Огонь в его крови (ЛП) - Диксон Руби. Страница 53

Он пожимает плечами плавным и грациозным движением.

‘Когда-то я знал. Больше не знаю. Утрачено в безумии. В этом мире я утратил большую часть моего разума’.

Какой кошмар. И все же… не могу не спросить.

— У тебя была семья по ту сторону Разлома?

‘Не помню,‘ — он смотрит мне прямо в лицо. — ‘Тебя это беспокоит?‘

Я стряхиваю со своего живота несколько песчинок и пытаюсь изобразить уверенность.

— А пара? У тебя была пара? — для меня это не должно иметь значения, но по какой-то причине это очень, очень важно.

‘Никогда. Ты — единственная моя пара. Я мало что помню, но это я помню. Мой яд вырабатывается лишь для одной самки. Для меня ты и есть она.‘

Меня бесит, что я до нелепости довольна. Меня бесит, что я также довольна тем, что наши разумы связаны, и мне известно, что он говорит чистую правду. Все же меня беспокоит, не будет ему лучше с драконшей. Если у него лишь один шанс взять пару, то это полный отстой, что он застрял со мной.

— Я не понимаю, почему ты выбрал меня себе в пару. Надо было бы найти драконшу.

‘Не соглашусь ни на кого, кроме тебя, Клаудия.‘ — Его хватка сжимается вокруг моих бедер, и он наклоняется ртом к моей киске. — ‘Мне убедить тебя еще раз, что ты для меня единственная?‘

Я возражаю… но совсем чуть-чуть. А после подходящего уговора, нисколько не возражаю.

Глава 24

КЛАУДИЯ

В тот вечер я прихожу к решению, что готовить, когда у тебя есть дракон, определенно легче.

Зевая, я переворачиваю насаженный на вертел кусок коровьего окорочка над огнем, разведенным в зоне для костра. Я сжигаю старые бумаги, которые нашла в офисе, а Кэйл облегчает разведение огня. Костер этот небольшой, потому что у меня нет настоящих дров, но все же это костер. Я бросаю еще одно техническое руководство в огонь, но пламя дрожит и еле теплится, поэтому я жестом приказываю Кэйла это исправить. Он тут же принимает форму дракона, низко наклоняет голову и выдыхает пламя на костер, после этого перекидывается обратно в человеческую форму и, обняв меня за талию, притягивает меня к себе на колени. «Нам лучше получается готовить, как команде», — думаю я. Кэйл учится не сжигать мою еду, пока та все еще пытается сбежать (бонус!), а я учусь не переживать из-за его методов охоты. Этим утром он послушался, когда я просила его не убивать корову, превратив ее в месиво, и дал мне отрезать мой кусок, прежде чем он съест свою порцию.

Прогресс. Небольшой, но все-таки прогресс.

Я сворачиваюсь калачиком в его объятиях, пока готовится мясо, а он гладит меня по волосам и водит когтями вверх и вниз по моей руке, издавая удовлетворенный рокот в своей груди. Это? А это не так уж и плохо. Вообще-то, все это восхитительно — у меня есть горячий парень, много еды и шикарная новая комната. Мне не нужно беспокоиться о том, где буду спать, достаточно ли еды, чтобы продержаться неделю, и не собирается ли кто-то вломиться и попытаться украсть наше добро. Больше всего меня беспокоит, смогу ли я когда-нибудь заставить Кэйла надеть штаны и захочу ли я, чтобы он это сделал, поскольку он теплый и уютный, со всей этой его горячей обнаженной кожей, соприкасающейся с моей. Я уже вроде как привыкла к его наготе, как и к его собственническому, дикому характеру.

Я… счастлива. Сейчас. Знаю, что это ненадолго. Знаю, что все это не может длиться долго. Есть Эми с Сашей, о которых беспокоюсь, и наше будущее. Есть укусы и секс. Есть Форт-Даллас и что делать в случае, если меня никогда не отпустят. Есть еще миллион разных проблем, которые беспокоят меня.

Но этим вечером я буду наслаждаться ароматом жареного мяса, уютно расположившись на коленях своего парня, а потом буду спать в своей потрясающей новой кровати

Когда мой живот наполнен жареным мясом, я прислоняюсь к большой широкой груди Кэйла и облизываю пальцы.

