Бессердечное наследство (ЛП) - Линде К. А.. Страница 62

— На этот раз мы не убегаем и не играем в игры. Я не хочу править Манхэттеном. И тебе необязательно быть светской львицей. Ты можешь быть Натали, а я буду твоим Пенном. Остальное мы выясним по ходу дела.

— А как же твоя команда?

— Думаю, ты их убила наповал, Нат. У меня такое чувство, что все изменится, когда мы вернемся, — его рука скользнула обратно в мои волосы. — Льюис и Кэтрин устали вести войну. Роу и Ларк просто хотят вернуть своих друзей. Мы не должны быть такими, какими были раньше. Но мы можем стать чем-то новым. Больше никаких секретов. Больше никакой лжи. Больше никакой преданности до самой смерти.

— Ты имеешь в виду... перемирие, — пробормотала я. Но в этом был свой смысл. Это было именно то, чего я хотела. То, чем я занималась последнее время в городе и кем стала, сильно изматывало. И это была даже уже не я. Может я уже и не была той, кем была до всех этих событий, но я не собиралась снова пытаться стать новой королевой на троне. — Перемирие звучит неплохо.

— Мы решим это вместе.

— Вместе, — согласилась я и поцеловала его еще раз, уступая его горячему взгляду.

Я знала, что не все мы решим завтра или даже послезавтра. Верхний Ист-Сайд все еще ждал нас. Но я больше не боялась его. Не было у меня и неистового желания сжечь это общество дотла. Каким-то образом Верхний Ист-Сайд стал частью меня. Частью того, кем я стала как личность.

Так же, как и Пенн. И я знала, что вместе мы сможем не только выжить, но и найти в этом безумном высшем обществе свое место. Золотую середину, которую мы оба искали всю свою жизнь.

Чтобы он оставался самим собой, а я наконец-то принадлежала ему.

И чтобы мы жили так, как мы хотим.

Эпилог

Натали, прошло четыре года

— Ладно, ладно, — проворчала я, поднимая бутылку «Океана Джефферсона» над головой и входя в гостиную особняка Кенсингтонов в Хэмптоне. — У меня есть нужная выпивка. Теперь вы все можете остыть.

Пенн фыркнул. Он прислонился к двери в кухню, засунув руки в карманы, и выглядел самым бесспорным очаровашкой, в которого я влюбилась много лет назад.

— Как будто нам все еще нужно пить прямо из бутылки. Думаю, у нас достаточно стаканов, куда мы можем налить.

— У нас традиция, — протянула Кэтрин со своего места на диване.

— Точно. У нас традиция, — согласилась я.

Было чертовски странно соглашаться с Кэтрин. Даже сейчас, спустя четыре года после нашего «большого взрыва» на благотворительном вечере.

Когда Пенн и я вернулись из медового месяца в Париже, нас уговорили пойти на прием, устроенный его матерью. Я опасалась присутствия остальных членов его команды, но, честно говоря, это был предлог, чтобы поговорить с Кэтрин. Было неприятно. На самом деле, разговор был просто отвратительным. Но мы заключили шаткое перемирие. И это перемирие продержалось уже четыре года, и с каждым годом оно становилось менее шатким, чем, когда мы на него согласились.

— Все ополчились против меня, да? — Пробормотал Пенн.

Адди хихикнула и скользнула к Льюису на колени.

— Это как раз то, ради чего мы здесь собрались.

Льюис обнял Адди.

— Ты уже должен к этому привыкнуть, парень.

С Льюисом все было хуже и лучше, чем с Кэтрин. Он извинился за преследование и за то, что мне было отказано в судебном ордере. Потому что у меня была тогда причина попытаться получить ордер в первую очередь. Но он взорвался, потеряв все свое спокойствие, чуть ли с ума не сошел, когда я ему рассказала, что была причастна к скандалу с его компанией.

Но несмотря на это, я все равно все выложила в открытую. К счастью, к тому времени, как мы вернулись в Штаты, худшее с его бизнесом уже было позади. Его мать вернулась на работу послом ООН, а Льюису разрешили остаться в компании. Но он решил, что это не его стезя, и с помощью Адди выяснил, в чем его страсть. Никто из нас не ожидал, что он купит бейсбольную команду низшей лиги и приведет ее к небывалому успеху.

