В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори. Страница 28

Хотя я даже не уверена, что всё ещё помню, что это значит.

Наплевав на здравый смысл, я медленно, так, чтобы не потревожить его сон, поворачиваюсь к Остину.

Его голова мирно покоится на ладони, а лицо выглядит непривычно расслабленным. Даже не помню, когда в последний раз видела его спящим: отросшие пряди тёмных волос свободно спадают на лоб, глаза плотно закрыты, лишь легонько подрагивают пушистыми ресницами, а манящие губы так загадочно, словно радуясь чарующим снам, почти незаметно расплываются в самой прекрасной на свете улыбке.

Что же тебе снится, Остин?

Задаюсь безмолвным вопросом и впиваюсь ногтями в порезы ладоней, чтобы удержать себя от прикосновений к его нежной коже, а затем делаю самую большую ошибку из всех, что могла совершить, — опускаю свой жадный взгляд с его спящего лица ниже.

Перед сном Остин снял с себя испачканную майку, и потому мне хватает всего доли секунды, чтобы в красках представить, как провожу руками, а после языком и губами по его спортивной рельефной фигуре.

По широкой линии плеч я неспешно перехожу к крепким рукам, что теперь даже не приходится напрягать, чтобы проявлять развитые мышцы и силу.

Нежно пройдясь пальцами по всем выпирающим венкам, я перебираюсь на мощную грудь, что в мерном темпе то плавно поднимается, то шумно опускается, обдавая жарким пламенем его глубокого дыхания.

Затем всего на миг я прижимаюсь к сердцу и медленно, словно по ступенькам, спускаюсь вниз по чётким мышцам пресса к чувствительной впадинке твёрдого живота.

И вот я уже на финишной прямой — всё ниже и ниже… Туда, где горячее и ещё твёрже… Туда, куда ещё никогда в своей жизни не добиралась, но ежедневно умираю от невыносимого желания достигнуть цели. Узнать. Почувствовать. Ощутить в себе.

Мне становится невыносимо жарко и не хватает воздуха, будто в груди вмиг перекрыли весь кислород. Картинка перед глазами мутно расплывается, а с каждой новой мыслью о страстном сексе с Остином моё голодное тело, мелко вибрируя, жалобно стонет и просит.

Нет, не так… Оно с криками до слёз умоляет меня сорваться и воплотить всё то, чего так настойчиво и мучительно долго требует моё естество.

Из последних сил цепляюсь за рваные куски образа «младшей сестры», что неизбежно ускользают, не оставляя мне ни единого шанса спастись.

Даже не понимаю, как оказываюсь к Остину непозволительно близко. Все движения будто делает другая, а я сдаюсь и покорно ей это позволяю.

Опуская голову прямо возле его прекрасного лица, я плотно прижимаюсь к нему телом. Небрежно забрасываю руку, «ненароком» обнимая, а вслед за ней также следует нога.

О боги!!! Мне многого не надо!

Даже столь невинные прикосновения заставляют все части тела превращаться в прах и вновь восставать из пепла.

Я правда пытаюсь расслабиться и не опасаться того, что он подумает, если вдруг проснётся, но у меня не получается — страх и звенящее волнение смешивают кровь до состояния жидкой лавы, что ежесекундно всё сильнее и сильнее застывает в каждой артерии, сосуде и узловатой вене.

В столь близком к нему положении я застываю, словно гранитная статуя, точно безжизненный камень, боясь совершить хотя бы одно неверное движение или даже шумно вздохнуть.

Совсем скоро от неудобной скованной позы тело начинает затекать, но я терплю и не двигаюсь, желая по возможности дольше продлить это запретное наслаждение ощущать под своими пальцами мышцы его крепкой спины, трепетать от тёплого дыхания, жадно впитывать в себя самый восхитительный аромат его смуглой кожи и прислушиваться к до боли родному звуку сердцебиения.

Я вконец неизлечимая мазохистка — других слов просто нет.

Наслаждаюсь и мучаюсь — мучаюсь и наслаждаюсь.

И так до тех пор, пока тело окончательно не устаёт и не немеет, и я понимаю, что, как бы мне ни хотелось, но всё же придётся поменять положение и попытаться заснуть.

