Внутренний дворец. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна. Страница 26

– А он и не будет, будут евнухи. Со всего дворца. Потом их положат на алтарь, и его величество их сожжёт, чтобы желания дошли до звёзд.

– Ах вот оно что…

– Вот и попроси кого-нибудь, знающего грамоту, твоё желание записать, – предложила Усин. – Я вот хочу…

– Тс-с-с! Ты разве не знаешь? Нельзя никому говорить, что пожелала, иначе не сбудется!

– Правда? – она глянула на меня так, словно я была высочайшим авторитетом в этом вопросе.

– Угу, – я сделала большие глаза. – Так что, если я соберусь, то я сама напишу. Полагаю, звёздам без разницы, на каком языке написано.

Мы некоторое время помолчали.

– Тальо, а расскажи что-нибудь, – попросила Усин.

– Что?

– Не знаю. Что-нибудь интересное.

Я вздохнула. Честно говоря, такие просьбы всегда вгоняли меня ступор – ну, откуда я знаю, что тебе будет интересно? Мне есть что рассказать, но задай более конкретный вопрос!

– Лучше ты мне что-нибудь расскажи. Какую-нибудь сказку или легенду.

Теперь задумалась Усин:

– А какую?

– Какую хочешь. Я же ваших ни одной не знаю.

– Если хотите, я расскажу, – предложила вторая девушка. – Я много знаю.

– Давай.

– Жил когда-то один военачальник, – начала девушка. – И была у него дочка, такая красивая, что глаз не отвести. И вот однажды пришла к ним в дом нищая монахиня. Увидела она девочку и попросила её себе в ученицы. Родители отказались отдать дочь, и тогда монахиня сказала: «Я заберу её с собой, даже если вы запрёте её в сундуке!» И в ту же ночь девочка пропала. Родители искали её много дней, но так и не нашли. Горько они плакали, но ничего не могли поделать.

– Ужас! – заметила я. – Надеюсь, она была не единственной дочерью.

– А, всё равно, потому что через пять лет девушка вернулась. Когда отец спросил, чему её научила монахиня, она ответила: «Я только твердила молитвы, и больше ничего!» Но отец не поверил ей и велел говорить правду. И тогда она рассказала, что всё это время жила в пещере высоко в горах. На первый год монахиня научила её лазить и прыгать по скалам. На второй год она научилась ловить и отрубать головы жившим в горах обезьянам. На третий год она научилась бросать меч и поражать им парящих в поднебесье птиц. На четвёртый год монахиня послала её в город, где жил преступный чиновник, и велела принести его голову. «Не бойся, – сказала она, – это не труднее, чем поразить птицу!» Девушка пошла, сделала всё, что ей было сказано, и никто её не поймал. А на исходе пятого года монахиня послала её за головой градоначальника. Когда девушка вернулась, исполнив повеление, монахиня принялась ругать её за то, что она отсутствовала так долго. «Сначала он играл с маленьким сыном, – сказала девушка, – и у меня не поднялась рука». «Презренная! – сказала ей монахиня. – В следующий раз убей сначала сына, а потом отца!»

– Добрая монахиня, – снова не удержалась от комментария я.

– На этом её обучение кончилось, и наставница отпустила девушку домой, подарив ей на прощание драгоценный меч с лезвием длиной в два ча…

– Это сколько?

– Ну, вот так, примерно, – рассказчица показала на длину своей руки. – И тех пор девушка жила в родительском доме, но ночами исчезала куда-то, и никто не смел спросить её, где она была и что делала. А потом он ней прослышал губернатор провинции Тэйно и пригласил к себе на службу. Он враждовал с губернатором провинции Иль и послал девушку убить его. Но у губернатора провинции Иль был свой провидец, который предупредил его, и он послал чиновника к воротам города, чтобы тот встретил гостью и проводил к нему. Он принял её с большим почётом и устроил пир в её честь. Увидела девушка, что он благородством превосходит своего противника, раскаялась в своём желании его убить и перешла к нему на службу.

У меня на языке вертелось замечание, что, оказывается, убедиться в чужом благородстве очень просто – достаточно угоститься за чужой счёт, но я решила не сбивать рассказчицу с её возвышенного тона.

