Идущий вопреки (СИ) - Ра Дмитрий. Страница 11

Они пробирались через густой кустарник к единственному солнечному оазису в лесу за несколько лиг вокруг от таверны. В центре этого оазиса был большой валун, который казался совершенно неуместным среди исполинских деревьев. Гнум и человек расположились в тени этого большого камня. Громкий смех и вульгарные шутки потревожили тишину древнего леса. Удивительно, как легко переживают зверские поступки некоторые отдельные индивиды общества. Правила морали и поведения писались поколениями политиков и матерей, но всегда найдутся те, кто считает себя умнее всех, только потому, что кровью и страданием других перечеркнули эти своды древних устоев. Отнял, убил, изнасиловал, выпил. Казалось бы, что еще нужно для счастья? Всегда считал это примитивным мышлением существ, счастье которых заключается в самых низменных инстинктах. А если передо мной сейчас существа, счастье которых заключается в инстинктах, то они — животные. Бешеные животные, которых необходимо упокоить. Закрывать разум с животным нет нужды.

Все эти подсознательные образы промелькнули в голове в одно мгновение и совершенно не вовремя. Чувства и эмоции, что сейчас могли лишь помешать, вернулись. Незримые удары молота ударили по черепу, сердце сжалось тисками и застонало, по рукам пробежала дрожь.

Спиной к стволу сидел полуальв Хеллор. Запрокинув голову, он смотрел на солнце, что сквозь густые кроны огромных деревьев слепило голубые глаза. Он не мог смотреть куда-то в другую сторону, потому что с ним случилось то, что не случалось очень и очень давно. Земля впитывала и запоминала соленые ручьи, что стекали с бледных щек.

За редким исключением, обычно первые задания кавасаров не очень сложные. Слежка, дипломатия, торговые сделки, иногда провокации и интриги, но не такое. Когда я получил указания из Академии, то по началу не поверил тому, что увидел.

Зачистка. Это означает три основополагающих момента. Первое: все события вокруг того, во что ты был замешан в течение выполнения задания — случайны и не вызывают ни у кого подозрений. Второе: никаких прямых или косвенных свидетелей. Никто не должен домыслить или, тем более, знать, то, что связано с твоим заданием. Третье и самое важное: твое участие в зачистке минимально. Ошибки совершаются всегда, но, когда это ошибки тех, кем ты манипулируешь из темноты — риски провала в целом снижаются.

Я вспомнил диалог с трактирщиком о том, кого считать убийцами. Кто убил Шеню и Борака? Академия Хронистов? Бандиты? Я? Может быть теперь все мы убийцы? Что ж, этот вопрос я для себя еще подниму. Сейчас пришло время освежевать дичь. Я впервые убью человека и впервые убью гнума. Но в моей голове они уже не были представителями цивилизаций или существами разумными. Я не буду считать себя убийцей, проткнув насквозь их ледяные сердца стальным кинжалом. Или что там у них на этом месте? Будет печально и грустно, если кинжал пройдет сквозь пустоту в грудной клетке и меня успеют зарубить топорами и огромным двуручным мечом. Тело все еще побаливало, но немного успело отойти от действия эликсира и отдохнуть. Еще нескоро я снова смогу воспользоваться этим изобретением гениальных алхимиков из Академии.

Солнце опускалось с зенита и тени понемногу завладевали Лесом Полувеременья. Отсчет в подсознании не прекращался и достиг точки невозврата. Я выглянул, чтобы убедиться, что бандиты спят крепким сном. Похоже, что Шеня не обманула. Кристаллическая соль, которая заблаговременно была подмешана мной в баранину в процессе готовки на вертеле, сделала свое дело. Прелесть этой соли была в том, что сон от нее был настолько глубокий, что спящего в течение нескольких часов невозможно было разбудить даже солидными пощечинами. Помимо прочего, она действовала не сразу, а когда начинала — эффект был почти мгновенным. Люди могли спокойно идти и разговаривать по дороге, а мгновение спустя уже валяться на земле и храпеть с улыбкой на все лицо. Недостатки конечно же были. Соль вступала в реакцию только с горячими напитками или блюдами. В холоде и прохладе она оставалась неактивной. Но я всегда носил с собой щепотку во внутреннем кармане.

