Художник смерти (СИ) - Глебов Виктор. Страница 34

Через некоторое время у парня появилось свободное время. Он стал читать книги, имевшиеся в некоторых комнатах здания. Кроме того, Слизень понемногу учил его то одному, то другому. В основном, тому, что заставляло работать Швею. А значит, мальчик изучал и осколок Чёрной Звезды, и сиреневый кристалл.

Однажды — Слизень не знал об этом — работая в зале с живой горой, мальчик засмотрелся на эти два светящихся глаза. Ему показалось, будто они манят его, и он решился приблизиться. На самом деле, это ощущение возникало и прежде, но в тот раз оно было особенно сильно. Парень начал карабкаться по горе, отбиваясь по пути от рук, то и дело норовивших схватить его. Забравшись на вершину, он замер перед сиреневым кристаллом. Тот выглядел, как портал в другой мир. Мальчик медленно вытянул руку, но не прикасался к камню. Он ждал сигнала. И кристалл подал его!

Глава 45

Пульсирующее мигание камня тянуло мальчика к себе. Он и сам не заметил, как коснулся ледяной поверхности! Руку до плеча пронзил холод, но мальчик не отдёрнул её. Что-то в глубине его сознания дало понять, что они с кристаллом… одной крови. Как бы странно это ни звучало. И парень ждал, терпя боль и онемение.

Спустя некоторое время сиреневое сияние перешло на кисть, затем — на предплечье. Холод сменился теплом, потом жаром и покалыванием. Рука словно приросла к кристаллу. Мальчик почувствовал, как из него что-то утекает, исчезая в недрах камня. Стало страшно, но он удержался и не отнял руку. Да и смог бы?

Через несколько минут кристалл начал наполнять парня. Они чем-то обменялись. Когда сияние стало меньше, и покалывание с жаром пропали, мальчик неуверенно опустил руку. Взглянув на ладонь, он не увидел ничего — ни ожогов, ни ран. Не привиделось ли ему всё? Едва ли.

Парень задрал голову и уставился на чёрный осколок Звезды. Затем поднял обе руки и с отчаянной решимостью прижал их к шершавой поверхности!

С тех пор мальчик время от времени черпал силу из Звезды. Её магия не убивала его, а напротив, наполняла энергией. Парень слышал, что люди, подвергшиеся подобному влиянию и выжившие, превращаются в чудовищ, но не замечал никаких изменений. Должно быть, он был особенным.

Изучая кристалл и осколок, всё глубже проникая в них, в их природу, мальчик выстроил собственную теорию преображения мира. Его спасения. Ему пока не хватало технологии, но он чувствовал, что на верном пути. Главное, чтобы Слизень не догадался о его планах. Сумасшедший грезил о том, чтобы его протеже остался в Зоне продолжать его бессмысленный ритуал, пока не помрёт. Но мальчик знал: его ждёт иная судьба. И с каждым днём уверенность в этом росла.

Слизень умирал. Мучительно и долго. Его плоть покрылась синюшными пятнами, глаза гноились, ногти сморщились и почернели, оставшиеся редкие волосы выпадали прозрачными клочьями, а из груди вырывался булькающий хрип. Слизень дышал отрывисто и часто. Время от времени он требовал, чтобы мальчик подошёл к нему, шарил по воздуху, ища его руку, и, найдя, сбивчиво умолял продолжить дело. Парень обещал. Искренне. Он действительно собирался продолжить спасение мира. И теперь, по прошествии долгого времени, проведённого в Зоне, он, наконец, был готов.

Несколько раз мальчик мог сбежать. Он изучил всё здание, кроме подвала. Туда не совался. Знал, как выйти. Однажды даже стоял, глядя на бушующее за стальной сеткой море зелени, и прислушивался: не охватит ли его желание сорваться и покинуть Зону? Но нет! Мальчик знал, что не случайно оказался здесь. Его привела сюда Земля. Она ждала спасения. И спасение это находилось в его руках.

И вот настал день, когда Слизень испустил последний хриплый вздох. Он окоченел очень быстро, став похожим на какой-то предмет мебели.

Мальчик собрался заранее. Книги, приборы, вода и провизия — только необходимое. Поглядев на труп Слизня около минуты, он понял, что не знает, что с ним делать. Тогда он развернулся и направился к стене, возле которой лежали два набитых рюкзака и пустая холщовая сумка. Повесив ранцы на плечи, мальчик поспешил в зал с живой горой. Там он оставил рюкзаки на полу, вскарабкался по шевелящейся массе и решительно протянул руки к кристаллу. Вытащив его из гнезда, он уложил камень в сумку. Затем достал осколок Звезды и добавил его к сиреневому кристаллу. Теперь у него было всё, что нужно!

