Принцепс (СИ) - "Пантелей". Страница 37

Осадить Плоцк [69] в феврале Филипп де Фальконбридж успел, хотя к городу подходили уже по щиколотку в грязи. Весна в 1196 году случилась ранняя, днём солнце припекало так, будто на дворе не конец февраля, а начало мая, и моментально растапливало намёрзший за ночь ледок, превращая дороги в грязевые полосы препятствий, по которым никто, кроме Принца-Бастарда, идти бы даже не пытался. Но у Филиппа под командованием был Шотландский легион, матёрые ветераны, среди которых было больше сотни награждённых орденом Героя на колодке, уже прошедшие и пустынное пекло Святой земли, и заснеженные леса Силезии, грязью их было не напугать. К тому-же обоз вели маленький, только пушки и припас к ним. Продовольствие и фураж получали по дороге, из заранее организованных магазинов, всё-таки поддержка местного населения, для воюющей армии, значит намного больше, чем численный перевес. К моменту начала вторжения в Силезию у Пястов было, как минимум, четырёхкратное превосходство в воинской силе, и где оно теперь?

Всю зиму 1195-96 годов Спящий Леопард готовил вокруг Смоленска большую западню для Рюриковичей. Присланное из Киева и Новгорода ополчение в боевых действиях он использовать не собирался, Смоленск без труда удержит Грегор с Германским легионом и артиллерией, поэтому ополченцы прокладывали в лесах обходные дороги для кавалерии, вырубали мешающие деревья и строили гати через болота, не замерзающие даже зимой. Кроме того, они втихую восстановили шесть разорённых ранее погостов [70], где и разместили отряды, котором предстояло замкнуть большое кольцо окружения.

Как и ожидал Спящий Леопард, единого командования Рюриковичи так и не выбрали. Восемнадцать удельных князей спорили до конца января, но это лишь углубило раскол в их рядах. На свою беду, они считали, что проблема наглого чужака уже решена (ну куда он из Смоленска денется?) поэтому спорили в основном о будущем – кому из них достанутся Новгород, Смоленск, Киев, Саркел и Тьмутаракань; и готовились больше не к битве за Смоленск, а к дальнейшему «спору славян между собою».

На первый штурм они решились лишь третьего февраля, послав в бой пешее ополчение, подкреплённое боярскими дружинами, которые не дошли даже до линии фортов. Работающая в щадящем режиме артиллерия обратила эту, не желающую погибать орду, ещё на подходах. Как и задумывалось изначально – не столько убивать, сколько напугать, поэтому вместо картечи и бомб использовались мелкие свинцовые шарики, не пробивающие на пятидесяти саженях даже деревянные щиты ополченцев.

После первого штурма, Рюриковичи думали, вернее интриговали, ещё две недели. Им казалось, что если навалиться всей массой, то через проходы между фортами можно будет прорваться под стены Смоленска, блокировать, а то и поджечь деревянный город, лишив гарнизоны фортов снабжения, поэтому на второй штурм отправили большие дружины удельных князей.

Проходы между фортами были утыканы вмороженными в лёд рогатками, которые за зиму прикрыло снегом, на их границе массовый штурм и закончился, почти двадцать тысяч конных воинов попали в четыре пристрелянных кармана и оказались под перекрёстным огнём, на этот раз и бомбами и картечью. Сложно сказать. Возможно, брось в этот момент князья все свои резервы в лобовую атаку, и в форты бы им ворваться удалось, а дальше отсидеться в Смоленске до конца весны и уже по сухим дорогам реализовать своё численное превосходство, но они этого не сделали.

После второго штурма ругались ещё неделю, а потом пришла весть, что «Львиный коготь» осадил, а может уже и взял Плоцк, угрожая всем княжествам правого берега Днепра. Делить шкуру неубитого медведя перестали даже самые жадные и глупые и из-под Смоленска начался исход. Исход в заранее приготовленные капканы. Артиллерии ни у Ратибора, ни у Леопарда не было, но были подготовленные позиции с засеками и проходами в тыл, а также ручные гранаты.

