Невеста на продажу - Хенке Ширл. Страница 60

Лафтон хрипло, безрадостно засмеялся.

— Он — мой зять, мадам, когда он выкидывает что-то неприятное; твой зять, когда оплачивает счета за эти экстравагантные чаепития и приемы, что устраиваете вы с Викторией.

Холодный взгляд Хедды переместился со Стоддарда на дочь, которая с побелевшим лицом сидела молча напротив них.

— Ты могла бы облагораживающе повлиять на него, Виктория. Это ведь не лезет ни в какие ворота.

— Попытаюсь, мама, — отозвалась она, зная, насколько бесполезной окажется такая попытка. — Но сомневаюсь, что он станет меня слушать. Я пришла, чтобы спросить, нет ли у вас каких новостей о брате? На прошлой неделе, когда я случайно столкнулась с Чарльзом, он сказал, что Сандерса видели в Денвере.

Хедда бессильно опустилась на тахту. Ее беспокойные глаза обратились к Стоддарду.

Он откашлялся и сказал:

— Нет, у меня нет ничего определенного. Похоже, он уехал из Денвера, прихватив с собой все мои деньги. Нам остается только собирать осколки. Тебе лучше забыть о своем расточительном братце и сосредоточиться на умасливании своего муженька.

У Тори комок подступил к горлу.

— Ты больше беспокоишься о деньгах, чем о собственном сыне! — невольно вырвалось у нее.

Стоддард слегка побледнел, он тоже сел и собирался возразить, но Хедда опередила его.

— Это чудовищно несправедливо, Виктория. Обретя голос, Стоддард добавил:

— Ты должна осознать цену, которую заплатила наша семья за предосудительные поступки Сандерса. Тори всхлипнула:

— Простите, я не хотела говорить такого. — Она опустила голову, не смея взглянуть в осуждающие глаза своих родителей. За последние несколько месяцев Стоддард постарел на несколько лет, похудел, стал нервным. Поражение Чарльза стало для него еще одним ударом.

— Может быть, тебе удастся уговорить мужа отменить этот ужасный шабаш в салуне, — сказала Хедда примирительным тоном.

Тори взглянула на мать и увидела в глазах Хедды решимость. Странно, но по мере того как слабел Стоддард, его жена, казалось, обретала все больше энергии. Тори снова пообещала себе во всем подражать матери.

— Да, мама. Я переговорю с Рисом. Это сборище — отвратительная затея.

— Торжественная встреча — прекрасная идея, — прямо заявил Рис. Я провожу ее в салуне из уважения к тебе. Упаси Бог, чтобы какой-нибудь демократ омрачил «Логово дракона», будь он хоть сенатор штата.

— Эту мысль подал Майк, правда? — Тори стояла в солярии. Она выглядела такой хрупкой, как полевые цветы, которые цвели, защищенные от холодной погоды.

— Предложил Майк, но я поддержал эту идею. Хочу обсудить с сенатором вопрос о направлениях железнодорожных веток. Тори, будь благоразумной. Это — бизнес. Или ты заботишься о задетых чувствах Чарльза? На днях я видел, как ты живо с ним разговаривала. — Рис сразу почувствовал, что покраснел, обнаружив свою ревность. Вот пропасть, неужели он не может скрыть своей уязвимости?

Тори начала горячиться. Она буквально задыхалась, оказавшись зажатой между чрезмерными требованиями своих родителей и непокладистостью мужа.

— Могу сказать тебе, что я интересовалась судьбой Сандерса. Чарльз пытался помочь отцу разыскать брата.

— Забудь об этом слабаке. Сандерс, возможно, укатил на Восток и живет себе припеваючи на денежки, украденные у вкладчиков банка твоего отца.

Ее глаза наполнились слезами, она их яростно смахнула, пытаясь сохранить хладнокровие и контроль над собой, что так часто демонстрировала ей Хедда.

— Тебе наплевать на меня и на мою семью… тебе дороги лишь твои грязные богатства!

— Мои грязные богатства помогают содержать это скромное жилище. — Он указал ироническим жестом на солярий и изысканную гостиную за ним. — Каждая чашка чая, каждая вещица, которой ты владеешь, оплачены из тех денег, которые мне удалось наскрести и накопить, Тори. Сожалею, что у меня такая плачевная родословная, недостойная драгоценной фамилии Лафтонов! — Отчеканив это, он вышел из комнаты.

