Черный орден СС. История охранных отрядов - Хене Хайнц. Страница 59

В число доверенных лиц рекомендовалось привлекать «всех людей, обладающих общими познаниями и способных мыслить логически и по-деловому, в первую очередь — учителей, районных партийных руководителей, членов СА и СС, руководителей крестьянских объединений, врачей и вышедших на пенсию чиновников».

В армии осведомителей СД членов партии или СС было совсем мало. Один из руководителей СД Хайнц Хеппнер уже после войны подсчитал, что в самой СД только около десяти процентов сотрудников были выходцами из СС, да еще процентов десять работали на общественных началах. Метастазы же ее раковой опухоли проникали во все слои немецкого общества. В самой СД, как на Вильгельмштрассе в Берлине, так и на местах, служили весьма представительные судьи, предприниматели, представители искусства. Так, в кобленцском округе в 1938 году из 24 человек, сотрудничавших на общественных началах, было 4 академика; из 11 доверенных лиц — 4 чиновника, 4 полицейских, 1 врач, 1 учитель и 1 ветеринар.

Со шпиками и доносчиками СД не работала. Полицейский теоретик Шлирбах утверждал, что «для национал-социалистского государства было бы недостойно пользоваться услугами шпиков и агентов». В служебных же записках полиции безопасности говорилось: «Использование профессиональных агентов не разрешается!» Адольф Айхман вспоминал, что в числе их доверенных лиц не было ни одного шпика, «да эти лица в само управление не заходили».

Лишь при Вальтере Шелленберге в управлении стали вестись дела в двух папках на доверенных лиц. В папке А имелись данные на доверенное лицо с указанием псевдонима, приводилась краткая биография без указаний имен, результаты проверки, расписка о сотрудничестве, перечень его сообщений или участия в каких-либо мероприятиях, связи. В папке Б собраны его донесения с указанием их ценности и оценкой (от «отлично» до «полностью непригодно») и приведена ведомость выданных ему средств. Настоящее имя доверенного лица указывалось в специальной картотеке.

Численность аппарата СД увеличивалась из года в год. Уже в 1937 году число сотрудников дошло до 3000, количество же доверенных лиц и осведомителей достигло 50 000.

Кардинальным, однако, оставался вопрос: за чем вести наблюдение и какие сведения получать? В период становления СД все было ясно и просто: выявлять и ликвидировать агентов противника в рядах национал-социалистов и раскрывать планы и намерения врагов. 30 января 1933 года НСДАП пришла к власти и установила контроль за полицейским аппаратом, так что борьба с противником могла вестись уже силами полиции.

Некоторое время СД выступала как вспомогательная полиция. 4 июля 1934 года Гиммлер объявил ее «единственной политической контрразведывательной службой», а через полгода дал указание: «СД должна выявлять противников национал-социалистской идеи, возглавить их ликвидацию и вести всю контрразведывательную деятельность государственного полицейского аппарата». Исполнительские функции ей, однако, запрещались. Взять на себя роль помощницы гестапо она, естественно, не пожелала, придумав себе новую миссию: стать духовной полицией, инструментом национал-социалистского контроля за мышлением людей.

Гиммлер так высказался по этому поводу:

«СД является крупнейшей мировоззренческой информационной службой партии и в конечном счете — государства… Службу безопасности интересуют только первостепенные мировоззренческие вопросы».

В качестве стража идеологической чистоты в государстве СД обеспечила себе новую область работы. В соответствии с высказыванием Гиммлера врагами были «коммунизм, еврейство, масонство, ультрамонтанизм, деятельность политизированных конфессий и реакции». По сути дела, это была новая формулировка старой задачи «борьбы с противником».

И СД превратилась в контрразведывательную организацию, прощупывая весь народ в поисках каких-либо идеологических отклонений, любых изменений «сердечной тональности сограждан». С Вильгельмштрассе шли непрерывным потоком циркуляры, телеграммы и телефонные звонки.

