Дерзкая пленница - Хенли Вирджиния. Страница 3

Ей нужно также послать женщин в сад на сбор фруктов, а потом присматривать за тем, как их будут заготавливать на зиму. Надо еще найти время для того, чтобы собрать травы и приготовить из них снадобья — бальзамы, отвары, притирания… Она следит за здоровьем каждого ребенка и каждого цыпленка в своих владениях… Вернутся мужчины, начнется охота на дичь, вепрей и оленей. Ее муж примется делать запасы вина и эля…

А Лили в это время была поглощена выбором тканей для новых нарядов.

— По-видимому, я буду шить платья и плащи из бархата. В Окстеде во всех покоях играет ветер, а зима впереди долгая.

— Миледи, я бы предложила черный бархат. Он чудесно оттеняет ваши золотые волосы.

— Ну, Роза, ведь волосы у меня постоянно скрыты покрывалом, — возразила Лили.

— Но только за пределами опочивальни, миледи. Лорд Вулфрик будет их видеть. А вы сможете носить черный бархат поверх белого или красного. Это будет изумительно!

Лили задумалась.

— Черный я оставлю матушке, он мне слишком напоминает траур. Может, пурпурный бархат поверх бледно-лавандового платья?

— Ах да, и еще вам нужно что-то зеленого цвета, он просто дивно подходит к вашим глазам и подчеркивает красные отсветы в ваших волосах.

— Ой, а мы сможем сделать не узкие, а свободные рукава, на новейший манер? — спросила Лили, уже воображая себя в новых нарядах.

Когда вернулась леди Элисон, она обнаружила, что девушки все еще спорят: каждая отстаивала свой любимый цвет — синий, персиковый, желтый…

В поместье лорда Этельстана жили жены и дочери его воинов. Леди Эдела была рада, что ее муж ушел в дозор. У нее был нежный нрав, и искусству ублажать мужа она предпочитала шитье платьев. Леди Эмма, напротив, очень скучала по мужу и считала дни, оставшиеся до его возвращения. Когда рядом не было мужчины, она чувствовала себя беззащитной, и ей чего-то не хватало. Ее снедала тревога: не случилось ли что-нибудь с мужем! Она тщетно отгоняла мысли о войне. К тому же Эмма опасалась, что муж оставил ее в положении, и решила наведаться к Мораг. Мораг — сморщенная старуха. Она живет одна и знает все премудрости старой, языческой веры. Мораг — дочь колдуна, и идет молва, что она сама ведьма. Мораг занимается гаданием по звездам, заговорами, толкованием снов и готовит разные зелья. За это селяне платят ей белками или кроликами, которых ловят в силки.

— Леди Элисон, позвольте мне удалиться? Я плохо себя чувствую, — просительно обратилась Эмма к своей повелительнице.

— Конечно, Эмма, — милостиво ответила та.

Леди Элисон предпочла бы, чтобы Эмма доверилась ей. Она знала все о лечении травами, но нет, эта женщина пойдет к старой ведьме и получит какое-нибудь вредное снадобье, которое вызовет у нее страшные спазмы. «Ну что ж! Не могу же я одна исправить этот мир!» — с грустной усмешкой подумала леди Элисон.

Эмма поспешила к покосившейся хижине, стоящей на самом краю деревни. Ей хотелось вернуться засветло. Возле хижины топтался какой-то человек.

— Что, Мораг занята? — спросила Эмма у крестьянина.

— Входите, входите, миледи! Я жду своего мальчонку. Он сильно заикается. Вот пришли, чтобы Мораг помогла.

Эмма подняла полог и юркнула внутрь. Мораг в этот момент наставляла бедную женщину:

— Вскипяти вот это в дождевой воде. И пусть он все выпьет из колокольчика.

Это озадачило женщину.

— Да где же я возьму колокольчик, Мораг?

— Дуреха! — возмутилась Мораг. — Твой мужик пасет коров. Возьми коровий колокольчик!

Женщина протянула ей две маленькие пшеничные лепешки в качестве платы за лечение и торопливо вышла.

Пронзительные глаза Мораг не мигая смотрели на Эмму из-под капюшона.

— У вас опять задержка.

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Эмма кивнула, изумившись проницательности Мораг. Сняв со стола плетеную сумку, Мораг порылась в ней и вытащила какой-то корень.

— Разломайте этот корешок на мелкие кусочки, потом сварите в медовухе.

— О, Мораг, спасибо! Ты такая мудрая! — Эмма подала ей яйцо, которое утаила за завтраком.

