Медь в драгоценной шкатулке (СИ) - Архангельская Мария Владимировна. Страница 43

— Понравился праздник? — с улыбкой спросил меня его величество.

— Да, государь. Все праздники при дворе очень красивы.

— Звучит так, словно ты просто стараешься быть вежливой. Ну-ка, какой из праздников тебе понравился больше всего?

— Ну… Наверное, не стоило бы мне говорить такие вещи…

— Раз уж начала, так договаривай.

— Праздник Звёзд, самый первый после того, как я попала во дворец. Потому что после него я сбежала из дворца и отправилась побродить по Таюню.

— Ишь ты! — рассмеялся Иочжун. — Ты смелая девушка. Ну и как, понравилась тебе столица?

— Очень, — я тоже заулыбалась, осмелев. — После я её толком и не видела. Только иногда проходила или проезжала по её улицам, когда выбиралась в храмы с остальными наложницами, или на прогулку за город…

— Тайрен часто возил наложниц на прогулки?

— Нет, по крайней мере, при мне. Но он научил меня ездить верхом, и мы иногда выезжали вдвоём.

— Похоже, ты верёвки из него вила, — император заметно помрачнел.

— Я бы так не сказала, ваше величество, но иногда он делал мне подарки. И когда я попросила научить меня верховой езде…

— Ну, хватит, — оборвал меня император. — Не желаю больше о нём слышать. Особенно от тебя.

Я замолчала. Его величество вообще стал как-то раздражительнее. То и дело обрывал меня, особенно если речь заходила о моём проживании в Восточном дворце и даже о моей дочери. Но что поделать, если круг тем, до которых он снисходил, говоря со мной, был не так уж и велик? Вот с Тайреном… Кроме того император ещё пару раз спрашивал, чего я хочу, и, кажется, ответы «ничего» его злили. Вплоть до того, что в последний раз он поинтересовался, не значит ли это, что я вообще от него ничего не желаю, и не стоит ли ему прекратить оказывать мне внимание. «Как будет угодно вашему величеству», — ответила я, ну а что я ещё могла ответить? Он выдержал паузу, бросил «ты свободна», и я, поклонившись, ушла.

Больше император пока меня не тревожил, и обещание дать мне какое-нибудь дело так и осталось обещанием. Остальные в гареме меня тоже не то чтобы сторонились, но дружбы я так ни с кем и не завела. Правда, я навестила Благородную и Талантливую супруг после праздника, чтобы поздравить, но без этого было бы совсем невежливо. Благородная супруга пригласила меня выпить с ней чаю, Талантливая просто выслушала поздравления и поблагодарила. Я раздумывала, стоит ли мне также нанести визит и Добродетельной супруге. С одной стороны, странно и неприлично будет её проигнорировать, с другой — с остальными старшими жёнами я всё-таки хоть как-то общалась до этого, а вот госпожу Чжиу Лихэ до сих пор только видела. Но неожиданно она пришла ко мне сама. Да не одна, а вместе с Эхуан, которая, как выяснилось, приходилась ей дальней родственницей.

— У нас до сих пор не было случая свести знакомство, — с улыбкой сказала госпожа Чжиу, усаживаясь на почётное место. — Вот теперь мы это исправим.

— Я польщена, госпожа Добродетельная супруга.

— Я слышала, что моя маленькая Эхуан была груба с вами. Но она очень сожалеет, правда, Эхуан?

Та скривила губки, но кивнула.

— Я не могу сердиться, получив столь искренние извинения, — уверила я. — Надеюсь, что мы с сестрой Эхуан станем добрыми подругами.

— Конечно, мы все должны быть сплочены и помогать друг другу поддерживать репутацию его величества, а также давать ему отдохновение от трудов.

Мне оставалось лишь ответить, что только это и является моей заботой. К счастью, надолго они не задержались. Говорила в основном Добродетельная супруга, я соглашалась, а Эхуан если и открывала рот, то очень кратко и только когда к ней обращались. Когда они вышли, я вздохнула с облегчением.

Между тем праздники кончились и наступили те самые послепраздничные каникулы. Делать стало совершенно нечего, даже Лиутар, слава богу, полностью выздоровела от своего кашля. Только и оставалось, что бродить по садам, любуясь расцветшей, несмотря на не отступившие ещё холода, сливой или сидеть где-нибудь в беседке или павильоне с книгой. У меня ещё с осени остались недочитанные старинные хроники и сборник притч, но беда была в том, что, хотя читала я уже в основном без проблем, всё равно мне то и дело попадались иероглифы, значения которых я не понимала. И чем старее был текст, тем их было больше. Раньше мне всё разъяснял Тайрен, а теперь… Не у слуг же спрашивать! Они и сами если умеют читать, то уж точно не записи полутысячелетней давности, а то и старше. Со стихами было немного легче, там о звучании и значении было можно догадаться по контексту и ритму, к тому же многие из них я уже слышала, даже если и не помнила дословно. Так что я взялась за прилежное изучение того самого сборника, по которому здесь устраивают поэтические викторины. В основном это была пейзажная лирика, иногда в ней попадались вкрапления других сюжетов, и меня удивляло малое количество любовных стихов. Да и те в основном были представлены жанром «песни обиженной красавицы», то есть сетованием на неверность и забвение возлюбленного. Иногда — просто плачем из-за разлуки без потери любви, причём все только от женского лица, хотя авторы были сплошь мужчины. Но вот чего я совсем не находила, так это стихов о любовном счастье и зарождении чувства, хотя в «Древних гимнах», самом старом сборнике ещё народной поэзии, этого добра было в количестве. А потом — как отрезало. Предполагается, видимо, что у добродетельной женщины любовь способна зародиться только после свадьбы. А писать о мужской любви, видать, стало считаться немужественным.

И вот уж чего тут, в отличие от европейской средневековой лирики, совершенно точно не было, так это поэтизации адюльтера. Самое большее, что позволялось женщине, если она желала остаться положительной героиней, это сбежать от нелюбимого к любимому, да и то лучше бы ей остаться пассивным объектом похищения. Художественных историй о разводах я также не встречала, хотя разводы тут точно были.

В общем, не найти мне понимания, если я попробую кому-нибудь рассказать о своей тоске по Тайрену. Донести его величеству или запустить грязную сплетню — это всегда пожалуйста, но сочувствия я не дождусь. Оставалось утешаться стихами, выискивая созвучные моему нынешнему настроению.

Ещё не желтеет

Речная трава у излук,

А дикие гуси

Уже потянулись на юг.

Звенит и стрекочет

Осенний сверчок у дверей,

Склоняются женщины

Ночью над пряжей своей.

От воинов — тех,

Что недавно вернулись домой,

Услышала я о тебе,

Мой супруг дорогой.

Как раз на границе

Сражение далёкое шло,

И я на восток посмотрела,