– Через некоторое время она пришла к своему господину и сказала: «Губернатор Тэйно послал убийц, чтобы отрубить головы вам и мне, но не беспокойтесь, я всё улажу». И в ту же ночь губернатор услышал у своей постели звон мечей, хотя никого видно не было. На следующую ночь девушка посоветовала ему перед сном обмотать шею нефритом. Губернатор так и сделал, а когда проснулся, увидел на нефрите царапину от меча. После этого девушка сказала ему: «Не бойтесь, господин мой, больше они не посмеют на вас покушаться». Двенадцать лет она служила губернатору Иль, а потом попросила разрешения удалиться в горы. Господин разрешил, и она ушла, не взяв с собой ни одной из предложенных наград. И лишь много лет спустя сын губернатора Иль, который тогда служил чиновником в Таюне и проезжал по поручению императора через горы, встретил её на горной тропе. С того дня, как она ушла от его отца, она не постарела ни на день. Сын губернатора предлагал ей шелка и драгоценности, но она ничего не взяла, лишь посоветовала через год вернуться домой, потому что иначе не будет ему жизни в столице. Но он не послушался, остался в Таюне, а через два года впал в немилость и был казнён. А ту девушку больше никто никогда не видел.

Мы помолчали, переваривая рассказ. Потом я сказала:

– Интересно, а это действительно возможно – бросить меч и убить птицу на лету?

– А почему нет? – удивилась Усин. – Если человек достиг святости или совершенства, он может то, чего не могут обычные люди.

– А мне вот интересно, может ли это сделать обычный человек, если он очень хорошо тренирован.

– Если очень хорошо, то это и есть совершенство.

Я вздохнула. Я постоянно забывала, что местные не проводят грани между реальностью и тем, что в моём мире называют сказочным или фантастическим – откровенной выдумкой, короче говоря. Сама я в принципе была готова поверить в чудеса или магию: то, что я вообще оказалась в этом мире, иначе как чудом и не назовёшь. Но для меня чудо всё же было явлением исключительным, а вот в головах жителей этого мира сказочное совершенно органично переплеталось с реальным, и то, что никто из них не видел ничего волшебного своими глазами, никого не смущало. Мало ли кто чего не видел, я вот тоже не видела, скажем, комет, но это не мешало мне не сомневаться в их существовании.

– Сколько у тебя уже набралось? – Усин заглянула рассказчице в кувшинчик.

– Примерно половина.

– А у тебя?

– И у меня столько же, – я показала свой улов.

– Этого хватит. Всё равно мы тут уже собрали росу со всех лотосов. Пойдёмте.

– Вы идите, – я протянула Усин свой кувшинчик. – А я немного побуду тут.

– Зачем?

– Просто так. Я скоро вернусь.

– Нам нельзя тут гулять, – напомнила рассказчица.

– Я не буду гулять, я просто посижу тут немного и подумаю о своём желании звёздам. И спасибо за рассказ.

На самом деле мне просто хотелось побыть одной. Никогда раньше я не ценила так одиночество, как оказавшись во дворце. Но едва ли эта причина будет понятна здешним жителям, которые, кажется, ни разу не оставались в одиночестве в течение всей своей жизни. Разве что, как героиня сказки, уходили отшельничать в горы.

Они ушли, а я села прямо на землю, на мягкую подстриженную травку, прислонившись спиной к одной из ваз с лотосами. Подняла голову и посмотрела на звёзды, которым скоро будут молиться и обращать желания жители всей Северной империи. И, наверное, Южной тоже, империй тут было две, как я недавно узнала. Звёзды были яркими, здешним городам было ещё далеко до той мощной подсветки, которой заглушали небесные светила их собратья из более развитого мира… Ещё и полная луна сияет как по заказу.

И тут мои идилличные размышления оказались прерваны.

– Среди цветов поставил я кувшин с тиши ночной, – с ноткой насмешки произнёс совсем рядом мужской голос, – и одиноко пью вино, и друга нет со мной.

Я вздрогнула и вскочила, во все глаза глядя на неслышно подошедшего человека, а тот тем временем продолжил: