Персональное чудовище для принцессы (СИ) - Орлова Марина. Страница 27

Не на ту напал! Если умру, то хоть постараюсь ему настроение погромом испортить напоследок!

– Вот еще! – прошипела я разъяренной кошкой и запустила в мужика какой-то книгой. Следом последовала массивная чернильница, но, к своему стыду, промахнулась, и чугунное изделие пролетело мимо головы мужчины, никакого вреда последнему не причинив. Разве что изрядно испачкав грудь и густую гриву волос, сделав из просто красноволосого, красноволосого в черную крапинку!

Подобного кощунства над своей внешностью Дар не потерпел и со свирепым видом, от которого я даже испугаться не успела, скрутил меня в секунду.

– Успокойся! Я просто неправильно выразился! – знатно так встряхнув за плечи, что я даже челюстью клацнула, рявкнул он. Я присмирела в раз. А кто бы на моем месте не успокоился и не замер испуганным кроликом? Вид мужчина имел такой бешенный, что я мимолетно порадовалась, что позорно не оконфузилась от страха. – Успокоилась? – уточнил Дар уже тише.

Я затравленно выдала нечто нечленораздельное, с намеком на согласие. Меня вновь усадили на стул и даже отошли на два шага, отчего я мысленно очень порадовалась. Просто в непосредственной близости от Дара, как-то дышать было страшно. А вот когда он подальше стоит, то уже ничего, целых два вдоха сделала. Правда стараясь дышать через раз… Но не суть!

– С этого дня будешь помогать мне в лаборатории. Помнится, ты говорила, что опыт в данной сфере у тебя есть, – стряхивая с рубашки чернильные капли и делая тем самым только хуже, сказал Дар. – Нужно было сразу приставить тебя к бумажной работе и не переводить продукты. Но ты так потешно отмывала кухню от каждого своего «шедевра», что я не смог отказать себе в удовольствии, – гаденько усмехнулся он, но я не обратила внимания, так как многострадальный мозг зацепился только за первую часть речи мужчины.

– Помогать в лаборатории? Правда? – с нескрываемым сомнением и неверием переспросила. Ну, так, чтобы наверняка недопониманий не осталось.

– Правда, – с кислым видом рассматривая новую расцветку своих волос, ответил Дар. Могу поспорить, в данный момент он явно жалел, что не только предложил мне помогать ему, но и, что вообще в тот злополучный день вышел ночью погулять по Запретному лесу, где обнаружил полудохлую меня.

Боясь, что он передумает, я нервно подскочила и интенсивно закивала.

– Я согласна!

– На что согласна? Я же не сказал, что конкретно ты будешь делать, – насмешливо протянул Дар.

Видимо в стрессовой ситуации мой мозг работал, только ему понятно, в каком темпе, потому что я, даже неожиданно для себя, быстро выдала цепочку, логичных умозаключений:

– Вас не устраивает, как я справляюсь с уборкой, следовательно, убираться здесь вы мне не доверите, даже если я разбираюсь в магии. Магических сил у меня нет, значит, работа умственная и несет теоретический характер. К пентаграммам вы меня не пустите, так как в Запретном лесу действует другая система магических сил, мне неведомая и незнакомая. Вчера ничего против не сказали на мои расчеты, когда я исправила вашу формулу, значит, остались довольны результатом. Поэтому я буду работать именно с математическими формулами и расчетами, – под конец речи я несколько выдохлась, с наслаждением и облегчением вздохнула. И только после этого посмотрела на мужчину. Точнее, на его реакцию.

– Что же, логического мышления ты не лишена, – задумчиво произнес он, но в глазах я видела одобрение, отчего заметно приободрилась. – Это радует. Большая вероятность, что мы сработаемся.

***

Моя первая вылазка в город ничего не дала, кроме новой порции сплетен разной степени мерзости. Для этой цели Дар выдал мне кольцо-артефакт, которое работало от силы мысли. Нужно было найти место, где наиболее сильно чувствовалась магия, мысленно задать координаты, и кольцо переносило. Концентрацию магической силы я не чувствовала, и координаты представляла себе лишь приблизительно. Поэтому Дар, не вдаваясь в подробности, просто дал готовые координаты исходя из моих предпочтений, относительно места, куда бы я хотела попасть, назвав несколько пунктов обратного возврата в городах, которые я выбирала.

