Черный орден СС. История охранных отрядов - Хене Хайнц. Страница 103

Более того, гротескно развитое чувство буржуазной порядочности приводило обывателя к мысли, что он, по сути дела, находясь в самой гуще убийств, был лицом, глубоко переживавшим смерть других, «их возникновение и исчезновение», как лицемерно называл массовое убийство Хёс.

«Нет ничего тяжелее, как идти этим путем, сохраняя хладнокровие и чувства сострадания», — утверждал он.

Как сами каратели, так и технический персонал фабрик смерти прикрывались как броней демагогией о сочувствии, изображая из себя людей, попавших в трагические обстоятельства.

«У меня не было никакой возможности уйти от этого, — писал Хёс впоследствии. — Я должен был продолжать процесс массового уничтожения, переживать за смерть других, смотреть на происходившее холодно, хотя внутри все кипело… Когда происходило нечто чрезвычайное, я не мог сразу идти домой к семье. Тогда я садился на коня, чтобы за диким галопом как-то забыться, избавиться от стоявших перед глазами тягостных картин, или же шел на конюшню, дабы хоть немного забыться со своими любимцами».

Когда же в броне уверенности в собственной правоте появлялись дыры, то эти бюргеры впадали в плаксивую сентиментальность или же обращались к алкоголю. Даже такой бесчеловечный каратель и садист, как бригадефюрер СС Глобочник, подвыпив, признавался фабриканту Шультцу: «Сердцем и душой я уже давно отошел ото всего этого, однако погряз настолько, что мне не остается ничего другого, как победить или погибнуть вместе с Гитлером».

Его помощник, штурмбанфюрер СС Герман Хёфле, ответственный за депортацию 200 000 евреев, пустил слезу на могиле своих умерших от дифтерии детей: «Это мне — небесное наказание за все мои прегрешения!»

Однако если у кого-то из них и появлялись сомнения, главным оставался приказ.

«В то время я ни о чем не размышлял, — разглагольствовал Хёс. — Я получил приказ и должен был его выполнить. Если сам фюрер приказал осуществить окончательное решение еврейского вопроса, то старому национал-социалисту, а тем более эсэсовскому офицеру не о чем было размышлять. „Фюрер приказывает, мы выполняем“ — не было для нас только красивой фразой и даже девизом. Это воспринималось на полном серьезе».

Приказ был для них кумиром, оправданием и последним спасением. Когда американский психолог Джильберт спросил уже после войны Хёса, действительно ли он верил в то, что евреи заслужили такую судьбу, то тот попытался «терпеливо объяснить, что в то время жил в совершенно другом мире», заявив: «Вы должны, наконец, понять, что от эсэсовцев никто не ждал, что они будут задумываться над этими вещами, да такое нам и самим не приходило в голову».

Если бы приказ потерял свою однозначность, а распоряжения стали противоречить друг другу, каратели и ликвидаторы заблудились бы в темном лабиринте без всякой надежды на спасение. С этой проблемой они и столкнулись, когда наступила последняя фаза ликвидации евреев. В дело вступила другая команда эсэсовских руководителей, которая замедлила процесс уничтожения евреев, заявив о необходимости сохранения некоторой их части в качестве рабочей силы для обеспечения возросших нужд и потребностей войны.

Главное административно-хозяйственное управление, возглавлявшееся Освальдом Полем, оказалось новичком в мире концентрационных лагерей и лагерей смерти, которые вначале подчинялись Теодору Айке и формально входили в главное управление штаба СС. После перехода Айке в войска СС, его преемник Рихард Глюкс был переподчинен главному оперативному управлению. В 1942 году Гиммлер еще раз провел реорганизацию и включил концлагеря в состав главного управления Поля.

После этого система концлагерей получила совершенно новые акценты. Если до того они предназначались для наказания и обезвреживания так называемых врагов государства и расовой политики, то теперь концлагеря стали рассматриваться как места размещения армии рабов для немецких предприятий.

