Мой босс - палач (СИ) - Владимирова Анна. Страница 28

Договаривать не было смысла, мы оба понимали, к чему это все вело. Один случай только отгремел, и вот второй… Но была одна неувязочка…

— В первом случае погибли две школьницы, и мы посчитали это результатом ментального выброса при гибели высшей салемы. У девочек разорвало сердца от эмоционального удара, как заключила медэкспертиза…

— Хм, — поднялся Людог и прошел к окну, — думаешь, их могли убить?

— Если их убили, значит, тот, кто убил Нонну, попался на глаза девочкам. И, значит, он не должен был попасться — его раньше не видели и узнали бы. А тот, кто убил Камиллу, всем вам хорошо знаком…

Он сурово глянул на меня, обращаясь в того Людога, которого я хорошо знал — жадного до правды и принципиального до смерти.

— Я начинаю думать, что с этими росписями на потолке кто-то сильно поспешил. Чем им ангелы-то не угодили?

— Ты стремительно очень сузил круг наших подозреваемых, — сдвинул он брови так, что глаз стало не видно.

— Просто готовлюсь к худшему… Зачем на столь высоком уровне нагнетать угрозу от салем высшего порядка?

— Вариантов всегда было несколько: отвлечь внимание от чего-то более важного, устроить истерию, выступить рыцарем в сияющих доспехах… шантажировать тех, кто заинтересован в мире, — добавил он вдруг задумчиво.

— Перешли королю дорогу? — предположил осторожно.

— Ты же знаешь, все всегда непросто, — заходил он туда-сюда вдоль окна. — Но я бы не сказал, что что-то изменилось. И, Вернон… пока не найдем орудие — это все слова.

— Есть идеи, — кивнул я. Людог стоил доверия, хотя мне всегда было легче самому, в одиночку. Но он не раз оказывал мне свою лояльность, подделать надорванные в борьбе за жизни салем жилы невозможно. — Один друг дал мне подсказку, что такое убийство могли подстроить с помощью экстракта саламандрового мховника. Им раньше казнили салем… Только непонятно, как его могли ввести… — Я замер, выпрямляясь. — Если бы лучше знать его свойства. Мог ли он отравлять воздух, если, к примеру, рассыпан в листке бумаги?

— Тогда убийце не нужно было быть рядом, — подхватывал мысль Людог. — Достаточно отправить письмо, подложить…

— Может, в случае с Нонной не успел отправить и отдал лично? Камеры все сгорели в пожаре, закоротив всю систему видеонаблюдения.

— А ты не думаешь, что били по тебе? — вдруг сощурился Людог. — Что если это личная вендетта?

— Зачем тогда Камилла, которую я не знаю?

— Нужно максимально узнать об этом мховнике.

— Его уже нет в природе. Но механизм реакции на него похож. Я хотел обратиться к вашим связям — кто мог вести подобные разработки?

— Лаборатории, в которых могли проводить генные эксперименты?

— Возможно…

— Надо подумать, но это реально зацепка, — потер подбородок Людог. — Дай мне время.

— Я бы хотел, если это возможно, взглянуть на записи того дня, когда погибла Камилла.

— Без проблем.

У Людога информации больше в разы, и я был уверен — под королевской дланью проводились всякие исследования, до которых мне в одиночку не добраться.

— Давай, жду тебя сегодня у мэра, — подал он мне руку, — может, уже узнаю что-то к этому моменту.

— Спасибо, сэр, — я поднялся. — Вы знаете, я очень ценю вашу поддержку.

Мы попрощались, и я едва ли не бегом бросился искать Бэрри. В месте, где умудрились убить одну салему, не стоило без присмотра бросать другую…

— Вот здесь у нас классы расслабления… — с гордостью повел рукой секретарь, позволяя мне шагнуть в оранжерею под прозрачным куполом.

За аркой, увитой розами, взгляд сразу прикипал к декоративному озеру. Слух наполнялся успокаивающим пением птиц и шелестом воды. Вокруг озера на выстланных камнем дорожках располагалось множество скамеек. Некоторые были заняты девушками, беседующими друг с другом, читающими книги или сидевшими с закрытыми глазами.