Живая гора заволновалась, когда мальчик спустился, подхватил рюкзаки и направился к выходу. Тысячи ртов что-то кричали, но Художник Смерти заставил себя отключить слух. Сейчас он не хотел слушать голоса. Он и так знал, что должен сделать. Сама Земля говорила с ним!

Спустя четверть часа мальчик выбрался за периметр Зоны. Свежий воздух опьянил его. Он так давно не вдыхал его! Лёгкие, привыкшие к смеси вони разложения и бальзамирующих реактивов, затрепетали, и на глазах Художника Смерти показались слёзы.

Он утёр их и поднялся на небольшой пригорок. Там юноша (прошло почти три года с тех пор, как он забрался в Зону, спасаясь от оборотней), в которого превратился мальчик, достал чёрный осколок Звезды и высоко поднял перед собой. Царила ночь, свежая и прохладная. Но ласковая, словно серебристый мех циклопарда. На летнем небе сияли звезды, крупные и яркие. Художник Смерти вытащил из кармана стеклянную пластину, на которой была нанесена особая разметка — плод его длительных исследований. Когда рисунок на стекле совпал с небесными светилами, осколок в руке юноши задрожал. Из его трещин показалась кровь, черная, словно нефть. Густая и маслянистая, она потекла вниз, коснулась пальцев Художника Смерти, зашипела и начала исчезать, впитываясь в юношу. Глаза того вспыхнули сиреневым, а кожа стала бледнее, хотя за время, проведённое в Зоне, она и так приобрела оттенок фарфора. На стекле засияли точки. Они указывали путь. Никто иной, кроме Художника, не сумел бы ориентироваться по ним, но для него всё было ясно. Губы юноши искривились в торжествующей улыбке, пока кровь Звезды смешивалась в его жилах с лиловой субстанцией.

Когда осколок опустел, отдав всю кровь, он выпал из руки Художника и рассыпался в прах. Юноша поднял мешок с кристаллом и поспешил через колышущийся на ветру лес. Он больше никого не боялся. Его ждала упавшая Звезда.

Да что Звезда…

Весь мир ждал его — своего спасителя!

Глава 46

Горная крепость почти сливалась со склоном. Только подъехав к подножию можно было с уверенностью понять, что видишь город, а не просто источенный временем камень. Но даже с небольшого расстояния Даармахир напоминал термитник. Художник Смерти снова подивился этому впечатлению, разглядывая крепость, возвышавшуюся над ним. Толстая решётка ворот была опущена, хотя сами створки — распахнуты. Словно кто-то покинул город совсем недавно — как только был убран силовой барьер. Мысль промелькнула в голове у Художника, но, поскольку не имела для него значения, тут же ушла. Гомункул легко взмахнул рукой, прошептал короткое заклинание, и ударная волна разрушила ворота, сметя камень и железо. Всадник въехал в пустой город, как триумфатор. Только его не сопровождали легионы солдат, а толпы перепуганных жителей не прятались по углам и чердакам в предчувствии грабежей и изнасилований. Художник медленно двигался по улицам, поднимаясь всё выше, преодолевая ярус за ярусом. Склонив голову, он прислушивался, но чуткое ухо не улавливало ни осторожного шороха, ни с трудом сдерживаемого дыхания, ни стука поспешно удаляющихся шагов. Куда делись жители Даармахира? Художник чувствовал их присутствие. Кинжал в ножнах испускал нетерпеливое сияние: гомункул наполовину вытащил его, чтобы убедиться, что ощущения не обманывают. Выпрямившись в седле, он обвёл взглядом ряды домов. Внизу виднелись крыши, а наверху — стены. Привлечённые запахом смерти, наполнявшим город, к крепости слетались птицы. Тонкие брови сошлись на переносице, и лицо Художника омрачилось беспокойством. Но он не собирался сдаваться или отчаиваться. Пусть обитатели Даармахира укрылись от него. От его глаз. Им не спрятаться от кинжала. Тот всегда найдёт. Наполненный силой сиреневого кристалла, он не только рассекал пространство, перекраивая материю, но и обнажал её изнанку.