«Увеличение объемов производства военной продукции, — писал Поль 30 апреля 1942 года Гиммлеру, — делает необходимым мобилизацию всех сил и использование заключенных в качестве рабочей силы. В связи с этим необходимо проведение мероприятий для превращения концентрационных лагерей, выполнявших ранее одностороннюю политическую функцию, в организацию обеспечения выполнения экономико-хозяйственных задач».

Если прежде с заключенными сознательно обращались жестоко и безжалостно, чтобы уменьшить их численность, то теперь их стали беречь для ежедневного использования на различных работах.

Гиммлер приказал: «Запретить избиение заключенных. Путем доброжелательного отношения, а в случае необходимости и выделения дополнительного питания и одежды следует повысить их работоспособность и заинтересованность в результатах работы. Целесообразно поощрять послушных и противопоставлять их равнодушным».

На одном из подчиненных к главному управлению предприятии по производству строительных материалов были организованы курсы по подготовке специалистов из числа заключенных. Были предприняты попытки повышения производительности их труда путем обещаний лучшего размещения, освобождения из лагеря и использования в последующем на гражданской работе. На некоторых предприятиях планировалось даже размещение освобожденных заключенных в заводских поселках.

Все интенсивнее стали использовать евреев в качестве рабочей силы. Рабы Освальда Поля работали по одиннадцать часов в день, питались плохо, да и обращение с ними желало много лучшего. Из более чем 600 000 заключенных, находившихся в конце 1944 года за колючей проволокой, 250 000 работали на частных фирмах по производству вооружения, 170 000 — на предприятиях, непосредственно подчиненных министерству по вооружению и боеприпасам, 15 000 — в строительных фирмах, 12 000 — в фирмах, занятых на сооружении ставки фюрера в Тюрингии, 50 000 — на предприятиях, подчиненных самому главному административно-хозяйственному управлению, и 130 000 — в сельском и коммунальном хозяйствах.

Гиммлер не успел сообразить, как оказался втянутым в идеологические и практические проблемы, которые угрожали сорвать его программу по окончательному решению еврейского вопроса. Утилитаристы главного управления Поля стали протягивать свои щупальца к еще оставшимся в живых польским евреям.

К концу 1942 года три четверти польских евреев были ликвидированы. В живых оставались еще 700 000 человек. Они находились в многочисленных так называемых рабочих лагерях, откуда попадали в лагеря смерти. Главное административно-хозяйственное управление взяло их под свой контроль. А в марте 1943 года оно создало организацию «Остиндустри», которая взяла в свое ведение все более или менее действовавшие предприятия, находившиеся в гетто: по разработке торфа в Дорохуцсе; щеток в Люблине; оснастки в Радом-Блицине; мехов в Травниках и целый ряд других.

Такая прыть привела фанатиков окончательного решения еврейского вопроса в замешательство. Высший руководитель СС и полиции Варшавы сказал представителю главного административно-хозяйственного управления: «Восточная промышленность! Когда я слышу слово „промышленность“, мне становится плохо».

Вскоре этой организации был нанесен смертельный удар, так как из подведомственных ей предприятий изъяли всех евреев рабочих и 3 ноября 1943 года направили в газовые камеры. Оберштурмфюрер СС Макс Хорн, заместитель коммерческого директора «Остиндустри» жаловался: «Вследствие ликвидации рабочих-евреев вся проделанная нами работа пошла насмарку».

Банкротство этой «Остиндустри» привело к вражде между главными управлениями Поля и имперской безопасности, которая продолжалась до самого конца существования третьего рейха. Если первое стремилось сохранить по возможности всех оставшихся работоспособных евреев, то второе — ликвидировать их. Споры между ними отражались на людях, стоявших у газовых камер. К тому же начали сказываться возрастающее сопротивление европейских государств и появляющиеся угрызения совести у некоторых эсэсовских руководителей.

В январе 1942 года шеф РСХА Гейдрих на конференции, получившей по месту своего проведения название «ванзейской», дал указание включить в программу уничтожения также и всех европейских евреев. С тех пор у Адольфа Айхмана появилась единственная цель: обеспечить надежную доставку любых указанных ему евреев в лагеря смерти.