Потусторонний. Пенталогия (СИ) - Муха Руслан. Страница 11

Но если моя догадка верна и меня вправду отправят шпионить в другую страну, тогда, возможно, Барнс имел в виду, что там меня наверняка убьют и поэтому я не вернусь. Мысль эта ну уж очень мне не понравилась, хоть и выглядела правдоподобнее остальных.

Но назад пути не было. По крайней мере, даже в другой стране у меня будет хоть какой-никакой шанс выкарабкаться. Ну, или это все равно пусть и условная, но все же свобода, все лучше, чем гнить в тюрьме.

По легенде до суда меня должны были перевезти в центр предварительного заключения в Сьерра-Горда. Там по дороге я и должен буду погибнуть.

Так и случилось, через два часа за мной приехали конвоиры. В сопровождении двух молчаливых и угрюмых полицейских, которые, как заверил меня Барнс, наши люди, я покинул полицейский участок.

Наручники с меня не сняли, но я почему-то больше не ощущал себя заключенным. Да и копы обращались со мной как-то иначе. Я бы сказал как-то настороженно и уважительно.

В кабине фургона не было сидений, поэтому я умостился на деревянный ящик с навесным замком, из ящика чем-то несло: запах гнили и какого-то лекарства. Сдох, что ли, в этом ящике кто-то? Но вскоре я перестал замечать запах, принюхался видимо.

К счастью, ехали мы не очень долго, через час мы покинули город и оказались посреди пустыни. Машина остановилась. Из окна я уже видел вдалеке черный тонированный скайер, именно такой и забирал профессора Джонсона каждый день из дома.

Когда я вышел из машины, то ожидал увидеть Барнса, ну, или профессора Джонсона. Но встретили меня двое военных. Один постарше и, судя по серебряной звездочке на погонах, высшего чина, второй помоложе, чином пониже — офицер. Он, не шевелясь, стоял, вытянувшись по струнке.

— Генерал Перес, — представившись, протянул мне руку тот, что постарше, — я буду вас сопровождать к месту.

Я неуверенно пожал его руку, не без интереса разглядывая пистолет в кобуре.

— Что за место? — буднично поинтересовался я, следуя за генералом. Второй военный шел позади, очевидно, для того, чтоб я не расслаблялся.

— Всю информацию получите на месте, — сухо отозвался генерал Перес.

Тем временем позади возле фургона засуетились полицейские. Они принялись обливать машину из канистр, скорее всего бензином. Интересно, а каким образом они провернут все так, будто я там умер? Подложат труп, в котором потом и опознают меня?

И тут до меня дошло. Тот ящик, на котором я сидел! Очевидно, там и находился мой труп. Ну, то есть чей-то труп, а не мой, но ему явно предстоит изображать меня.

— Мне обещали, что я смогу поговорить с сестрами, — вспомнил я, когда мы приблизились к скайеру.

Генерал резко остановился перед дверью скайера и окинул меня снисходительным взглядом:

— Никита, верно? — спросил он. Я кивнул.

Лицо генерала стало суровым и непроницаемым, и он отчеканил командирским голосом:

— Так вот, Никита, все вопросы будешь задавать, когда мы прибудем на место. А сейчас закрой рот и не открывай его до конца поездки? Это тебе понятно?

Я снова кивнул. Что ж тут непонятного. Даже подумал о том, что, наверное, следовало ответить ему что-то вроде: «Так точно, сеньор генерал». Но потом решил, что это уже будет явный перебор. Я ведь не военный. Я теперь вообще не пойми кто.

Тем временем полицейские подожгли машину. Фургон вспыхнул мгновенно, яркое пламя тут же взвилось ввысь, выбрасывая клубы черного дыма к небу. Я будто завороженный смотрел на огонь и дым, позабыв обо всем. А ведь с этим фургоном сейчас сгорала и вся моя жизнь. Теперь почти все, кто меня знал, кроме сестер, будут считать меня мёртвым.

Грустно мне стало, тоскливо. Будто в пламени, корчась и извиваясь ужом, сгорали мои мечты и та жизнь, которую мне теперь никогда не прожить.

— Оттуда нельзя вернуться, — шепотом повторил я всплывшие в памяти слова Барнса.

— Садись, Никита, — требовательно, но спокойно сказал генерал.

Я, опомнившись, повернулся к скайеру.