«Да уж помудрей тебя, — подумала Мораг. — Это всего-навсего корень обычного папоротника. Могла бы выкопать его сама, а не ходить ко мне каждый месяц».

Эмма колебалась.

— Я слышала, что ты сведуща в гадании по звездам, Мораг?

Старуха кивнула.

— Я о муже. Я очень боюсь за него.

— В каком месяце он родился?

— В ноябре.

— Ха! Под знаком Скорпиона, — загадочно произнесла Мораг. — Приходите завтра.

Она, хитрая старуха, сказала так потому, что за второе посещение опять придется платить. Мораг подняла руку. Ручная сорока по прозвищу Обжора подлетела к ней, чтобы получить кусок лепешки.

— Глупая Эмма, — засмеялась Мораг, — когда ты явишься завтра, я скажу тебе, что любой человек, рожденный под этим знаком, подобен одинокому волку. Он думает только о себе, и, когда ты перестанешь быть ему полезной, он тебя просто отшвырнет.

Глава 2

Войско Гарольда охраняло Винчестер, Саутгемптон и все южное побережье. Уже целое лето суда саксов поджидали норманнов у острова Уайт, когда пришла тревожная весть — в Хамбер вторглись норвежцы под водительством Хардрада. Гарольд спешно двинулся на север, оставив для охраны побережья небольшие отряды, которые не входили в постоянное войско. Это были дружины землевладельцев, обязанных являться на помощь королю в случае военной опасности.

Этельстан и Вулфрик со своими воинами были в числе тех, кто остался на юге. Но к сентябрю у них кончились все припасы, и они решили двинуться домой. Вильгельм Нормандский, очевидно, и не думает появляться. Тревога была ложной, а на носу жатва, с ней мешкать нельзя. Им наскучила долгая сторожевая служба, и каждую ночь друзья развлекались, благо вокруг лагеря крутилось немало женщин.

Вулфрик по-свойски похлопал Этельстана по плечу:

— Я раздобыл двух жирных девок нам на эту ночь, ведь скоро нашей воле конец, а?

— Как это тебе удалось без денег? — удивился старый воин.

— Чепуха! Я пообещал им место у себя в поместье. Защита и постоянный кусок хлеба очень заманчивый куш в такие времена, как наши, а завтра утром мы уйдем раньше, чем они проснутся и увидят, что пташки упорхнули! — засмеялся Вулфрик.

Этельстан нахмурился:

— Я не люблю давать слово, а потом нарушать его. Почему бы действительно не приобрести двух новых девушек?

— Не думаю, что наши дамы одобрят это, — возразил Вулфрик.

— Элисон раскусит их тотчас же! — засмеялся Этельстан. — Кажется, на этот раз ты прав.

В субботний полдень дружины Этельстана и Вулфрика прибыли в Годстоун. Едва они въехали в поместье, поднялась страшная суматоха. Вулфрик объявил своим людям, что они остаются в Годстоуне, а утром отправятся домой — в Окстед. Лошадей поставили в конюшни; все доспехи и оружие отнесли в оружейную, расположенную позади общих спальных покоев, чтобы оруженосцы почистили их. На стенах развешали кольчуги и шлемы. Мужчины, разгоряченные, грязные и усталые после долгого пребывания в седле, отправились на реку купаться. Лорд Этельстан и Вулфрик пошли в баню, где уже были наполнены горячей водой большие деревянные чаны.

Когда леди Элисон намыливала спину мужу, Вулфрик сказал:

— Моя невеста не вышла поздороваться со мной и не помогает мне мыться. А я жажду ее общества, миледи. Почему она прячется от меня?

— Лили примеряет новое платье. Вечером она будет с нами ужинать, Вулфрик, не беспокойтесь. Ей хочется показаться вам во всем блеске, милорд. Вы же знаете, как это обычно бывает с девушками в такие моменты.

Скрыв свое разочарование, Вулфрик про себя поклялся, что вечером обязательно останется с Лили наедине.

Как только угощение было готово, началось пиршество. В центре большого зала, по сакскому обычаю, горели костры, а вдоль стен стояли столы. Сегодня их было больше, чем обычно, так как надо было усадить всех воинов из Окстеда. Последнее время воинам приходилось несладко, и сегодня эль лился рекой. Погода стояла жаркая, костры, на которых готовили пищу, горели весь день, и в зале было душно. Но, судя по всему, ничто не могло испортить праздничного настроения пирующим.