Запретное Волшебство (СИ) - Заставный Святослав. Страница 42

Этой Коалиции боятся все остальные, ведь Аврора, и есть сама Импублика. А Наместник — всего лишь ее воплощение. И когда остальные борются за власть и влияние внутри государства, Аврора гордо высится над ними всеми, чтобы направлять, указывать путь. Как, собственно, и их главное здания в центре Первого Полиса — Шпиль Артурия.

Не стоит и говорить, что в ее рядах, помимо сформированных родов и кланов, находятся лишь исключительные личности.

Однако есть и другие ребята.

Остальные члены Коалиции, что даже не являются Орденами, а именуются Гильдиями, так называемым Триединым Союзом. Состоящим из трех столпов, что являются продолжением самой Авроры.

Всегда находятся в тени, но их боятся едва ли не больше. Если Аврора — светоч, то они — его пламя. Те, кто являются отражением оборонительной силы государства, вне зависимости от Коалиций, Орденов, Комитетов, ведомств и прочих формальностей. Ведь у каждого стержня, должна быть крепкая основа, чтобы его нерушимость оставалась неоспоримой.

Все довольно просто, ведь обычными делами с нарушением закона, занимается полиция. Если накосячили серьезно — Импубликанская Служба Расследований.

А вот когда кто-то берет на себя слишком много, начинает бузить, либо происходит нечто из ряда вон выходящее, то приходит Союз. Неважно, кто это — Орден, Коалиция, правительство планеты-спутника или любая другая структура.

Они придут.

Святая Инквизиция Импублики. Фактически завязанная на одном лишь Комитете Безопасности в качестве некоего подобия спецслужб. Масштабом в сотни миров.

Триединый Союз. Три Гильдии.

Иерихон. Иордан. Искариот.

У каждого своя специфика, ориентированная на мятежи, заговоры, терроризм, шпионство и прочие радости современности, включая такой феномен как запретная магия.

Искариот — дела Орденов. Иордан — дела правительств. Иерихон — дела Бездны.

Четко и строго.

Именно поэтому, Фрея Луперкаль внутренне дрожала, когда зашла в оцепленный особняк борделя. Машину со змеем, пожирающим свой хвост, не заметить было невозможно.

Стойкий запах мышьяка, мускуса, аммиака и, как ни странно, озона, больно ударил в нос, из-за чего она тут же одела респиратор. Чтобы лишний раз не колдовать и не мешать криминалистам.

На всех местах преступлений Ритуалиста с запахами вообще было сложно. Те, что замечали в первую очередь, были далеко не единственными и, возможно, даже второстепенными. А уж как они умудрялись смешиваться, оставаясь при этом четко отделенными друг от друга — отдельная тайна.

Уже со входа она увидела остатки одного из тел. От волкохимеры осталась, привычно, только голова, что была насажена на штырь перил лестницы на второй этаж. Все остальное было тонким слоем размазано по коридору. По стенам, полу, потолку. И опять же, привычно, из под тонкого шара плоти и крови, виднелись изящные вязи рисунков, что формировали тысячи рун, сигилов, иероглифов и прочей потусторонней каллиграфии. Линии были заметны, как письмо на запотевшем стекле, после того, как на него дыхнуть. А если посмотреть на картину истинным зрением, то все помещение превращалось в одно сплошное полотно запретных искусств.

Клиентов и проституток, что были в гостинной и баре, ждала точно та же участь. Всего около дюжины голов, нанизанных на подсвечники, выставленные на столах. Напоказ.

Ритуалист любил оставлять след о своем визите на каждом, кто встречался ему на пути. И каждый раз Фрея тихо радовалась, что отец оказался дома один, когда все произошло. Пострадал тогда только кабинет.

Иначе его мать и младший брат точно также оказались бы новыми красками на стенах.

На втором этаже было около шести комнат с открытыми дверьми, где уже вовсю суетились криминалисты над аналогичными картинами. В конце же ее ждала комната мадам Мийи Торвуд, что заправляла местным заведением.

Трой стоял у входа, не заходил. Хотя двери были открыты, но мало что видно из-за конструкции.

— Они там? — спросила девушка, подойдя к напарнику.