Тори наблюдала, как он прошел через гостиную в коридор и скрылся из вида. Она его ненавидела. Она любила его… нет, она быстро отогнала от себя эту невыносимую мысль. Но и альтернатива была такой же ужасной. Если она его не любила, то испытывала к нему вожделение, как шлюха из салуна. Вопреки всем мыслимым аргументам, она знала, что каждую ночь будет таять в его объятиях на их просторной, теплой кровати.

— Ну и нахальство у этого напыщенного осла! Мошенничество на выборах! Правило «голосуй пораньше и почаще» может пройти в Денвере, но не на юго-западном Колорадо. Бенсон честно и справедливо выиграл свое место. — Майк кипятился и ходил взад и вперед, читая злобное обвинение на первой странице «Вестника», где утверждалось, что демократы заплатили пьяным работникам скотоводческих ферм и шахтерам, чтобы они голосовали под вымышленными фамилиями и что они опустили сотни фальшивых бюллетеней. — Напишите отповедь. Вы легко можете проверить результаты выборов и списки избирателей, — пожал плечами Рис, потягивая пиво. Майк только что ворвался, в салун, понося «Вестник правды» как раз в то время, когда Рис вспоминал сердитые просьбы Тори и свои ревнивые намеки.

— Да, это можно. — Неожиданно он щелкнул пальцами. — Когда все уляжется и успокоится и будут похоронены политические устремления юного Чарли, мы можем устроить настоящий тарарам. — Он начал быстро набрасывать список:

— Чарльз Эверетт, Уиллоби Джонсон, Стоддард Лафтон, Даниель Рамсфельд, Бенжамин Гейтс — местные и региональные заправилы республиканской партии, столпы общества.

— Что ты придумал своей чертовски находчивой башкой? — спросил Рис, пробегая глазами список.

Меньон тихо зашептал ему на ухо, оглядывая салун, стараясь, чтобы никто не услышал о его небольшом «сюрпризе».

Рис загоготал и шлепнул себя по ляжкам.

— Это именно то, что мне нужно, чтобы отвлечься… ну, неважно, это как раз то, что мне нужно. Я даже выделю для этого скот.

Хотя было всего лишь четыре часа дня, празднество в честь сенатора Бенсона в салуне «Голая правда» уже началось. С наступлением зимы дни стали короче, и все хотели попасть на праздник, хотя почетный гость ожидался только через час.

В парикмахерских, харчевнях, магазинах появились вывески «Закрыто». Все отмечали выборы нового сенатора. Толпа высыпала из дверей на улицу, несмотря на обжигающий холод, но, словно в честь праздника, светило яркое солнце. Люди, закутанные в шерстяные пальто, тащились по улицам, возницы сидели, согнувшись, на своих телегах, погоняя кнутами лошадей или мулов. Разодетые дамы, пышные наряды которых были скрыты под зимними пальто, присоединились к празднеству, здороваясь со знакомыми на шумных тротуарах. Все на главной улице, казалось, направлялись туда, где рекой текло виски и раздавалась музыка. Среди них было немало голосовавших за республиканцев. В диких районах Колорадо партийная принадлежность значила меньше, чем удовольствия.

Майк и Рис стояли у дверей «Голой правды».

— Послали приглашение его превосходительству мэру и другу Чарли? — спросил Майк, его карие глаза сверкали от возбуждения.

Рис ухмыльнулся и ответил:

— Мой новый секретарь был несколько удивлен, когда я попросил его отправить приглашения видным гражданам Старлайта, под каждым приглашением стояла подпись кого-нибудь из этих же граждан. — Он взглянул на другую сторону улицы, — а вот и мэр.

— Он ищет в толпе Чарльза. Вон он, выехал из-за угла в своей элегантной коляске. — Лишь бы эти идиоты, погонщики скота, не слишком нагрузились и не ошиблись со временем, — добавил он с беспокойством.

Как бы в ответ на его слова с дальнего конца улицы донесся грохот, который постепенно нарастал, заглушая хриплый гомон празднества.

— По улице несется очумевшее стадо! Проклятые мулы! — завопил дородный шахтер.

Шлюхи в испуге завизжали и бросились спасаться в своих салунах. Возчики быстро отогнали свои телеги к краю широкой, грязной улицы. Скотоводы, шахтеры, горожане вскочили на деревянные тротуары, когда несколько дюжих мулов неожиданно влетели в толпу. Как бешеные они лягались копытами, скрипели и клацали желтыми зубами, противно ревели, протестуя против сборища, которое препятствовало их бегу по улице Мэйн.