Но стоит мне только начать отстраняться, как руки Остина в одно мгновение заключают в цепкие медвежьи объятия. Он сонно мычит, прислоняясь губами к моему вспотевшему лбу. Одну ладонь кладёт мне на спину, второй зарывается в копну моих спутанных волос и как ни в чём не бывало продолжает пребывать в далёком мире грёз.

А я?

А я вновь умираю и возрождаюсь, чтобы немного сползти вдоль его шеи вниз и уткнуться носом в ямочку ключицы, что словно была создана именно для меня.

Сколько раз в своих фантазиях я мечтала вот так засыпать в его сильных объятиях, в которых мне нечего бояться и совсем не о чем переживать, ведь он убережёт и согреет от любой непогоды и уничтожит каждого, кто посмеет мне навредить.

Остин защитит от всего, как всегда это делал, даже не подозревая о том, что самую страшную боль год за годом, совсем того не желая, причиняет мне сам.

Самую адскую боль и ни с чем несравнимое счастье, что сейчас заполняет меня до краёв.

В его тесной хватке я наконец расслабляюсь и до безумия быстро, совсем незаметно погружаюсь в долгожданный блаженный сон, где всё между нами — настоящая правда, а не мой столь желанный мираж.

Глава 8

Остин

Это была самая ужасная ночь в моей жизни!

Нет… Скорее это была самая «непростая» и мучительная ночь в моей жизни, в которой я изо всех сил пытался разобраться, где сон, а где явь, чтобы случайно не совершить того, о чём потом пожалею.

С какой стороны ни посмотреть, но мой вчерашний день смело можно назвать напряжённым и полным эмоциональных скачков, которые мне, человеку с тщательно выстроенным порядком в голове и неумением проникаться своими собственными чувствами, в корне несвойственны.

Видимо, поэтому моё подсознание для достижения того расслабления, которого я был лишён дважды, решило наверстать упущенное с помощью немыслимо развратных и до умопомрачения приятных сновидений, что я созерцал всю ночь.

И я бы не имел ничего против, не будь в моей постели девушки, к которой не могу прикоснуться так, как того хочу. А если говорить более точно — сделать с ней то, чего так отчаянно жаждет моё тело.

Всю ночь меня мотало из горячих снов с Ларой в ещё более огненную, сжигающую каждую клетку кожи реальность с Никс, что я до мучительной боли сжимал в своих объятиях.

Держал спящую малышку в своих руках без какого-либо шанса найти в себе силы отстраниться и в то же время боялся сделать хоть одно неверное движение, чтобы окончательно не сорваться и не полететь вместе с ней в бездонную пучину сладкого блаженства.

Меня беспощадно разрывало на две принципиально разные части: тело ощущало рядом с собой чертовски сексуальную незнакомку с невероятными формами и сводящим с ума нежным ароматом, вдыхая который, хотелось взять и поглотить её всю без остатка в порыве плотской страсти, а разум истошно кричал мне одуматься, приказывал проснуться от дурманящего наваждения и не переставал повторять, что так крепко прижимаю к своей груди милую родную девочку, в которой безоговорочно вижу младшую сестру, грустную девчонку, что вначале приманила меня уникальным ментальным щитом от моего природного дара, но вскоре прочно привязала к себе крепкой дружеской связью, что с годами превратилась в братскую любовь.

Без преувеличений — эта ночь была сущим адом, где беспрерывно раз за разом повторялось одно и то же невыносимое мучение.

Я ждал наступления утра так, как ещё никогда и ничего не ждал в своей жизни. Только тогда, мучаясь и одновременно упиваясь близостью Никс, я совсем не догадывался, что утро встретит меня вовсе не тёплыми лучами солнца за окном и даже не чашкой крепкого кофе.

Долгожданный рассвет решил прибить меня атомной бомбой гнева и негодования другого любимого мне человека.

— Это что ещё такое, Остин?! — до того, как успеваю до конца проснуться и понять, что происходит, в голове я слышу звонкий голос Лары.

Мой измученный ночными терзаниями мозг и возбуждённое тело не замечают льда в её тоне, а лишь жарко реагируют на её физическое присутствие и, словно дождавшись чудесного спасения, умирают от жажды поскорее упиться до смерти необходимым мне наслаждением.