Я вздохнул и встал. Ноги подкосились, и я обессиленно сел снова. «Надо же. Оказывается, я все-таки нервничаю», — подумал я про себя. Похоже, что убить бешенное животное все-таки весьма непросто. Я знаю многих, якобы героев, в Академии, которые с пеной у рта доказывали всем, что отнять жизнь — это просто и естественно. Теория — ничто без жестокой практики, которая с издёвкой плюнет тебе в лицо в самый неподходящий момент. Казалось бы, я должен получить от этого удовольствие — негодяи пытали, насиловали и убили Шеню с Бораком. «Нет, не они. Ты!», — опроверг мой внутренний голос попытки свалить с себя ответственность.

Усилием воли я унял подступающую дрожь. Понимание, что нервозность ничего не изменит, немного успокаивало. Я снова поднялся и размеренным шагом пошел на животных. Храп гнума был противным и раздражающим. Тарек зачавкал и меня передернуло. Нет. Нельзя испытывать отвращение к животным. Они всего лишь немногим умнее своих диких сородичей, но, также, как и они, живут примитивными инстинктами.

Гнум лежал навзничь и громко храпел. Его рыжая, комковатая борода была вся испачкана в серой саже. Мускулистые руки лежали на животе и ритмично двигались в такт глубокому дыханию. Человек Тарек так и сидел спиной к валуну, лишь опрокинув вперед голову. Про таких говорят — спят как младенцы. Я достал из кожаных ножен, что были крепко закреплены на ремне за спиной, острый как бритва кинжал.

Кавасары не должны таким заниматься. Тем более, в Академии насилие считается последним средством и дурным тоном. Я совершенно не понимаю, почему мне дали такое задание. В этом отсутствовал здравый смысл. Единственное логическое объяснение всему этому хаосу — Академии не хватило Времени, чтобы прислать более квалифицированного исполнителя. Вероятно, произошло что-то нехорошее, если основополагающие принципы нарушаются так грубо. Что-то, что заставило их стереть с лица мира обыкновенную, и без того умирающую, таверну на краю света. К сожалению, мои дальнейшие размышления о смысле происходящего лишь добавляли сомнений. Я знал, что часто сомнения рождают слабости, и это чувство сотворено Страхом.

Сначала я хотел убить их быстро и профессионально. Удар в шейную артерию острым кинжалом почти мгновенно закончил бы их существование в этом Разломанном мире. Это гуманно практически к любому животному. Но что сделает отец с волком, если тот загрыз их детей, даже не притронувшись к мягкой плоти для пропитания? Такая аналогия казалась мне подходящей сейчас, и я широко улыбнулся. Я улыбался во весь рот, оголяя белоснежные зубы. По-отечески я расстегнул кожаную куртку гнума и заботливо снял с него плетеную кольчугу. Я стал отсчитывать ребра гнума снизу-вверх, проводя по ним лезвием кинжала и оставляя тонкую, кровавую полосу. Храп гнума прервался. Он начал постанывать и попытался почесать свою волосатую грудь, но я бесцеремонно наступил на нее ногой.

— Так легко ты не проснешься, — улыбаясь прошептал я гнуму, — А вот если так…

Молниеносным движением руки я вогнал гнуму кинжал между ребрами. Эфесом кинжала я почувствовал конвульсию чужого сильного сердца, а также резкую боль в собственном теле. Мой организм еще недостаточно восстановился.

Гнум вздрогнул всем телом и открыл глаза. Растерянными и непонимающими глазами он просмотрел на окровавленный кинжал в своей заросшей груди. Я уже стоял в трех шагах от него и наслаждался процессом. Ты помучаешься. Совсем немного. Несравненно меньше, чем все твои жертвы.

Поразительно, но гнум довольно быстро сориентировался и встал. Последние секунды жизни уходили из него.

— Ты-ы-ы..?! Тхе-кха-хк, — кровь брызнула изо рта Харна. Легкие я тоже постарался задеть.