Паранойя. Почему он? (СИ) - Раевская Полина "Lina Swon". Страница 19

-Три наречия… - пытаясь принять серьезный вид, задумчиво отозвался я, всматриваясь в «этюд».

Боже мой, слова –то какие! Однако я со Сластёной за эти пару минут культурно обогатился больше, чем за всю жизнь походов с Ларкой по театрам, галереям и выставкам.

-И? – протянула Настенька взволнованно. – Если ничего на ум не идёт, то это тоже нормально. Значит, всё-таки «говно».

-Не тарахти, Настёна, дай сконцентрироваться. Надо же вдуматься, всмотреться, в конце концов, - дурачась, провозгласил я.

-Да ну тебя, - отмахнулась она немного обиженно и протянула руку, чтобы забрать рисунок, но я увернулся.

-Не мешай новоявленному эксперту.

Настька закатила глаза и улыбнувшись, покачала головой.

Я же, отбросив шутливый тон, поделился впечатлениями, понимая, что для неё это действительно важно:

-Однозначно, твои работы цепляют. Есть в них что-то живое. И этот рисунок не исключение.

Настя замерла и кажется, даже дышать перестала, я же закончил наречиями, как она и просила:

-Я бы охарактеризовал как: робко, загадочно, нежно.

-А говоришь, не сечёшь, - пожурила она меня, пытаясь скрыть смущение и довольную улыбку. Глазки же так радостно засверкали, становясь зелёными - зелёными, словно изумруды, что я засмотрелся, в то же время поражаясь самому себе.

Никогда раньше не обращал внимание на такие мелочи. Помнится, Ларка даже развела из-за этого целую трагедию. Какого бреда я только не наслушался, когда она обнаружила, что я не в курсе, какой у неё цвет глаз: и не любил я её никогда, и не ценил, и скотина вообще бесчувственная, и как так можно, и что я за муж такой, и… В общем, повеселила она меня тогда знатно.

Всё –таки бабы забавные существа: то, что я с ней двадцать лет прожил – это как бы не считается, а вот цвет глаз – это да, это показатель! Интересно, то, что я этот цвет у Настьки заприметил означает что-нибудь? По Ларкиной логике я уже должен быть по уши, но поскольку женская логика – вещь крайне сомнительная, то…

-Спасибо, - словно что-то почувствовав, прервала Настенька ход моих мыслей.

-За правду не благодарят. Ты очень талантлива.

-Правда? – робко уточнила она, словно никогда раньше не слышала ничего подобного.

-Правда, Сластён, - улыбнувшись, шепнул я и не удержавшись, заправил ей прядь волос за ушко, ласково коснувшись порозовевшей щёчки, отчего пальцы, будто током прошило.

Настя тяжело сглотнула, наши взгляды встретились, и у меня кровь вскипела. Смотрел в эти наивные, горящие глаза, ещё не умеющие скрывать свои чувства и желания, и голову терял. Все благие намерения летели к такой –то матери.

Я её хотел. Хотел зверски, нестерпимо, до ломоты во всем теле. И не просто отыметь, а себе. Надолго. Вот такую чистую, сладкую, нетронутую, нежную. Утонуть в ней, захлебнуться, жадно вылизать всю, сожрать…

Словно в ответ на мои больные фантазии у Насти заурчало в животе. Меня это, конечно, ничуть не отрезвило, а вот Сластёнка смутилась: нервно усмехнулась и отстранившись, нарушила звенящую от зашкаливающего напряжения тишину.

-Кушать хочу, - покраснев, призналась она. - Всегда, когда понервничаю, аппетит просыпается.

Я хмыкнул и попытался усмирить своих демонов, но они оказались шустрее…

-Ну, тогда поехали кушать, - предложил прежде, чем понял, куда меня понесло.

-Поехали, - без раздумий согласилась она, сводя на «нет» мои попытки обрести хоть какую-то порядочность. - Только мне нужно сначала позвонить, предупредить, что задержусь.

-Конечно, бабушку нельзя заставлять волноваться, - усмехнувшись, кивнул я.

Настька поспешила отвести взгляд, убеждая, что чего-то она привирает насчёт своей бабки.

Выяснять это сейчас я, конечно, не собирался, но на будущее пометку сделал.

На какое будущее, Серёжа? – тут же уличили меня остатки совести. – Покорми ласточку и отпусти, пусть летает дальше, не ломай крылышки.