Вторая вылазка дала чуть больше информации и понимания, что происходит в королевстве, но не намного.

К третьей я затосковала от полученных результатов. В городе начинались волнения, и народ не приветствовал новую власть, несмотря на все грязные слухи обо мне. Это было видно во многих вещах, в резком скачке цен на товары, в настроении самих жителей, в работе городской стражи, точнее на ее ленивом подобии. Только на моих глазах произошло несколько беспорядков и краж, но стража лишь мельком взглянула в ту сторону и продолжила мнимый патруль по улицам дальше. Кругом была почти полная безнаказанность, отчего большинство лавок были закрыты, улицы пустынны, а окна домов непривычно плотно прикрыты ставнями, даже на верхних этажах.

А еще королевство было в состоянии гражданской войны, по причине которой увеличили налоги почти втрое.

И только на четвертый раз, я, наконец, выяснила, что воевать Габор собирался с… Грегори. Мой неофициальный жених собрал войско оппозиции. Новость о том, что Грегори жив, безусловно, радовала, как и то, что он не опустил руки и решил действовать. Огорчало то, что я не знала, как с ним связаться. Из города бежали все, кто смог. Особенно те, кто не согласны с новой властью. Шанс, что я смогу найти хоть кого-то, кто бы мне помог связаться с Карлайлем, резко скатывался к нулю.

Другой неожиданной новостью стало то, что Брендон и Алтай остались во дворце на своих прежних постах. Вопрос их верности отпал сам собой, отчего я почувствовала горечь обиды на губах и боль в груди. Я им верила, отец им верил… А они так просто отказались от меня и смирились с новым положением дел.

В замок Дара я вернулась вся в слезах и расстроенных чувствах, даже не обратив внимания, на то, что меня по обыкновению ждала Шая, для вечерней прогулки. Я прошла в свою комнату и закрылась в ванной, где проревела примерно полчаса. А затем второй раз за день отправилась привычным маршрутом в северное крыло, где проработала несколько часов, не проронив ни слова. Не уверена, что увлеченный очередным экспериментом, Дар вообще заметил, что находился в помещении не один. Оно, наверное, к лучшему.

Вообще мне очень нравилось с ним работать. Математические расчеты давались мне просто, помогали коротать время, чувствовать свою, пусть и мнимую, значимость в этом замке и отвлекали от плохих мыслей.

Да и от компании хозяина сего замка я была не против. В большинстве случаев мы ограничивались лишь несколькими фразами. Чаще всего это было так:

– Добрый день, – говорила я, когда приходила в лабораторию. В ответ молчаливый кивок.

– Я закончила, расчеты на столе, – отчитывалась я, когда собиралась уходить. В ответ опять же молчаливый кивок, без единого взгляда в мою сторону, с той лишь разницей, что мне протягивали очередную порцию снотворного, которою я принимала с искренней благодарностью.

На этом заканчивалось наше общение. Редкие, короткие уточнения по работе, что я ему задавала – не в счет.

В лаборатории мне разрешили появляться только в непосредственном присутствии хозяина. То есть, почти всегда. У меня вообще закрадывались подозрения, что в лаборатории Дар проводил девяносто пять процентов своего времени. Во всяком случае, там он был всегда, когда я приходила в удобное для себя время, и оставался, когда уходила через несколько часов. После этого мы не виделись.

Не скажу, что была не рада такому развитию наших отношений. Я была вполне довольна. Был ли доволен Дар – судить трудно, но так как по моей работе у него никаких претензий не было, хотелось верить в лучшее.

Но, порой ловила себя на мысли, что мне не хватает его едких, язвительных замечаний и насмешек. Чувствуя себя отчаянной мазохистской, я с грустью понимала, что он отгородился от меня. И мне было жаль. Возможно, сказывалось отсутствие общения, вот я с ума и сходила. Где-то я читала, что человек – существо сугубо социальное. Потребность в одиночестве у человека считалась патологией. Я себя считала вполне нормальным и здоровым представителем рода людского и откровенно тосковала просто по общению. Любому. Пусть даже в стиле насмешек и упреков.