S-T-I-K-S. Резак 2 (СИ) - Горшенев Герман. Страница 17

— Не понял про базу. Что значит первая и вторая есть?

— Бро, сейчас поймёшь, всё расскажу. Я же в звании и мне положено — почти покладено, только давно не пользовался! И лицо у тебя, следи…

Мы шли, а Свят продолжал рассказывать:

— Мы не пакостим, народ специально не режим, только тут и без этого нормально. Это всё тупость и жадность, а так, на всех хватило бы. Если новичков на внешке ловить, их надо сто штук на пару доз лекарства, а здесь с одной такой дуры, которая решила из давалки в великого трейсера переквалифицироваться, можно сотни доз сделать. Просто надо подождать пока её заражённые порвут и тварей отогнать. Она сама влипла, никто не заставлял, её выбор, а таких трупов тут тысячи. С одного трупа дуры лекарств на целый город получается. На учёных можно заработать неплохо. У нас даже договорённость есть с умниками. Мы их потихоньку куда-нибудь подальше от посторонних глаз завозим, и они там ковыряются, аж от восторга визжат.

— Вы тут нормально так развернулись, как я смотрю.

— Это ещё не всё. К нам больница попадает. Перезагрузка идёт всего кластера, а посередине есть один крохотный стаб. Две стенки в три этажа. Здание детской больницы, для безнадёжных детей. Малых туда умирать привозят. Шириной ровно на кровать. Руку вытянешь и всё, считай отрезало. На первом этаже регистратура, а на двух этажах выше кровати. Обычные такие, больничные, на два места. На них мы детей укладываем, потом кластер перегружается. Всё в законе. Чистим кластер, наёмников со всех сторон привлекаем, чтоб видели, что детвора прошла с перезагрузкой. А что бы стенки не выделялись, мы это место подкрашиваем и ремонтируем по-тихому. Специальную краску нашли, если не знаешь что искать, то в жизни не увидишь, а там значит детвора. Целая детская больница. Выгребаем всех на карантин. Сложно всё это. Вроде ничего и не скрываем, но целая тема. За нашими детёнышами следим, если всё удаётся, растим и учим как родных, а потом выпускаем в этот замечательный мир. Резак, как ты думаешь, это хороший мир?

— Я тоже думаю замечательный. Настоящая мечта, только не все это понимают.

— Точно! Я о таком мечтал, и вот сбылось. Для многих это единственное средство. Потом следующая перегрузка больницы. Вот такой двухместный экспресс жизни один раз в год. Те дети, которым вытяжку из иммунных ещё в том мире прокололи, почти никогда не перерождаются. Это мы потом обнаружили. Всего два места. Когда дети взрослеют, и, если случается, что выживают, или не уходят далеко, мы их с родителями встречаем, а родители конечно башляют. У нас тут есть небольшой кластер, там перегружается оружейка стрелкового тира. Там по легенде целая куча крупнокалиберных пулемётов с полным БК приходит, а ещё мы вроде как дорогу в Сталинград нашли. Он далеко за Ростовом перегружается, как раз в момент войны с немцами. Согласно истории, мы там снаряды таскаем и прочее тяжёлое вооружение.

— А можно поподробнее? Что, вправду?

— Да ты что? Это хрен знает где в пекле! Конечно нет, просто орудия у нас и вправду тех модификаций, многие до сих под на вооружении во многих странах стоят, мы специально такие притащили, чтобы вопросов было меньше. Они простые, а вокруг нашего стаба черноты полно, то что надо. Надёжно, просто и всегда взрывается. Кто там будет разбираться, в пятидесятых, шестидесятых или ещё каких годах снаряд делали? Ящики мы старые нашли, военные, туда и складываем боеприпасы. У нас три десятка ЗИС-3 есть. Пушечка, что надо! Мы своей артиллерией целую дивизию остановить можем. А патроны к КПВТ? Их ещё до войны разработали, про пулемётные молчу.

— Правильно, если не наглеть, то всё объяснимо!

— Да, все верят, даже дорогу в Сталинград отжать пытались, но куда им против нас. У нас не стаб, а действующий артиллерийский музей, а есть калибры и посерьёзней. Соседи быстро сообразили, что дружить надо, и мы им снаряды поставляем.

— Сталинград выдумка?