Поскольку мне не хотелось трахать себе мозг, то я решил, что именно так и поступлю. В конце концов, всё равно бы заехал пообедать, а с Настькой хоть не скучно.

Пока она договаривалась с бабкой, я отблагодарил медперсонал, позвонил в ресторан, чтобы к нашему приезду уже всё было готово, а после скинул Лёхе сообщение, чтобы перекантовался где-то час с Розелайдой.

У Сластёны, видимо, возникли какие-то проблемы, потому что из динамика орали во всю глотку, и хоть слов было не разобрать, голос явно принадлежал не бабке, а матери.

-Ты меня уже достала с этими волосами! Я их отрежу к чертям! – психанув, заявила меж тем Настька.

-Только попробуй, я тебя потом убью, дрянь такая! – было ей ответом. Тон сего послания мне, конечно, не понравился, но в принципе, я поддерживал: отрезать такие волосы – кощунство.

Сластёнка же раздражённо сбросила вызов и отключив телефон, подошла ко мне.

-Что, «бабуля» не одобрила наши планы? – с усмешкой поинтересовался я.

-Да ну её, - отмахнулась она. – Совсем уже сдурела.

-Ей-то простительно, а вот ты… Не вздумай обрезать волосы!

-Ещё один, - закатила Настя глаза. – Не волнуйся, обрезать я их не намерена, они мне самой нравятся.

-Тогда поехали, кормить тебя будем.

-А тебя нет? Ты у нас вроде тоже голодным был.

-Ну, я-то вечно голодный, - ухмыльнулся я.

Настька, прищурив глазки, недвусмысленно взглянула на меня, я же подтолкнул её к выходу от греха подальше, но, как оказалось, всё только начинается.

В машину она села на переднее сидение, и мне открылся шикарный вид на её длиннющие ножищи.

-Какой у тебя рост? - не удержавшись, полюбопытствовал я. Настя удивленно покосилась, но помедлив, всё же ответила:

-Метр семьдесят семь.

-Охренеть - не встать! - вырвалось у меня.

-Все охреневают, -усмехнулась Сластёна невесело.

До меня же только дошло, что я выдал.

-Насть, ты обиделась что ли? Я же наоборот…

-Я поняла, - прервала она меня с мягкой улыбкой. – В любом случае, у меня уже давно нет комплексов на этот счёт.

-А что раньше были? –удивился я. Комплексовать с такими данными – это надо быть замороченной на всю голову.

-Конечно, - протянула Настька со смешком. – Все девчонки такие миниатюрные, аккуратненькие и я… шпала.

-Шпала?! – хохотнул я, но не успел охренеть с её загонов, как она пояснила:

-Пацаны так звали класса до восьмого.

-А-а… вон оно чё, а то я уж хотел тебя лечить в срочном порядке. Ну, до восьмого класса мы все соплечьё бестолковое, - заверил я её, вспоминая себя мелкого. Я тогда, помнится, тоже Натку Гриднёву шваброй звал. А потом подрос и успокоиться не мог, пока трусы с этой «швабры» не стянул.

-Вот и тётя мне говорила: «Подожди, Настя, сейчас подрастут эти идиоты малолетние, и начнут о длинноногих шпалах мечтать, да только пока сопли прожуют, умник какой-нибудь подсуетиться.»

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍-И как? Подсуетился? – насмешливо уточнил я, искоса взглянув на неё и даже напрягся слегка в ожидании ответа.

-Прям. Кругом одни идиоты, - смущенно улыбнувшись, отшутилась она.

Мне стало смешно, ибо я, как раз, собирался пополнить бесславные ряды, но выбор нынче невелик: либо идиотом, либо – мудаком. Мне, конечно, мудаком привычней, но ни к чему это сейчас. Лишние хлопоты, да и Настенька - натура творческая, эмоциональная: страдать начнёт, мучиться, а мне потом на рисунках её красуйся с оторванной башкой или ещё чем похуже… Так что нет, побаловались и хватит.

-Настька, а ты мясо–то ешь? – хватился я, когда подъехали к ресторану. – А то ты, может, веган, а я тебя в мясной ресторан притащил.

-О, нет, это не моя история! – открестилась она, выходя из машины. – Я ем всё и много, так что со мной лучше по ресторанам не ходить.

-А кто сказал, что я собираюсь за вас платить, Анастасия Андреевна? – подколол я её.

-Я, - просто отозвалась она, и подмигнув, насмешливо добавила. – Вот прямо сейчас говорю: позвали меня в ресторан – значит будьте любезны платить.