Удачная неудача Солнцеликого - 2 (СИ) - Штефан Елена. Страница 49

Угу. Не успела. Только обширные синяки на нежной шейке оставила. На девице амулетов тоже хватало, а потому более опытная в боях амазонка магией не била, пошла врукопашную. Шигеру успел за несколько мгновений до прибытия стражи, разнял. Конфликт замяли, семью девицы из дворца вытурили.

– Кирочка, ну как же ты так неосторожно, вдруг бы убила? Это же море проблем было бы! – Жалеть ту дуру не получалось. Волновали только возможные последствия.

– Захотела – убила бы. Я просто пугала, ты же знаешь!

 И плечо мое поглаживает – успокаивает и недоумевает, с чего такой всплеск эмоций у обычно выдержанной старшей подруги.

– Ну и ладно. Вот уедем, никакие девицы на тебя нападать не станут.

Слегка экспрессивные объятия амазонки удивили не слишком, Тишка приучил обниматься всех. А вот слова, нашептанные в макушку, слегка шокировали:

– Я пока не поеду, Нинуль, я это сразу решила, как о твоем назначении объявили. Только сказать тянула. А теперь – тем более не поеду. Прятаться не стану!

Грустно вспоминать, но Кира правильно выбрала, головой-то понимаю. Захотелось поныть: а как же я? С первых минут в этом мире амазонка была рядом, не считая коротких расставаний. Тишка бросил вожжи и сунулся приласкаться, он тоже скучал по нашим.

– Она в порядке, – прошелестело сонно, – все они в порядке…

И примостился подремать на моем плече, накрутив вожжи на руку, чтобы не упали да на колесо не намотались.

Дворец откусил-таки половину семьи. Гунара пришлось слезно просить остаться. За Кирой догляд нужен, это во-первых. Положение короля, а значит, и Ваена еще слишком шатко, это во-вторых. Вдруг кому-то из Кергонов целитель понадобится? Умелый и неболтливый. И в-третьих – дядюшка стар. Не тащить же его туда, где, вероятнее всего, нет привычного комфорта.

Чтобы не думать о том, какая я все-таки авантюристка, раз потащилась незнамо куда без поддержки взрослых магов, да еще с двумя подростками, лучше петь.

В лунном сияньи снег серебрится… динь-динь-динь…

Удивительный романс. В словах грусть, а в мелодии – надежда. Жаль, у меня голос низковат, про колокольчики петь. Кибитка чуть качнулась, плечу стало легко без Тишкиной головушки. Открыла глаза: рядом со мной уже не он, а тот гусляр, у мелкого вожжи принимает да на специальный крюк наматывает. Карим-ар. Музыкант достал инструмент из-за пазухи, расчехлил и требовательно кивнул – пой еще раз! А кто я такая, чтобы гению отказывать? Похоже, русские романсы нашли отклик в степняцких душах. Вот досада, на местном языке у меня даже простеньких рифм не придумывается. Зато вернувшийся Дораш с гусляром наслаждались творчеством.

По заверениям обозничего, завтра к обеду будем на Переправе. Осталась одна ночевка. В глубокой естественной расселине, расколовшей монолитно-ровную скальную стену. Места – только лошадок от ветра укрыть.

– Обычно мы второй раз не ночуем, – пытался утешить Падах-ар, – возвращаемся-то чаще всего налегке, потому тут так неустроенно. Здесь мы обычно обедаем, когда в столицу едем.

Ну понятно, погрели то, что из дома припасли, быстренько заглотили – и в путь. А мне как быть? На прошлой стоянке нашелся камушек тонны на три, за которым я свои деликатные дела переделала. У-у-у. Где порталы? Где полог невидимости, на худой конец? А еще магический мир! Хорошо, хоть братья есть. Устроили закуток – выгородили кибиткой укромное местечко, водички тепленькой принесли.

А водичку добыть – это тот еще экстрим. Уже устала удивляться ненормальности Мирувы. Мужчины, чтобы воды коням набрать, а ее много надо, вынуждены страховать друг друга. Такая мощная стремнина даже у берега. Ха, у берега! Нету берега! Монолит дороги вместо набережной. Ровный срез камня и внизу, меньше чем в метре, – рябь речной поверхности. Воду черпали не ведром на веревке, а подобием кожаного туеса на длинной жесткой ручке. Посудина литра на три всего. Намаешься, пока ведро наберешь. А надо – несколько бочек! Чтобы на утро хватило и путь немного.

