что стальная кукла оживит их родственников за каплю крови.

— Мою душу ты не получишь, — твёрдо и слегка насмешливо проговорил Художник. Время бесед кончилось. Он был внутри купола, и осталось лишь разрушить генератор, который, конечно, находился здесь же. — Пришла пора тебе покинуть этот мир. Но ты не расстраивайся. В той реальности, которую я создам, осколкам прошлого вроде тебя всё равно не найдётся места. Все вы исчезнете, когда стянутся швы, что я наложил, и вселенная вернётся в нормальное состояние. Считай, что я — врач, а ты — опухоль. Тебя придётся удалить.

— Ты упорствуешь, человек, — голос Каппы прозвучал почти печально. — Хочешь разрушать и создавать, не замечая, что противоречишь самому себе. Позволь мне взять немного твоей крови. Возможно, твой путь, полный страданий, закончится сегодня и здесь. Ты станешь частью нового организма, получишь другое бытие. Забудешь обо всей боли, что испытал. И помни: ты не умрёшь! Я предлагаю не смерть, а новую жизнь! Разве это не здорово?

Конечность автомата потянулась к всаднику, но тот взмахнул рукой, произнеся короткое заклинание, и многоножка тотчас скрючилась, словно угодила в струю невыносимого для металла невидимого пламени. Из щелей повалил чёрный дым, запахло горелой проводкой, а затем стальной корпус треснул, как яичная скорлупа, смялся, и машина развалилалсь на куски, покатившиеся по полу в разные стороны.

— Мне не нужна новая жизнь, — тихо проговорил, глядя на них, Художник. — Я хочу вернуть прежнюю.

— Это невозможно, — раздался голос справа.

Резко обернувшись, Художник увидел человекоподобную фигуру, медленно выходящую из поднявшейся двери, замаскированной в стене. Два с лишним метра ростом, похожий на металлический скелет, четырёхрукий автомат направлялся к всаднику. Его лицо представляло собой маску из белого пластика, на фоне которого мерцали оранжевые глаза.

— Как и машины с человеческими душами, — проговорил Художник, спешиваясь. — Это тоже невозможно.

— У меня получилось, — сказал автомат.

— И у меня выйдет.

— Не сегодня, — машина вскинула четыре руки, и на стальных кистях вспыхнули ярко-голубые клубки молний.

Но Художник оказался быстрее. Короткое заклинание сорвалось с губ, и в автомат ударила невидимая волна. Она вмяла грудь робота, отшвырнув его обратно в дверной проём.

— Надеюсь, у тебя нет других аватаров, Каппа, — подходя к поверженному противнику, произнёс Художник. — Мне некогда убивать тебя раз за разом.

Автомат корчился на полу, как огромное насекомое, пытаясь подняться. Его кисти больше не светились электрическими зарядами.

— Сегодня ты покидаешь этот мир, — провозгласил Художник, нацеливая на противника указательный палец. — Смирись. Какой бы ни была твоя душа, она отправляется в ад!

Робота охватило пламя. Сталь плавилась и трескалась на глазах, белый пластик потёк, затем почернел, вспыхнул и исчез, испарившись и оставив только едкую вонь.

С Каппой было покончено за минуту. Как только он разрушился, стены замигали тревожными красными огоньками. Художник осмотрелся, а потом склонил голову, прислушиваясь. Нарастал звук сирены. Он шёл издалека, постепенно заполняя эфир. Очевидно, купол лишился не только своего обитателя, но и главного компьютера. Каппа исчез, а вместе с ним — программы, регулирующие работу всех систем.

Художник быстро зашагал через помещение, из которого вышел робот. В противоположной стене имелась дверь. Взмах руки выбил её, словно она была сделала не из толстого листа металла, а из фольги. В соседнем зале находились огромные цилиндры, опутанные пучками кабелей. Датчики мигали, демонстрируя, что идут вразнос. Художник, не теряя времени, опустился на колени и опустил голову. Так он лучше сосредотачивался. Требовалась мощь, чтобы уничтожить столько материи. Изо рта полетели слова заклинаний, воздух задрожал от напряжения. Прошло около тридцати секунд, прежде чем пространство начало сворачиваться, поглощая генератор. Рука Художника вытянула из ножен полыхающий сиреневым пламенем кинжал. Короткий замах — и лезвие со звоном вошло в пол. Все вокруг человеческой фигуры осветилось нестерпимым светом, который спустя всего лишь мгновение превратился в непроницаемую тьму!

Когда всадник переезжал ручей, за его спиной уже не было ни купола, ни стемящегося пронзить небо шпиля. Все исчезло, оставив после себя лишь воронку глубиной около десяти метров. Запекшиеся края образовали глубокую чашу, которую медленно заполняла вода из залива.