В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори. Страница 39

Но словно действуя назло, она поворачивается своим аппетитным задом к залу, насылая каждому фантазии о том, как будет сладко проделать путь по тонкой шее, между лопаток, по бархату нежной кожи. По каждому выпирающему позвонку к соблазнительным ямочкам на пояснице. И медленно, всё ниже и ниже… туда, куда хочу добраться как никогда прежде. С той самой первой секунды, что увидел.

И нет. Вовсе не сегодня. Ещё тогда, прохладным тёмным вечером, когда, нагло проникнув на мою территорию, она ускользнула из моих рук.

Но в этот раз всё будет иначе — я в этом полностью уверен.

Никто не убегает от меня, и у неё больше не выйдет. Я нашёл её, и теперь ей от меня не скрыться. Сегодня это невероятное тело будет принадлежать только мне.

Всего пара секунд и множество ударов сердца… Невесомая ткань платья окончательно спадает с её нежных бёдер на пол.

Но я не вижу…

В зале гаснет свет, а вслед за ним и мой здравый разум.

Николина

Эйфория, подпитываемая безграничным чувством свободы, вперемешку с щекочущим все мои нервные окончания адреналином. Вибрации во всём теле. Ликующее сердце и пробегающие по венам разряды энергии.

Это именно то, что я испытываю, стоя за кулисами совершенно голая, прижимая к груди лёгкую ткань платья, пытаюсь отдышаться и прийти в себя, пока зал «Атриума» разрывается бурными аплодисментами.

Я так боялась выходить на сцену, но, оказавшись там, мечтала, чтобы танец никогда не заканчивался. Не только потому, что те короткие минуты моего личного рая возводили меня на седьмые небеса, но и потому, что прекрасно знала, к чему мне стоит готовиться дальше.

Я намеренно не смотрела на братьев Мэрроу, но точно знаю: они оба в гневе, поэтому сейчас мне остаётся лишь ждать, кто из них первый придёт меня увольнять.

Вновь набрасывая на себя алое платье, охваченная нешуточной тревогой, я возвращаюсь в гримёрную, переполненную танцовщицами, что торопливо скидывают с себя сценические наряды.

Стоит девушкам заметить моё появление, как комната тут же заполняется тихими перешёптываниями с чёткими прогнозами о том, что именно сделает со мной Тони за выход на сцену в подобном виде.

Но в чём я виновата? Если кого и следует винить в случившемся, так это Селену.

Проблема лишь в том, что Тони не будет выяснять причины моего поступка. Он явится лишь для наказания того, кто посмел совершить подобные изменения в шоу, которое он создаёт и прорабатывает от начала до конца.

Я точно буду уволена. Без сомнений.

А потому, лишь слегка поправив макияж, я тороплюсь выбежать в зал до того, как встречу хоть кого-то из братьев Мэрроу. При гостях «Атриума» они не станут устраивать разборки. Этим я и воспользуюсь, чтобы в последний раз заработать хоть немного, перед тем как остаться без работы и вновь ломать голову, как же выбраться из всего дерьма?

Но для воплощения моего прощального плана не хватило всего пары минут.

В один миг в шумной гримёрной воцаряется оглушительная тишина. Ни единого голоса, шороха или даже дыхания. Мне кажется, все присутствующие в душном помещении девушки не только замолкают, но и застывают на месте, позволяя расслышать глухой звук работающих ламп на потолке и мерные шаги Мэрроу.

Мне даже не приходится оборачиваться, чтобы увидеть одетого с иголочки Тони и его окаменелое от злости лицо. Вижу в отражении зеркала его убийственный взгляд, которым он оглядывает каждую танцовщицу, выискивая ту, что выпотрошит на месте за непозволительную самодеятельность.

Он ищет меня.

И когда наконец-то находит, приближается ко мне стремительной, но всё той же величественной походкой.

Я не решаюсь обернуться, даже когда он становится прямо за моей спиной. Мне вполне достаточно видеть его свирепое лицо в зеркале. Я нервно сглатываю, ничего не говорю, но взгляд от разозлённого хореографа не отвожу.

И только жду. А чего жду — сама не знаю.

Ведь всё и так понятно. Тони подобного не прощает. И ему неважно, что таким образом я спасла его финальный танец от провала.