Тот лишь коротко кивнул, а из комнаты вышла двоица гильдейцев, без формы, но со взглядами, что сразу все становится понятно.

Один был мускулистым эльдерлингом в белых шортах, тапочках, голубой пляжной рубашке и шрамом от ожога на половину лица. Второй — стройный хагрим с толстенной косой красных волос до пояса, черной повязкой на левом глазу, одетый в строгий вишневый костюм тройку. Половина тонкого рога над повязкой, словно оплавлена.

В отличии от всех остальных, они не носили респираторов и запахи будто их не донимали совсем.

— А-а, офицер Луперкаль, я полагаю! Хорошо что вы пришли! — кисло улыбнулся красноволосый. — Меня зовут Сафарот Гай, а моего коллегу — Дезмонд Грей. Мы представители гильдии Иерихон. Наконец-то явились посмотреть на художества вашего Ритуалиста?

— Он не мой, — машинально поправила Фрея, кивнув в знак приветствия.

— Фигура речи, тэрра Луперкаль! — хмыкнул Дезмонд, внимательно осматривая офицеров. — Будете любезны посмотреть и прокомментировать?

Эльдерлинг сопроводил слова жестом за свою спину и оба гильдейца уставились на нее. Неприятные взгляды. Хищные, оценивающие, выжидающие.

Трой хотел было коснуться ее руки, видимо, чтобы поддержать, как он сам мог думать. Но девушка вновь коротко кивнула и двинулась в комнату, скрыв жест напарника.

Еще не хватало чтобы комитетчики заподозрили их в какой-то связи, которой нет и быть не может, чтобы сидхе там себе не напридумывал.

А вот в комнате запах пробился даже сквозь респиратор. Только теперь это было гниение.

Как владелица притона выглядела, Фрея узнала пару дней назад. Красивая, длинноволосая, в прекрасной форме и с талантом перевертыша, что делал ее едва ли не идеальной девушкой для любого партнера. Такой она была при жизни и таковой ей никогда уже не стать, по причине смерти.

Тела как такового и не было. Кожу вскрыли и развернули, словно пергамент, на весь потолок. Оставив нетронутой только голову. Всегда только голову. С широко распахнутыми глазами

Скелет сложен в молящейся позе, — согнутые колени, сложенные лодочкой кисти и общая позиция, напоминающая позу эмбриона. Мышцы отдельно, вены отдельно, органы тоже отдельно. Все разложено четко отдельно друг от друга, симметрично, до расположения внутри тела. И только сердце все еще находится в грудной клетке. Опоясанное цветочным венком.

Внутренности формируют широкий круг портальной арки, вокруг жертвы. Каждая кость покрыта прожженными письменами магических формул. И, конечно же, все это вперемешку со цветами сотен разных сортов, что, словно винные лозы, заплетались вокруг костей и внутренностей, создавая своеобразный венок. Или букет.

Сама комната была покрыта таким же тончайшим слоем крови со все теми же ритуальными формулами, надписями. От сердца, прошитого сложным узором волосяной нити самой жертвы, свисал донизу кулон с кристаллом руды моноцизита. Белоснежной, полупрозрачной, с явными признаками внутренней мощи, заплетенных в нее манатоков.

Кристалл спускался с потолка ровно к геометрическому центру комнаты. К нему крепилась ритуальная карта Аэтерны.

Древнее, как мир, искусство гадания и прорицания. Оно практиковалось маргинальными группами магов, еще до времен Великого Исхода и даже первой столицы. Искусство, изначально построенное на запретной магии, ориентированное для взаимодействия с эзотерическими сущностями.

Даже в глазах магов это выглядело обрядовой мистерией, не иначе.

Подозрение о подражателях и прочих психопатах строилось не на пустом месте. Некоторые места убийств и вовсе, очевидно, были подстроены, хотя и всячески пытались имитировать оригинал.

Настоящий Ритуалист всегда оставлял за собой особую карту Аэтерны.

Вот и сейчас она посмотрела на красивую матовую карточку, казалось, самой обычной колоды, что можно купить на любой распродаже.

Но нет. Эти карты были не просто уникальными, ручной работы. И отследить это было просто, ведь для их создания использовалась кожа жертв, на которую выжиганием наносился рисунок. Все при помощи магии, само собой.