Невеста на продажу - Хенке Ширл. Страница 25

— Неужели нужно так много посуды, чтобы просто пообедать? Таким количеством ложек и вилок можно прокопать ствол шахты.

Лаура рассмеялась.

— Когда вы пришли, я велела дворецкому накрыть стол таким образом, чтобы вы попрактиковались. Я так и предполагала, что вам не приходилось видеть, как накрывается стол для официального обеда, а Хедда Лафтон — ярая сторонница формальностей.

— И воспитала дочь в таком же духе, — ответил он со вздохом.

— Садитесь, и давайте начнем с закусок. Сначала надо брать те приборы, которые лежат дальше от тарелки, а потом те, что ближе.

Рис осторожно сел на парчовую подушку элегантного кресла красного дерева с резьбой и принялся смущенно рассматривать набор тарелок и приборов.

— Я чувствую себя, как Альфред — Пекер перед судьей Джерри, — хмуро заметил он.

Услышав про судебный процесс над мерзким людоедом, проходивший в это время в Лейк-сити, Лаура не удержалась и ответила:

— Вам пока неизвестно, что включено в меню.

Рис все схватывал на лету, так сказал ему администратор гастролирующего драматического театра, когда Рис попробовал поиграть на сцене. Обед шел своим чередом. После того, как были съедены закуски, десерт и выпит кофе с портвейном. Рис посмотрел на хозяйку и усмехнулся:

— Это значительно легче, чем научиться орудовать дубинкой. Думаю, мне удастся не ударить лицом в грязь.

— Мой дворецкий и служанка будут подавать все семь блюд. Вы можете наблюдать, как поступают люди, сидящие рядом с вами, и просто следовать их примеру. Я посажу вас с Тори в конце стола, и вы посмотрите, в каком порядке все делается.

— Вы посадите меня рядом с Тори? — спросил он, вставая из-за стола. На его лице было написано явное недоумение. — Я понимаю, зачем вы заключили со мной сделку о приисках: вам хотелось расквитаться с Чарльзом. Но почему вы предназначаете меня Тори?

— По нескольким причинам, — когда Лаура вставала, Рис учтиво отодвинул ее стул, потом она неторопливо направилась обратно в гостиную. — Совершенно очевидно, что Чарльз не кажется мне подходящим мужем для Виктории. Ему нужны связи с этим , семейством и политическое влияние, а я стараюсь помешать этому. Более того, Виктория будет с ним несчастна, а она заслуживает лучшей доли. Она не похожа на свою мать. Ну, чисто внешнее физическое сходство, конечно, налицо. В свое время Хедда была писаной красавицей, такой, как сейчас Тори. Но красота — это еще не все. Иначе я никогда бы не поймала в ловушку Джекоба Эверетта, — печально добавила она.

— Хедда Лафтон вам не нравится?

— Давайте скажем так: она слишком любит манипулировать людьми. Находясь меж двух огней, несчастный Сандерс превратился в ничтожество и пропойцу, но во всяком случае он восставал против их намерений.

— А Тори этого никогда не делает? — вопросительно воскликнул он. — Я знаю, что она принимала на себя вину и всячески ограждала братца от наказаний с самого детства.

— Пожалуй, даже слишком часто. Но если Сандерс чересчур усердствует, наслаждаясь, радостями жизни, то Тори поступает как раз наоборот. Она все делает до боли правильно, так внимает каждому пожеланию Сандерса и Хедды…

— Вы хотите сказать, что ее слишком туго затянули в корсет приличий? Не думаете ли вы, что мне надо разрезать тесемки этого корсета? — спросил Рис с неуверенной улыбкой на губах.

Лаура засмеялась и кивнула.

— Ловко сказано. Рис. Вы, как дыхание свежего ветерка в этом застойном, коррумпированном городишке. Свежее дуновение не только для города, но и для Тори.

— Для нее, Лаура, я олицетворяю все ненавистное. Мое замечание о корсете не было просто метафорой, — произнес Рис, и лицо его опять помрачнело.

— Прошу вас, расскажите о своей последней стычке с Викторией, — попросила она, наливая ему в небольшую рюмку виски из хрустального графинчика, стоявшего на столике в гостиной.

Рис выпил ее залпом.

— Это длинная, запутанная история. Началась она еще у реки.

— Когда вы спасли ее, не дали утонуть? Об этом я уже знаю, — Лаура налила вторую рюмку.