— …Тут девушки отдыхают от занятий, отрабатывают навыки контроля…

Мы неспешно шли в сторону озера, и я с наслаждением вдыхала запахи земли и растений. После душных убранств коридоров дворца хотелось дышать часто и полной грудью — как бедные салемы это выдерживали? А еще эти идиотские росписи потолка…

— Красиво у вас тут, — вежливо заметила.

— Благодарю, — величественно кивнул этот индюк, степенно, будто король, вышагивая рядом. — Очень жаль, что вам не понравились росписи — это все же религиозные мотивы.

— Ну еще бы, — усмехнулась я. — Что может лучше объяснять это желание унижать тех, кто, по мнению правящих миром, не достоин милости…

43

— Не все обладают достаточно широким взглядом на жизнь, чтобы осознать свое предназначение в мире и смириться с ним, — пафосно заявил придурок, задирая нос еще выше.

— Согласна, — пожала плечами. — Откуда же узнать свой широкий взгляд в толпе таких же — сравнить же не с чем…

— Зря так себя ведете, — сузил он на мне раздраженный взгляд. — Не очень умно нарываться на неприязнь сильных мира сего.

— Это вашу? — приняла его вызов взгляда. — Я просто считаю, что все заслуживают одинаковые права на жизнь. То, что кто-то не так удобен, не делает его убогим. А вот выставлять таковым на общественный взор очень удобно — многое можно оправдать.

— Благо большинства превыше блага одного.

— Ради такого большинства я бы не рисковала своим благом, — несло меня.

Секретарь уже собирался зарядить очередную порцию готового религиозного ответа, когда вдруг мне на талию легли горячие ладони:

— Пусть живет, — шепнул Вернон на ухо и прижал к себе: — Прошу нас извинить.

Опешивший мудак только хлопнул губами вхолостую, и я рада была больше не видеть его рожу.

— Придурок, — в сердцах ругнулась, с удовольствием прижимаясь к Вернону и забивая на это огромный ржавый гвоздь. Общие враги умеют примирять.

— Составишь мне компанию в работе? — вдруг перехватил меня за руку и повел к ближайшей скамейке, облюбованной двумя молодыми салемами. — Привет… — Девушки отложили книги и уставились на нас разноцветными глазами. — Это Бэрри Марроу-Лин…

— А мы вас знаем, — улыбнулась очаровательная блондинка с соломенными волосами и бирюзовыми глазами. — Вас в новостях показывали.

Ее подруга — брюнетка с оливковой красивой кожей — солидарно хихикнула.

— Ну тогда вы знаете, кем я работаю, — улыбнулся Вернон так же обаятельно, как когда-то улыбался на кафедре в университете. Это его обаяние — как ядовитая стрела, поражала таких, как эти ангелочки, в самое сердце. — Скажите, кто-то дружил из вас с Камиллой?

Девчонки помрачнели.

— Мы все нормально общались, — брюнетка нашла руку подруги и сжала.

— Скажите, что-то подозрительное не заметили в день ее гибели?

— Нас уже всех допрашивали…

— И все же? — присел Вернон на корточки и сдвинул брови, сменяя режим «обаяние» на «суровый инквизитор». — Не открывала она никаких конвертов, книг, записок перед занятием?

— У нас много книг, — задумалась пшеничная блондинка.

— Они хранятся у вас?

— Да, все индивидуальные выдаются в библиотеке…

— Когда выдавали эти книги?

— Пару месяцев назад, — задумалась брюнетка.

— Скажи, а у Камиллы был парень? — осенило меня.

Девочки задумались, уставившись друг на друга, как партизанки. Судя по напряженности Вернона, я задала неплохой вопрос.

— Кажется, был… — неуверенно кивнула блондинка.

— А как точно узнать? — настаивала я.

— Она жила в общежитии недалеко, можно поговорить с консьержем — если за Камиллой кто-то заходил вечерами, она бы точно видела.

Девочки приуныли, в больших глазах стоял явный страх. Было несложно позволить себе коснуться плеча одной из них:

— Чего вы боитесь? — склонилась, заглядывая в глаза темноволосой.

— Что с нами произойдет то же самое, — глухо проговорила она. — Мы даже просили прервать занятия, но преподаватели уверены, что, как и прежде, все это индивидуальная случайность…

Вернон поднялся, я выпрямилась следом и перевела на него взгляд.