Ну как самой не попробовать? Дораш уговаривал-уговаривал, уж кудахтал-кудахтал, но смирился, выдал походную жестяную кружку, привязанную за ручку к веревке. Все восемь обозников собрались цирк смотреть. Бедный мой шуни, как у него скулы алели от стыда за упрямую ваму! В общем, кружка чуть не утопла. Вместе с веревкой и со мной до кучи. Благо братья держали дуру самоуверенную-непуганую. Руку дернуло так, что чудом вывих не случился. Это от одной маленькой кружечки! А-а-ащщ, бо-ольно! Ну, не орать же, и так опозорилась. Только шипела, рукав закусив.

Потом Падах, покачивая головой и посмеиваясь, фокус показал. Отошел шагов на тридцать вверх по течению и аккуратно опустил на воду кусь яркого непромокаемого войлока. Вжух – и войлок пронесся мимо, как Шумахерский болид перед стационарной видеокамерой. Жуть. Бабуля всегда пеняла мне за настырность. Пожалуй, на сегодня с познанием нового мира надо завязывать. Завтра впечатлений наберусь, в крепости. Если переживу их обилие.

Падах-ар, довольный произведенным эффектом, не прочь был поговорить за жизнь, но пришлось извиниться – Тишка вторгся в мысленный сумбур.

– Вама, дедушка Гунар беспокоится...

Точно! Дядюшка же предупреждал, что будет следить. Какие функции в амулете, надетом на мою шею при прощании, расспросить не успела. Его величество вышел проводить. Это было удивительно и трогательно. Он даже нас всех обнял! Тишу – с особенным чувством!

Ну вот, одну опцию амулета выяснили – дядя чувствует всплески моих эмоций, например, резкий испуг. Лучше бы переговорник встроил, право слово, мало ли отчего я шарахнуться могу. Тишка, заразочка конопатая, показал картинку: пунцовый Дораш держит за пояс бледную щепкообразную девицу, которая вытаращенными глазами смотрит куда-то вдаль, точнее, вдоль прямой, как Невский проспект, реки. Хотя, кажется, Ваен, а может быть, Кира упоминали, что это канал, наверное, поэтому такой ровный.

После ужина обозничий посиделок не допустил – разогнал отдыхать, чтобы выехать завтра как можно раньше. Никто и не спорил, всем уже хотелось добраться.

Под закрытым пологом кибитки можно и с Сарой пообщаться, синенькой ее побаловать. Она весь день пряталась, не хотела открываться перед чужими. Это я понимала и одобряла, хотя с нею днем было бы веселее. Путешествие давалось фантомной подруге еще тяжелее, чем нам, – отвыкла она от скуки. Ничего, скоро приедем и свяжемся с Ваеном, знаю, Сара о нем беспокоится. Новости узнаем. Надеюсь, Витто Юттим не откажет, одолжит переговорник. И с чего такая уверенность… А, неважно, просто для меня этот кареглазый был уже свой. Интересно, это гормональное или тайком влитая в магистра сила так работает? Хотя короля-то я присвоить что-то не тороплюсь, а уж в него силы вбухано… Про красавчика-магистра до сих пор как-то не вспоминалось. Во всяком случае, осознанно, а сейчас вот взгрустнулось.

Сара деликатно коснулась лаской.

– Уш-ше с-савтра...

Часть 26

О! А эта идеально прямолинейная дорога таки имеет изъян?! То бишь изгиб, то бишь расширение, уходящее плавной дугой вправо. Дорожное полотно со всей очевидностью постепенно становилось просторнее, а стена-зануда едва заметно глазу теряла высоту и безупречную гладкость, переходя в нормальные скалы. С выступами, шершавостями, трещинами и прочими восхитительными неправильностями. Наша Пряжка с удвоенной энергией размахивала хвостом и мотала головой. Так она делала, только завидя любимое лакомство в руках Тишки. Ума не приложу, как эти двое переживут расставание. Боженёнок падок на любую ласку, а у Пряжки это, похоже, нерастраченное. Да еще морковка… А-ащ, если что, выкуплю ее у хозяина, найду способ. Самой не хотелось терять из виду забавную скотинку.

Вот Пряжка совершенно самостоятельно, подчиняясь давней привычке, взяла правее. Ширма скал вдруг опала, открывая обзор на небольшую котловину. Горы чуть отступили, явив короткий участок ровного горизонта. Ровного! А не изрезанного зигзагами. Ах, как они притомили уже, горы эти! От любования горизонтом отвлек Дораш – ткнул локтем в бок. Не туда, мол, смотришь!