Таша (СИ) - Янышева Ольга. Страница 48

«Так не бывает, Таша», — настраивала сама себя, нервно закусывая губу, в пол-уха слушая монолог Леры, которая сетовала, что Вика не дождалась нашего приезда, укатив к моим опекунам и своим родителям в Москву на денёк как только самолёт благополучно приземлился. Завязка танца полностью строилась на нашем композиторе… и это я говорю сейчас о своей дражайшей кузине, бросившей микологию ради музыки и дорогого её сердцу звука чёрно-белых клавиш! Кто бы смог подумать, что Викуля, в детстве игравшая на фортепиано и посещавшая музыкальную школу, изнутри горит творчеством?! Если бы не Валерия со своей просьбой в паре советов и кошмарной композицией на клип, никто об этом так ничего бы и не узнал! Ташкевич стала нашим аккомпаниатором, и даже пару раз засветилась в танцевальных роликах студии, с удовольствием окунувшись в «мир искусства и гармонии», как сказала сама Воропаева, неплохо двигаясь и хватая всё налету.

«Завтра — так завтра», — безразличие окружающей действительности, будто хлестало по щекам, которые горели от волнения и нехорошего предчувствия.

Хотя бы немного забыться помогла мне моя неженка, которая забралась на руки, обнимая и благодаря за такого красивого «папочку»! Мой смех стал полной неожиданностью не только для Леры, но и меня.

Напряжение немного спало, и я полностью погрузилась в заботы о дочери, расспрашивая обо всём, что произошло с малышкой за эти несколько дней.

Вещи разбирать мы не стали. Скрепя сердце, смирилась с приказным тоном Русика, который не сказал прямо, что мы переезжаем в его новый дом, но подтекст был понятен даже тем, кто в танке, а к таким я себя не относила, какой бы трусихой и эгоисткой меня не считали!

Он приехал к шести вечера, хмурый, но собранный.

Правда, таким Руслан оставался недолго. Стоило Кире полететь к нему навстречу, как в зале ожидания Пулково, он подхватил дочку на руки, и в его глазах отразилась безграничная любовь к девочке.

«Неужели Лера оказалась права?» — Мои предположения ждало жестокое разочарование.

— Кира, погуляешь немного в тётей Лерой?

— Хорошо, папочка, — улыбнулась малышка, демонстрируя мужчине ямочки на своих щеках, точные копии его собственных, и побежала на выход.

— Ящеров… — обернулась уже у порога Воропаева, удивляя меня своей неразговорчивостью.

— Я не собираюсь с тобой разговаривать, — Холод в интонации и голосе Руслана намекал на незавершённость фразы, однако присутствие ребёнка ограничивало полуперса в желании нагрубить, только это мало помогало нам, взрослым. Было и без слов понятно, что думает обо мне и Лере Руслан.

Спасённая девочкой Воропаева молча вышла, а я осталась сидеть на зелёном диване, жутко ей завидуя.

Мы остались одни.

— Руслан, — поднявшись с места, сделала один шаг навстречу мужчине, и тут же остановилась, подвергнувшись выразительному взгляду злого прищура. — Руслан, прости меня… у меня нет оправдания, я знаю, но прошу, прости мне эту обиду хотя бы со временем…

— Машкова, — брезгливо поморщился мужчина, рассматривая меня с ног до головы, как нечто нелицеприятное, — ты опровергла теорию «человек умнеет с возрастом»! То, что я сейчас чувствую к тебе, ничего общего с определением «обида» не имеет! — Внезапно интонация стала расти, закончившись громким риторическим вопросом-возмущением: — «ОБИДА»?! Ты серьёзно?!? — Оборвав себя, сжав пальцы в кулаки, Руслан отвёл яростный взгляд в сторону, пытаясь взять себя в руки. Пара глубоких вздохов на нас двоих, и он снова посмотрел на меня. Его внезапная улыбка, хищная и какая-то злая, не предвещала мне ничего хорошего. — Я не обижаюсь, стерва, «обижаться» — это к недалёким сучкам, таким же, как ты! Я же отношу себя к рассудительным предпринимателям, быстро находящим выход из затруднительных ситуаций, умеющим ловко обращать их себе на пользу. «Умные люди делают выводы», Цветочек. Слыхала что-нибудь об этом?

Достав из драпового серого пальто какой-то листок, Русик протянул его мне, демонстрируя печать нотариуса и гербовый знак, замораживая меня с первых строк новенького Свидетельство о рождении Киры, где в графе «отец», прочерка больше не существовало.