Перес уже был внутри, и возле меня остался только офицер, ожидающий с каменным лицом, когда я сяду. Я залез внутрь, продолжая смотреть на огонь будто загипнотизированный. Офицер подпер меня плечом, пришлось двигаться к генералу. В момент, когда дверь скайера опустилась, фургон рванул.

Пламя оранжево-черным вихрем взмыло к небу, полетели стекла, вышибло заднюю дверцу.

Скайер заурчал, будто огромный кот, затем загудели тихонько лопасти, поднимая клубы пыли и песка. Мы неспешно начали отрываться от земли.

Я продолжал следить за фургоном.

Через десять минут сюда прибудут «скорая» и полиция. Будет долгое и нудное разбирательство: как и почему это случилось? Будут осматривать труп, который потом нарекут Никитой Орловым. В том, что найдётся правдоподобная причина возгорания, можно было не сомневаться. Да и в том, что судмедэксперт и стоматологическая экспертиза подтвердят, что это заключённый Орлов. Наверное, эту новость даже покажут по местным каналам.

Но мне этого всего уже не узнать. Да и не положено мертвым знать, что там дальше было, после смерти.

Скайер набирал скорость, фургон скрылся из виду, а мне вновь стало грустно.

Теперь никогда этот мир не увидит невероятное и удивительное шоу великого иллюзиониста Никиты Орлова.

После того как меня в детстве разуверили в существовании магии, я вообще стал относиться ко всему с недоверием и скепсисом. Это касалось не только всяких чудес, вроде Деда Мороза, зубной феи, мгновенного исцеления слепых или парящих над землей йогов. Я не верил во все, что значилось под грифом: загадки, тайны, секреты и прочее. Например, не верил в инопланетян, всяких нечистых духов, привидений. Не верил и в перерождение душ, хотя все детство провел в Индии, где это вообще само собой разумеется. Не верил в богов. Всем этим вещам я не доверял, наверное, подсознательно боялся в такое верить, учитывая предыдущее разочарование в волшебстве.

А вот Карлос верил в теории заговоров, а в инопланетян так в особенности. И когда я понял, что мы летим к разрушенной Пенья-де-Берналь, мне вновь живо вспомнился наш разговор, и стало как-то не по себе.

Вблизи, а не на фото все выглядело куда мрачнее. Разрушенные пустующие дома, глыбы обломков у подножия, глубокие трещины, расползшиеся по дорогам, расколовшие парки, лужайки и чьи-то жилища. И военные, словно зелёные тараканы, снующие возле горы между рядами палаток, а больше никого.

Сама же гора выглядела так, будто какая-то чудовищная сила разорвала ее изнутри, раскидав обломки во все стороны. Странно, но основание горы выглядело целым, снесло только верхушку, и возможно, астероид мог такое устроить. Но вот ничего похожего на кратер здесь не было, и эти трещины на земле будто от чудовищного землетрясения.

Но моё внимание привлекло другое: я смотрел туда, где на остатках горы виднелся белый купол, примкнувший к стене уцелевшего куска, и длинные рукава, тянущиеся к другим куполам поменьше.

Что это? Тот самый радиоактивный астероид? Почему тогда военные без защитных скафандров? Что-то тут не сходилось. Я даже недобрым делом начал подумывать, а вдруг Карлос оказаля прав. Вдруг за этим куполом и впрямь инопланетный космический корабль. И меня что? Собираются отправить туда, откуда этот корабль прилетел?

Нет. Я отмахнулся от этой мысли, это казалось уж слишком невероятным, да и не очень логичным. Я отогнал эти мысли. Не было смысла гадать, все равно уже скоро я все узнаю.

Скайер приземлился на стоянку, где в ряд выстроились с десяток таких машин, еще имелись навороченные вертолеты и парочка военных внедорожников. Полюбоваться военной техникой мне не дали, Перес сухо заявил, что нас ждут и нужно поторапливаться.

Мы зашагали вдоль палаточного городка. По всей округе разносился аромат свежесваренного кукурузного супа, где-то неподалеку развернули полевую кухню. Я почувствовал, как рот наполнился слюной, а в животе свело. Еще бы, я больше суток не ел, и теперь голод дает о себе знать. Я бы тоже не отказался от миски горячего. Но Перес так решительно шел к наглухо задраенной штабной палатке, что просить о еде у меня язык не повернулся, вроде серьезное мероприятие намечается. Сейчас меня в курс дела вводить будут.