Я сделала первый глоток бурбона и передала бутылку Кэтрин, которая сделала большой глоток.

— Уф, — сказала она, качая головой. — В этом все и дело.

Она передала бутылку Роу, который практически закатил глаза из-за своего компьютера и передал молча бутылку Пенну.

— Ты же меня знаешь?

Кэтрин закатила глаза. Ларк только рассмеялась, когда вошла в комнату и схватила другой стул. Я полюбила Ларк. Она не была глупой. Она нашла свою собственную золотую середину в этом обществе. И парня, который идеально ей подходил.

Чего я не могла сказать о Кэтрин. Каким-то образом она с Кэмденом все еще были женаты. Хотя никто не понимал, был ли их брак счастливым или нет. И мы все решили, что это не наше дело.

— Что? — Проворчала Кэтрин, все еще держа бутылку.

— Очевидно, Роу не пьет после других, — сказала Ларк.

— Он пьет только после Николаса, — заметила Адди так, как могла только его сестра.

— Это мой муж, — сказал Роу, пожимая плечами.

— А где сегодня твой кавалер? — Спросила Адди.

— Сегодня собирается только команда, — решительно заявила Кэтрин.

— А почему Натали здесь? — Добавила Адди, как делала каждый год.

Кэтрин лукаво улыбнулась и пожала плечами.

— Я думаю, Натали — команда.

Это был не первый раз, когда она говорила так, и не первый раз, когда у нас был этот разговор, но я все равно удивилась, услышав это.

Мы все были не очень близки. Команда уже не тусовалась, как раньше. Но в этом не было необходимости, потому что Пенн был прав. Мы все нашли золотую середину, он мог бы дружить с ними и не позволять им быть единственными своими друзьями. Наш мир расширился.

Мы обедали с его коллегами по работе и обсуждали философскую теорию, о которой я понятия не имела. Они устроили для него вечеринку, когда его книга наконец вышла в свет. И я тоже устроила вечеринку, когда он получил должность.

Я отправилась в тур, издав свой первый литературный роман, собрав дружную группу друзей-писателей, которые жили в Нью-Йорке. Мы встречались на девичниках, которые не включали в себя нанесение ударов в спину. Иногда мы даже не вылезали из компов, не расчесывали волосы и не принимали душ. Но у нас были писательские марафоны. И мужья, которые понимали, что это значит, жаловались Пенну, вздыхая о ночных сеансах написания романов и о том, что персонажи были реальными.

Мне казалось, что Пенн не жаловался. На моих книгах значилось имя Натали Кенсингтон. Именно он постоянно приносил мне новое вдохновение. И он всегда делал эту жизнь для меня лучше.

Но даже когда у нас был весь этот новый, прекрасный мир, у нас все еще был Верхний Ист-Сайд. И у нас все еще была команда.

— Кто хочет в этом году сказать тост? — Спросила Ларк, потягивая бурбон и передавая бутылку Адди.

— Я скажу, — сказал Пенн, делая шаг вперед.

Льюис выпил большую порцию бурбона, прежде чем передать бутылку мне.

— Четыре года назад мы отложили наши разногласия в сторону, — сказал Пенн. — Мы договорились приехать в Хэмптонс на выходные в День труда, чтобы наконец обсудить случившееся с Ханной и почтить ее память. Ее смерть была ужасной. Наша роль в этом была еще хуже. Я бы все отдал, чтобы вернуть и все исправить, что мы тогда натворили. Но мы ничего не можем уже исправить. Мы можем двигаться только вперед. Поэтому я рад, что мы снова здесь, чтобы отдать дань уважения Ханне Стрэттон. Мы не можем загладить свою вину перед ней. Но мы можем почтить ее память.

Все потянулись к напиткам, которые стояли перед ними, прежде чем я нашла наш традиционный бурбон. Мы подняли бокалы за Ханну, как делали это последние четыре года, молча, за человека, которого они довели до самоубийства. За всех людей, которым мы принесли страдания. И жизнь, которую мы вели, чтобы быть этими людьми.

Мы пили большими глотками. Отпуская прошлое. Двигаясь дальше, но не забывая.

Это был момент единения, который был хорош для всей вечеринки. Теперь у нас была своя жизнь, но было важно хранить память, чтобы не совершать подобных вещей дальше.