— Нам придется разыскать какой-нибудь прилавок магазина со специями, — говорю я ему. — А еще сад где-нибудь.

‘Сделаем все, что ты захочешь.‘ — Он трется носом о раковину моего уха.

— Я знала, что ты так скажешь.

‘Потому что знаешь, я сделаю для тебя все, что угодно.‘

Я улыбаюсь, потому что это чистая правда. После изгнания из Форт-Далласа и единственной жизни, которую я знаю, так странно чувствовать себя такой удивительно… счастливой. Я чувствую себя немного виноватой из-за того, что мой желудок полон, мое окружение роскошно (по сравнению со старым разбитым школьным автобусом, в котором я жила последние пять лет), и сегодня во второй половине дня у меня были несколько действительно потрясающих оргазма.

Становится более трудным находить недостатки в том, чтобы отказываться быть парой Кэйла.

Все, что я когда-либо знала, научило меня тому, что драконы — враги. Они убивают и разрушают. Миллионы — нет, миллиарды — погибли от атак драконов. Но тот, кто сейчас обнимает меня, игриво покусывает меня за ухо и заботится обо мне, лучше, чем я могла себе представить. С ним приятно находиться рядом, и мне нравится его чувство юмора. Я продолжаю мысленно пытаться подготовить себя к тому, что произойдет, когда жизнь вернется в свое русло. Когда я вернусь к своей сестре, а он снова вернется в небо.

Потому что у нас ничего не получится. Дракон с человеком просто не могут быть счастливы вместе, точно такой же, как акула с тюленем. Один хищник, а другой — закуска. Что-нибудь произойдет, и весь этот карточный домик рухнет.

Но всякий раз, когда я думаю обо всем этом, боль в груди становится чуть острее.

Я не могу влюбиться в дракона. Просто не могу

Глава 25

КЛАУДИЯ

Я в темной камере, той же самой камере, в которой меня держали больше недели, и все из-за того, что я урвала кое-что из территории свалки и меня поймали. Это дерьмовый приговор, и еще более дерьмовым его делает то, что я единственная, кто сидит в тюрьме. Я сижу, жду, но за мной никто не приходит. Мое раздражение все усиливается, и я начинаю расхаживать по камере. Где-то вдалеке рыдает Эми, словно ее сердце разбито. Этот шум сводит меня с ума, и я продолжаю ходить, ожидая, когда меня выпустят.

Но никто не приходит. Никто никогда не приходит. Все это время рыдания Эми усиливаются, до тех пор, пока я не слышу уже ничего, кроме страданий моей сестренки.

Я бросаюсь к металлической двери и стучу в нее.

— Выпустите меня! — кричу я. — Вы совершаете ошибку!

— Нет никакой ошибки! — кто-то кричит мне в ответ.

— Но моя сестра! Она плачет! — я снова колочу в дверь.

— Тебе не стоит о ней больше беспокоиться! — кричит охранник издалека. — Она наша. Ты отказалась от нее.

— Нет! Она нужна мне!

— Тогда тебе стоило об этом подумать до того, как трахаться с драконом.

Этот голос жесткий, безжалостный. Знакомый. Капитан Ополчения? Я пытаюсь выглянуть за дверь тюремной камеры, но маленькое окошко окутано туманом. Я не вижу ничего, кроме расплывчатых очертаний мужчины.

— Вы не можете меня здесь удерживать. Моя сестра нуждается во мне!

— Ты ей уже не нужна. Ты выбрала, с кем хочешь быть, и это не люди, — голос полон презрения.

— Он не такой, как остальные!

— Правда? Разве он не точь-в-точь, как остальные?

И я не могу этого отрицать, потому что он такой. То, что он мой дракон, не значит, что он не убийца.

— Но у меня не было выбора.

— Нет, предательница, выбор есть всегда, — он заявляет мне. — У тебя был выбор помочь своему народу, но вместо этого ты осталась жить с драконом.

— Нет, это не так, — говорю я ему, проводя руками по стенам камеры. — Я не люблю дракона, — вру я. — Я на стороне людей. Дай мне увидеться с моей сестрой.

— Ты лжешь.