Так, окружное управление СД «Рейн» запросило Кобленц 25 ноября 1937 года: «Во многих докладах и информациях последнего времени имеются утверждения, что приговоры особых судов вызывают у населения резкую критику. Просим вас уточнить, какие именно решения судей… дают повод для критических замечаний…»

В сводном отчете из Кёльна за номером 037 говорится: "Позиции национал-социализма здесь в свете выступлений католической церкви довольно шатки. По сути дела, стоит вопрос, победила ли окончательно национал-социалистская революция или нет… Отмечаются случаи нападения на членов организации гитлерюгенда [113] Олива в Кёльне, срыва ее плакатов (Аугсбург, Альтенхофен), агитации против этой организации, ругани и хулиганских выходок".

21 марта 1937 года берлинское управление СД разослало циркуляр:

«Усилить наблюдение за появившимися в ряде населенных пунктов рейха организациями „Сионистского союза“… Установить строгий контроль за каждым его членом. При необходимости требуйте введения прослушивания их телефонных переговоров и перлюстрации переписки».

Тень СД преследовала немцев повсюду. Так, оберштурмфюрер СС Грилленбергер сообщал 26 января 1938 года с туристического теплохода «Дер дойче», находившегося в круизе по портам Италии: «Отпускник Фриц Шванебекк, 1901 года рождения, проживающий в Мюккенберге, при исполнении государственного гимна вел себя без надлежащего внимания и почтения… 60 туристов возвратились на борт корабля с большим опозданием… Есть случаи высказывания недовольства в отношении распоряжений по обмену валюты…»

Перед проведением выборов СД развертывала весьма активную деятельность, о характере которой свидетельствует, например, распоряжение, полученное местным учреждением СД в Эрфурте 4 апреля 1938 года: «… Докладывайте о всех лицах, которые, по имеющимся у вас данным, могут проголосовать против. Бюллетени для голосования подозрительных лиц будут подготовлены специально: на них на пишущей машинке без ленты пробьют цифры, под которыми идут их фамилии в списках. Цифры эти становятся отчетливо видны при обработке бумаги снятым молоком».

Дела на подозрительных граждан пухли, в них регистрировалось чуть ли не каждое их слово. В деле на главного редактора газеты «Франкфуртер цайтунг» были собраны многие его статьи периода Веймарской республики, из которых «отчетливо прослеживались его истинные политические воззрения». Даже ведущий национал-социалистский журналист Шварц ван Бергк попал под подозрение, написав в статье о Палестине, что и евреи могут сражаться за свое дело и умирать. По этому вопросу имеется высказывание обершарфюрера СС Хагена следующего содержания: «По моему мнению, недопустимо, чтобы журналист в национал-социалистской газете открыто признавал, что из пропагандистских соображений определенные заслуги евреев в Палестине умалчиваются».

СД не жалела сил и средств, приписывая нежелательным лицам еврейское происхождение. Так, профессорам Эрнсту и Генриху Серафимам, прибывшим в Германию из Польши, еврейское происхождение было приписано как «вполне подтвержденный факт». Для подкрепления этом версии сотрудник СД Аугсбург получил задание завербовать в Польше подходящего студента, который представил бы необходимые данные о генеалогической ветви этих профессоров. Особое внимание обращалось на то, чтобы заказчик остался неизвестным.

Гейдриха уже не удовлетворяло негласное установление господства над страной. Для тоталитарного контроля за мыслями людей необходим был шум, громкие идеологические лозунги, публичные выступления лидеров, строгая цензура. На первых порах Гейдрих использовал еженедельную национал-социалистскую газету Гюнтера д'Алквена «Черный корпус».

Эссенец д'Алквен, сын торговца шерстью, недовольный национальным бюргерским укладом, царившим в родительском доме, стал одним из первых руководителей местной организации гитлеровской молодежи, быстро усвоив, чтo требует партия от работников прессы. Сотрудник убогого издательства «Бремерской национал-социалистской газеты», выпускавшего написанные от руки манускрипты, он постоянно испытывал недостаток денежных средств. Контактируя с популярной в нацистских кругах газетой «Фёлькишер беобахтер», отличавшейся стерильностью, д'Алквен решил занять более высокую должность в журналистской иерархии.