Перед отступающими с малыми дружинами князьями валились деревья, перегораживая дорогу, потом валились деревья в тылу, отрезая путь к отступлению, потом в кучу летели запущенные из пращей гранаты, после чего следовало предложение сдаться. Не все сдавались, трусами русы не были, многие предпочли позору смерть, в том числе шесть удельных князей и восемнадцать княжат, но шансов победить им не оставили, только умереть. Ополчение же даже не успело отойти от Смоленска и сдалось прямо на месте.

Под Смоленск пленников согнали только к концу апреля. Двенадцать удельных князей, шестнадцать безвотчинных, сидящих на кормлении и тридцать восемь опоясанных княжат. Сдавшихся дружинников разоружили и разместили на шести погостах, бывших базами для засадных отрядов, устроив первые в этой истории лагеря для военнопленных. Пленные воины были очень ценным ресурсом в это время. Ценным не в плане получения выкупа, а в плане дальнейшего использования, но им сначала предстояло пережечь в себе гнев и обиду, подумать – кто во всём виноват, и только после этого приступать к новой службе. Именно к службе. Территория, завоёванная Леопардом, была размером с целую Европу, а контролировать её одним Германским легионом и семью тысячами латной кавалерии было абсолютно не реально. Воины были нужны, тем более такие. Новиков в княжьих дружинах начинали готовить с восьми лет. И это не просто умение владеть оружием, это образ жизни. По меркам двадцать первого века каждый из них был настоящим спецназовцем, а перед королём Руси по-прежнему стояла задача расширения державы на восток до Волги и на запад до устья Одера. Кроме того, были ещё обычные тати, которых следовало истребить как можно быстрее, но не легионом же с артиллерией этим заниматься…

– Здрав будь княже, и ты дядька! – приветствовал Кеннета Маккинли и Грегора Макалистера вошедший в смоленский детинец Ратибор.

– И тебе не хворать, племянничек. – ухмыльнулся Грегор – Как повоевалось?

– Погоди, старина! – Спящий Леопард поднялся, подошёл к русскому военноначальнику и приказал – Преклоните колено, герцог Ратибор Пильник.

Успевший повоевать под командой Леопарда ещё в Святой земле, воевода русов беспрекословно опустился на колено. Кеннет Маккинли снял со своей шеи золотую цепь с медальоном в виде отпечатка львиной лапы и надел её на шею Ратибора.

– Данной мне властью, объявляю тебя командующим всеми силами русов к востоку от Днепра до самой Волги – от Твери до Хвалынского [71] моря. – Спящий Леопард достал ещё одну цепь, тоже золотую, но с медальоном Ордена Героев – Данной мне властью, назначаю тебя приором Ордена на этой территории. Поднимись, герцог, дай мне возможность тебя обнять. Полководец ты достойный, надеюсь и дальше не подведёшь.

– Не подведу, княже, оправдаю. – глаза Ратибора непроизвольно замутились влагой.

– К столу. – приказал новый король Руси – Разливай, Грегор. Победу нужно отметить достойно, иначе удача на нас обидится. Мне «джина», не люблю сладкий привкус.

Выпили. Обсудили прошедшую кампанию, ещё выпили, потом ещё.

– Значит, до самой Волги, княже?

– Не тыкай королю, деревня, называй его Сир и на вы. – набычился захмелевший Грегор.

– Погоди, старина. – положил свою тяжёлую руку на плечо бывшего оруженосца Кеннет Маккинли – С герцогом общаешься, сначала сам начни называть его милордом. До Волги только за это лето, милорд, дальше будет видно. Чтобы ни одного бандита кочевника в этих пределах не осталось. Вся земля должна быть распахана. Это для начала.

– Понял, Сир, всё будет исполнено.

– Я и не сомневался. Бери под свою руку все сдавшиеся княжьи дружины.

– Непросто с ними будет, Сир.

– Всё просто никогда не бывает, милорд.

– Пока их князья живы, воины будут верны присяге. Взбунтуются при первой же возможности.

– Значит, это хорошие воины. Такие тебе пригодятся, Ратибор. А с Рюриковичами мы проблему решим. Завтра с утра. Грегор, распорядись, чтобы с рассветом их построили между вторым и третьим фортом. «Горе побеждённым!» Наливай, не гневи удачу.