Медь в драгоценной шкатулке (СИ) - Архангельская Мария Владимировна. Страница 24

— А сами они утверждали, что получили письмо. Что ж, сеть была сплетена искусно и крепко.

Я облизнула губы. А ведь Кей тоже говорил что-то подобное! Нам бы тогда насторожиться…

— Вы тоже думаете, что его высочество подставили? — в лоб спросила я.

— Того оружия, что везли в квартал Небесной чистоты, было слишком мало для мятежа, но достаточно, чтобы вызвать подозрения. Принц-наследник порой бывал легкомыслен, но он знает законы. К сожалению, нельзя сказать того же о варварах. Они радостно подтвердили, что все эти мечи и арбалеты предназначались им в подарок. И, кажется, так и не поняли, что сказали.

— Так что же, когда Тай… его высочество заявил, что не имеет к этому отношения, ему не поверили?

— Совершенно верно. Его величество… к счастью, он всё же привязан к единственному сыну, и тот пока ещё не низложен. Нам же, его слугам, остаётся только ждать и молиться.

Я кивнула.

— А что с чжаэнами?

— Они уже уехали. Все, кроме их шаманки, арестованной за колдовство.

— Мудрая Цаганцэл арестована?! — я остановилась. До этого мы медленно шли по дорожке, куда глаза глядят. — А разве колдовство запрещено?

— Запрещено зловредное колдовство. Но её величество объявила, что дело ещё не завершено и нужно проверить, не пал ли наследник жертвой варварского морока. Говорят, вождь чжаэнов отбыл в гневе, но поделать ничего не мог.

Я выдохнула. Императрицу можно было понять и, действуй она другими методами, я первая бы приветствовала её попытки оправдать сына. Но вот это наплевательство на жизнь и благополучие всех вокруг, кроме тех, кто попадает под определение своих…

— А что говорит его величество?

— Его величество вчера отбыл на церемонию принесения жертвы духу озера Девяти драконов. Вернётся не раньше, чем через неделю. Так что ответа придётся ждать всем: и её величеству, и её высочеству.

— А её высочество что?

— Вы не знаете? Принцесса подала прошение о том, чтобы ей было позволено последовать за супругом.

Я снова остановилась. Захотелось хлопнуть себя по лбу и вопросить: а что, так можно было? Избавиться от изрядно тяготившего меня постоянного присутствия толпы других наложниц, которые ещё неизвестно, как себя поведут, когда его высочества больше не будет рядом. И скучать я стану разве что по Кадж. Общество Тайрена порой тоже бывало утомительно, но всё же оно несравненно лучше этих, прямо скажем, ограниченных девиц. Это не говоря уж о том, что я чувствовала себя со всех сторон ему обязанной. Останется только её высочество, но тут уж ничего не поделаешь. Вот ведь, теперь я отчасти понимала отношение к ней Тайрена. Мекси-Цу не сделала мне совершенно ничего плохого, но находиться рядом с ней было некомфортно, как бывает некомфортно присутствие дальнего малознакомого родственника — вроде не чужие друг другу, нельзя просто встать и уйти, а о чём говорить, совершенно непонятно.

— Господин Шэн, я могу подать такое же прошение?

— Для меня слишком большая честь, чтобы вы называли меня господином, — улыбнулся евнух. — Что до прошения — к этому нет ни одного препятствия. Хотя решать всё равно будет его величество.

— Конечно. Только я… э… Я понятия не имею, как пишутся такие прошения, — призналась я. — Боюсь написать что-нибудь не то. Брат Шэн, вы мне не поможете?

— Госпожа Соньши, вы ведь всегда можете обратиться к занимающимся документами Восточного дворца. Это их обязанность — вести всю вашу корреспонденцию.

— О… Да, правда, об этом я не подумала. Благодарю за совет, брат Шэн, я обязательно им воспользуюсь.

— Раз был быть вам полезным, госпожа Соньши, — поклонился евнух и уже совсем собрался уходить, но я окликнула его:

— Вы не знаете, а что с друзьями его высочества? С Гюэ Кеем, например?

— Он понижен в должности и переведён в другое подразделение, но остался в гвардии, насколько мне известно. Чжуэ Лоуна не было в столице, он никак не пострадал. Но едва ли он сюда вернётся в ближайшее время. Остальные же… Кто как. Кто-то выслан, кого-то не тронули благодаря заступничеству их семей.

— Спасибо, — кивнула я. — Вы меня успокоили.

— Не за что, госпожа Соньши. Берегите себя.

Почти весь следующий день я под диктовку одной из чиновниц Восточного дворца старательно составляла прошение на имя его величества Луй Иочжуна. Чтобы подать его, можно было бы послать кого-то из служанок, но я пошла сама — что греха таить, мне было интересно выйти наконец за пределы Восточного дворца и попасть во дворец Великого Превосходства, который я до сих пор видела лишь снаружи. Податель дел в боковой комнатке взял моё прошение и пообещал приобщить к другим, скапливающимся в ожидании возвращения его величества документам.

А на обратной дороге, стоило мне миновать ворота Восточного дворца, как меня остановили. Два рослых евнуха преградили мне дорогу, и тут же ещё двое зашли сзади.

— Что случилось? — в первый момент я не почувствовала тревоги.

— Луй Соньши, — сурово ответил один из них, — по приказу её величества императрицы Эльм вы арестованы. Следуйте за нами.

Позади тихонько ахнула сопровождавшая меня Усин.

Глава 8

Камера, как я заметила ещё в прошлый свой визит в тюрьму, была чистой и довольно светлой, но этим её достоинства исчерпывались. Вот уж не думала, придя сюда на допрос служанки Ла Ю, что и сама однажды окажусь здешней постоялицей. На каменном полу не было даже соломы, стены — голый камень с одной стороны и толстая деревянная решётка с другой. В результате камера просматривалась насквозь, и для время от времени проходивших по коридору дозором тюремщиков я была как на ладони. К счастью, до такого садизма, чтобы заставлять заключённых спать на полу, местная мысль не дошла, и в углу камеры стояло что-то вроде деревянного топчана. С матрасом, одеялом и даже подушкой-валиком. Ещё был столик, на котором красовался довольно большой кувшин с водой. Хотя бы жаждой я не мучилась, а вот острый голод с приближением времени обычного завтрака напоминал о себе всё сильнее. Я сглотнула слюну, вздохнула, и тут же пожалела — грудь колыхнулась, и по ней прошла очередная огненная волна. Говорят, не доеная больше дня корова может взбеситься от боли. И как я её понимаю! Не прошло ещё и суток, а я уже чувствую себя такой коровой, потому что в тюрьму ребёнка мне никто не приносил. Не помогали ни просьбы, ни мольбы хотя бы сказать, как там моя девочка и что с ней. Если дежурный тюремщик и снисходил до ответа, от лишь равнодушно говорил, что ничего не знает, и не его это дело.