— Не знаю, что произошло с настоящим платьем, — начинает он холодным голосом, который лишь подтверждает моё грядущее увольнение. — Также я не представляю, как ты додумалась выйти на финальный танец в мужском костюме… — Лишь сейчас я виновато потупляю взгляд в пол, желая поскорее уже услышать свой приговор, собрать вещи и уйти домой.

Хотя дом — это последнее место, куда мне хочется возвращаться. Но больше некуда идти. Вернусь и сразу же приступлю к поискам новой работы, хотя даже представлять не хочется, что вновь придётся целыми днями носить подносы в какой-то забегаловке за копейки, ведь ничего лучше без образования и навыков мне не найти. Только если воровство, как во времена скитаний с бандой.

Больше ничего. Кроме танцев я полная бездарность. Ни ума, ни других талантов, ни стремлений, которые я могла воплотить, не покидая Рокфорд. Полный ноль!

Хочется протяжно выть от минуты жалости к себе, но вместо этого вздрагиваю от звучных хлопков, что с каждым ударом увеличивают свой темп и громкость.

Я поднимаю взгляд и вижу, что…

Тони аплодирует!

Нет, вы не ослышались… Он стоит за моей спиной, смотрит прямо в мои ошеломлённые глаза, хлопает в ладони и расплывается в широкой улыбке.

— Даже в этом жалком тряпье ты умудрилась станцевать так, что каждый зритель зала не мог оторвать от тебя глаз! Признаю, ты меня сегодня порадовала как никогда. Я впечатлён!

Прекращая хлопать, он кладёт руки на мои плечи, но я не могу заставить себя расслабиться, до сих пор ожидая какого-то подвоха.

Тони — впечатлён?

Моим выступлением?

Я точно ещё жива, а не убита им же несколько секунд назад, когда он только вошёл в гримёрную?

Никто из нас никогда не слышал хвалебных слов от Тони. Если он оставался доволен нашей работой, то в знак награждения просто избавлял нас от его обычных криков.

И сейчас я, мягко говоря, в тотальном шоке и совершенно не знаю, как реагировать на его слова. Что, впрочем, можно сказать и о всех остальных стриптизёршах, что, разинув свои смачно накрашенные рты, продолжают изумлённо стоять на месте.

— Да расслабься ты, Аннабель, всё в порядке, — сжимая крепче мои плечи, говорит Тони. — Но в следующий раз сделай всё возможное и невозможное, чтобы сообщить мне о случившейся проблеме. Я больше не хочу видеть неожиданные сюрпризы на сцене.

— В следующий раз? Значит, я не уволена? — вскидываю брови в изумлении, до конца не веря, что мне удалось выбраться сухой из воды.

— Не уволена… но при одном условии.

Вместо облегчения меня охватывает дурное предчувствие, но, затаив дыхание, я всё же хочу услышать продолжение.

— Курицы, что встали? Вы какого хрена ещё не в зале? Быстро все вон отсюда! — разразившись громким криком, Тони в один миг размораживает всех любопытных девушек. — Я удивляюсь, почему Эрик ещё не появился здесь и за волосы вас не выволок к клиентам. Проваливайте!

Имя Эрика лишь сильнее будит недоброе ощущение в моей груди. Если Тони чудесным образом закрыл глаза на мою выходку, то Эрик сегодня всю душу из меня вытрясет, пока не добьётся согласия на предоставление интимных услуг клиентам.

Дабы избежать новую порцию яростных криков Тони, девушкам хватает пары минут, чтобы исчезнуть из гримёрной, оставляя нас одних.

— Что за условие? — Я оборачиваюсь к хореографу, чтобы посмотреть ему прямо в лицо, а не в отражение зеркала.

— Ты хоть представляешь, что тебя сегодня там ждёт? — Тони отходит от меня к столику напротив и, присев на край, указывает в сторону зала.

— Представляю. Именно этого я и боялась. Я никогда не хотела танцевать заключительный танец шоу, — признаюсь я, совершенно не зная, как выпутаться из сложившейся ситуации так, чтобы не потерять работу.

Как бы я ни ненавидела то, что мне приходится делать в «Атриуме», я не смогу найти место с хоть приблизительно похожей зарплатой.

— Ты уже должна была понять, что меня не интересуют чьи-то пожелания, — строго напоминает Тони, стирая несуществующие пылинки со своего пиджака.