— Нет, почему выдумка. Всё правда. Я туда доходил. У меня в одну сторону почти четыре месяца ушло, всю дорогу на брюхе прополз. Ни о каком транспорте там даже речи быть не может, даже современные танки порвут.

— Я эту легенду слышал, но думал, что байка дурацкая.

— Я, Резак, сам так думал, но интересно было, а как пришёл, так и охренел. Никакие фильмы этого не передадут. Город в руинах, везде пожары, сразу после перезагрузки из кисляка самолёты немецкие разлетаются, стрельба, взрывы, настоящая война! Еле ноги унёс! Потом туда твари приходят. Представляешь, миллионы заражённых! Идёт стрельба, бой, самолёты над тобой летают, а потом всё это волной тварей накрывает. Они толпой идут, целые городские кварталы заполняют. Зрелище жуткое. Я туда даже не ходил, издали в бинокль посмотрел.

— А как ты по пеклу прошёл?

— Есть у меня умение. На меня заражённые внимания не обращают, только самые крупные. Вот с ними плохо, а мелкие меня вовсе игнорируют. Это редкое, но обычное умение, просто у кого-то оно сильнее развито, а у кого-то слабее.

То, что мне говорил Свят — это разрывало все мои понятия и правила о том, что я раньше знал о внешниках. Здесь, почти под самым пеклом, среди десятков поселений, находились самые настоящие внешники, которые собирали кишки, торговали оружием, ещё и организовали транспортировку и переселение сюда безнадёжно больных детей и всё это под носом у десятков стабов, города называющих себя стронгами и рассказывающими на каждом углу, как они совершают карательные рейды. Хотя, если честно, я всего несколько реальных историй знаю и половину из них от Блохастого слышал. Вот там ребята по-настоящему развернулись в борьбе за независимость Стикса, а всё остальное — мелкие пакости и партизанщина.

— Свят, а зачем ты мне первому встречному всё это рассказываешь?

— А ты не первой встречной. У нас, Резак, всё страшно секретно, а как тебя увидел, так накатило. Когда я сюда попадал, у меня большие проблемы со здоровьем были и профессия странная, вроде альтернативной биологии. Я неизлечимый был, денег не хватало, только на таблетки, чтобы жизнь поддерживать. Мне тут работу и предложили, мол, самое то для тебя. Одни отморозки и безнадёга попадает, и профессия у тебя подходящая. Оплачиваем мы тебе лечение, пока тебя тут не пристрелят или дырку в химзащите не поймаешь. На меня, когда сюда попал, в первый же день, как накатило! Вышел из бункера, противогаз снял, к небу поднял и как заору: «Верую! Верую! Верую!».

— И как тебя только сразу не пристрелили?

— На слабоумных БК переводить — это грех. Примета плохая — к поносу. Так парням и сказал. На меня неделю косились, но я не перерождался, на все вопросы отвечал «Верую! Верую! Верую!» Я на базе первым иммунным был. Научники из меня крови и мочи литрами нацеживали. Без противогаза ходил, здоровье на поправку попёрло, ел с пола, спал под открытым небом, бродил далеко. Около базы всегда полно заражённых было, там их автоматические пулемёты убивали и на минах подрывались. За споранами даже ходить никуда не надо. Крупняк тоже встречался, в нашем секторе его не редко с беспилотников стреляли. Мне в первые дни жемчуга удалось наковырять, я несколько жемчужин чёрных принял, а яйцеголовые узнали, так ещё и красную подогнали. Эксперимент! Они потом на анализах отыгрались. Горох и спораны горстями собирал и живец бадяжил.

Свят рассказывал очень любопытные вещи, а мне оставалось только делать глупое лицо и внимать:

— А потом, бро, я попробовал под местного косить. При бабле, снаряга хорошая, но на базе попроще брал, чтобы без подозрений, с легендами тоже проблем не было, историй хватало. На несколько месяцев уходил, почти до самого пекла добирался. Так с одного стаба на другой и бродил. Народу помогал, не крысил, но мне частенько трупы попадались. Вот как эти трейсерши. Я по-тихому то селезёнку дёрну, то матку вырежу или яйца какого-нибудь бородача приволоку. Органы не на внешке собирал, а под пеклом, тут народ пожил, и лекарства на порядки больше получается. С одного моего прихода вещества добывали больше, чем с новичков вся база за полгода наковыряет.