— Но вы не знаете, как на следующий день я забирал свое одеяло… — воодушевившись после двух рюмок хорошего виски из Кентукки, он рассказал все без утайки, начиная от украденного поцелуя, когда он забирал свое одеяло, и кончая стычкой с Хаузером, когда он выручил Викторию и Сандерса. К тому времени, как он дошел до истории с розами Трокмортонов, Лаура уже задыхалась от хохота.

Видя, что он отнюдь не шокировал ее своей вульгарностью, Рис продолжил рассказ, немного сгладив сцену в спальне, которая закончилась испорченной рубашкой, расстегнутым корсетом и беспорядком в спальне.

— Поэтому я повернул ее задницей вверх и нашлепал, — уныло завершил он свое повествование.

Глаза Лауры расширились от удивления, потом она просто согнулась от хохота.

— Вы отшлепали ее! — повторила она с восторженной недоверчивостью.

— Не понимаю, что тут смешного. Вы верно сказали, что Сандерса родители избаловали и Тори тоже.

— И вы сказали ей об этом? — спросила Лаура, все еще продолжая икать от хохота.

— Да. Боюсь, что да. Когда я встретился с ней в первый раз, то мне показалось, что она заинтересовалась мной…

— Как большинство других женщин? — вставила Лаура.

Он глуповато улыбнулся.

— Большинство женщин моего круга, Лаура, отнюдь не дамы. Я подумал, что вложу ей ума, если возмущу ее деликатные чувства, буду называть нежными именами, дразнить и даже целовать против ее воли. Но кончилось тем, что вчера вечером у меня остался выбор — либо изнасиловать', либо отшлепать ее! Вот вам и ухаживание!

— Ах, думаю, что ухаживание протекает великолепно. Тори никогда не выходит из себя. Неужели вы не замечаете — вы сдираете с бедняжки защитный слой льда, которым Хедда окружила ее. Нам остается лишь позаботиться о том, чтобы вы продолжали сталкиваться друг с другом… выражаясь фигурально. — Она подняла бровь и лукаво подмигнула. И, может быть, в буквальном смысле тоже.

Смысл ее слов постепенно дошел до него, и лицо Риса медленно осветилось улыбкой.

— Тогда, думаю, мне стоит попрактиковаться с обеденными приборами, не так ли? Лаура засмеялась.

— И давайте не забывать о щипцах для льда.

Глава 9

Рис сидел за большим дубовым столом в столовой своего заведения «Голая правда» и не торопясь попивал крепкий черный кофе Келли в ожидании завтрака. Крупный ирландец всегда подавал яичницу с картошкой и ветчиной, перемешанными в просаленном чугунке с ручкой. Эта пища не была изысканной, но заполняла желудок. До встречи с Лаурой Эверетт Рис почти не думал о простой, питательной еде, которую аппетитно поглощали и посетители, и служащие.

Он наблюдал, как Келли плюхнул жирную желто-коричневую массу на тарелку. Рис с ожесточением воткнул в нее вилку.

— Картошка не разварилась, — проворчал он, когда твердый ломтик картофеля не захотел протыкаться.

— А яйца? Может быть, они тоже не нравятся вашей светлости? — спросил дородный, черноволосый гигант, заранее зная, что ему ответят.

Рис поднял бровь, потряс вилкой перед непочтительным поваром. Жирный кусок ветчины соскользнул с зубца вилки и упал ему на пальцы.

— Джинджер может приготовить лучше, разгильдяй. Яйца совсем засушены.

— Тогда почему не попросить мисс Джинджер готовить для вас?

— Вот именно, почему? — отозвалась сама Джинджер, входя в освещенную солнцем кухню и сонно моргая. Она опустилась в большое дубовое кресло, и ее домашний шелковый халат распахнулся чуть пониже красивых колен. Она положила ногу на ногу, не беспокоясь о своей наготе, которую почти не прикрывал халат, и с удовольствием взяла у повара чашку горького черного кофе.

— Если учесть, что в последнее время ты здесь почти не бываешь, готовка займет совсем немного времени. Рис.

От ткнул вилкой в несколько твердых кусков картошки и принялся выискивать кусочки поменьше и посъедобней.

— Если вы собираетесь нападать на меня сообща, тогда зовите сюда всех. Разбудите остальных девочек, позовите Руфуса и Бена, — Рис чувствовал, что тон у него виноватый. В последнее время он все чаще оставлял управление салуном на Джинджер, поскольку круг его деловых интересов расширялся. — Джинджер, если тебе нужна помощь, то можешь нанять кого хочешь. Здесь командуешь ты. Я даже подумывал… — он заколебался и решил не обсуждать вопрос о продаже ей салуна при посторонних. Особенно в присутствии своенравного старого повара, который относился к ней, как к своей дочери.