У меня затряслись руки:

— Это невозможно… Кира даже не гражданка Российской Федерации! Ты не мог за пол дня оформить гражданство и… и…

— Это тебе не сраные Штаты, зайка, — в самодовольной улыбке растянулись губы отца моей малышки, — связи и мозги — это всё, что нужно, чтобы заполучить желаемое. Кира — моя! И ты больше не посмеешь её увезти, если не хочешь, чтобы я лишил тебя родительских прав.

Ярость заполонила моё сознание.

«Я просила у него прощение?! Сволочь! Хрен тебе, а не извинения!!!»

— Ах, ты — ублюдок!

— Цветочек, не бросайся словами, значение которых ты даже приблизительно не знаешь, — насмешка Ящерова вывела меня из себя.

Звук пощёчины разнёсся по всему залу.

— Спишу это на твою «радость», детка, — беззаботности в голосе брюнета меня обмануть не удалось.

Ящеров был в бешенстве. Его глаза предупреждающе сузились, будто говоря: «… ещё одна подобная выходка…»

— Мы живём в Лос-Анджелесе! Кира ходит в сад…

— В Питере сады не хуже! И жить моя дочь будет со мной! С меня хватит этого дерьма! — Руслан вышел из себя. Двинувшись вперёд, наступая на меня. Сердце тревожно подпрыгнуло к горлу, ускоряя пульс. — Эгоистичная стерва, я слишком долго был терпелив!

Я не могла даже пошевелиться от страха.

Остановившись в паре сантиметров от меня, Ящеров смотрел на меня свысока:

— Предлагаю лишь один раз. — Я только открыла рот, а Руслан тут же оборвал мою попытку послать его в далёкое путешествие, заставляя вздрогнуть от своего злобного шёпота: — даже не смей меня перебивать!!! Ты мне настолько противна, что от удушения тебя спасает только то, что ты — мать моей дочери! У тебя всего два варианта: либо ты проваливаешь в свои Штаты, естественно одна, приезжая иногда к Кире, либо живёшь вместе с нами в моём особняке. Мне плевать, чем ты там собираешься занимать свою неугомонную личность: поле деятельности выбирай на свой вкус, как, впрочем, и ухажёров… условие одно: трахайся с ними как можно дальше от моего дома и моего ангела. Это, естественно, относится и к моим любовницам…

У меня будто сердце вырвали, оставив зияющую дыру на его прежнем месте.

— Но… Руслан… я… я…

Безрезультатно хватая ртом воздух, задыхалась от разочарования и боли.

— Даже не надейся, Ташкевич, — усмехнулся Ящеров, проникая своими чёрными глазами ко мне в душу, видя причину отчаяния, отразившегося на моём лице. — Я сильно ошибся в тебе. Ты — настоящая эгоистичная стерва! Не желаю видеть нечто подобное тебе в своей постели… «песчаная эфа»… кхм, — покачав головой, Руслан растянул ухмылку на губах ещё шире, — кто бы мог подумать? Хотя бы единожды ты сказала правду, змея.

«С меня хватит!» — Возмущение и гордыня поднялись во мне, пылая от обиды, придавая силы.

— Да ты ничуть не лучше! Обвиняешь меня во всех смертных грехах, при этом, не ударив даже пальцем о палец, чтобы что-то изменить! Ты думаешь, я поверю, что была нужна тебе? После того, как зажимался на диванчике с Амирой, исполняя «последнюю просьбу» бывшей подружки, едва слез с меня?! — Условные кавычки, показанные четырьмя пальцами, задели брюнета за живое. — Кому я должна была рассказать о беременности, о ребёнке? Тебе?! Стритрейсеру, который, как сумасшедший, гоняет по улицам города в сопровождении толп озабоченных фанаток?! Никогда! Никогда я не пожалею о своём решении! Я лучше и впредь буду полагаться только на себя, потому что уверенности, исходящей на тот момент от тебя, мне хватило только на то, чтобы оставить записку на подушке Леркиной кровати!

Внутри меня всё горело от обиды. Я не заметила даже, как сама стала наступать на Ящерова, разглядывающего меня с какой-то неправильной злостью.

Его глаза будто светились изнутри, оббегая мою фигуру, загоревшись маниакальным светом после выданного озверевшей мною обвинения. Он не сдвинулся ни на миллиметр. Наоборот. Брюнет с радостью слушал мой ответ, предвкушающе ухмыляясь.