Паранойя. Почему он? (СИ) - Раевская Полина "Lina Swon". Страница 44

-Спасибо, коть, но я воздержусь. Настроения нет ни «спаленку проветривать», ни горячих самцов кадрить. Да и смысла никакого не вижу. Лучше мне точно не станет, - постаралась я, как можно мягче, отвертеться, но Олька даже слушать не стала.

-Ой, Вознесенская, ты, как старая бабка, ей-богу! Собирайся! Лучше, может, не станет, но душу отведешь, так что давай… Юбку покороче, каблуки повыше, макияж поярче, - хлопнула она в ладоши и подтолкнула меня к выходу из студии.

Минут десять мы спорили. Желания контактировать с кем бы то ни было, а особенно, с похотливыми взглядами мужиков, у меня не было от слова «совсем», но поскольку проще застрелиться, чем переспорить Проходу, пришлось наводить марафет. Мама, как ни странно, поддержала этот вояж.

-Прекрасная идея, тебе давно пора развеяться и завязать знакомства по статусу в соответствующих местах, а то ты скоро совсем одичаешь в этой глуши, - в своей высокомерной манере недвусмысленно намекнула она на мои предрассветные шляния непонятно где и с кем, и дав парочку стандартных напутствий: сильно не пить и куда попало не лезть, благословила нас на загул.

Олька после общения с ней осталась под большим впечатлением. Особенно, подругу поразил наказ переночевать в гостинице и не позориться перед папой Гришей, если буду нетрезвая.

-Я в ахере, честно. Это вообще нормально? - высказалась Прохода, когда водитель открыл перед нами дверь автомобиля.

Я улыбнулась и развела руками, не зная, что ответить. Для меня уже давно стало нормой, что маму, прежде всего, заботит мнение папы Гриши, его спокойствие и удобство, поэтому я не была особо удивлена. Олька же от негодования разве что на месте не подпрыгивала.

-Капец! Оторвись, но домой приезжай только, когда проспишься. Круто, ничего не скажешь.

-Так у нас всегда, - с невеселой усмешкой резюмировала я и как можно оптимистичней добавила. – Но это даже удобно.

-Удобно, конечно, но, как ни крути, неправильно. А если тебе плохо станет или в гостинице мест не будет или пристанет кто… да мало ли что может случиться?! Это хорошо у тебя есть я, и мои предки вытащат нас из любой передряги, но она – то этого не знает. А вдруг я напьюсь, брошу тебя одну в незнакомом городе с непонятными типами… Как она вообще спать собирается, не имея представления, как ты и что с тобой? Неужели у нее совсем сердце не болит? Да мои родаки, стоит только куда-то выползти, каждый час начинают наяривать, и это при том, что со мной охрана. А тут… Нет, мне ужасно за тебя обидно, - расстроенно покачала Олька головой. Она всегда меня чувствовала и переживала, как за саму себя. И это в очередной раз тронуло до глубины души. Улыбнувшись, беру ее за руку и, сжав, заверяю:

-Все нормально, Олюнь, не переживай. Я уже давно привыкла.

-Вот это и пугает, - отзывается она с тяжелым вздохом. – К такому отношению нельзя привыкать, иначе перестаешь себя ценить.

-Ты права, но родителей ведь не выбираешь.

-Да я понимаю. Просто… Ты для меня особенный человек, и хочется, чтобы все у тебя было хорошо.

От этого признания внутри все сжалось, слезы навернулись на глаза. Сглотнув их, притягиваю Ольку к себе и целую в макушку.

-И ты для меня, роднуль, - шепчу с чувством, в очередной раз убеждаясь, насколько мне повезло с подругой. Не каждая примчится, вытащит куда-то и примет без обид то, что подруга не хочет выворачивать душу. Большинство бы обиделось. Впрочем, большинство бы обиделось еще после пары непринятых звонков. Все ведь такие гордые, эдакие пупы Земли, вокруг которых должна крутиться планета. Это ведь только у них бывают проблемы, только их должны слушать, только у них спрашивать: «Как дела?», «Как настроение?» и прочее, а они, если и вспоминают, что дружба – это не игра в одни ворота, то исключительно потому, что больше никто не станет слушать их нытье. Тех же, которые умеют по-настоящему дружить, переживать, заботиться… таких – единицы. И мне действительно невероятно повезло встретить эту единицу. Олька была настоящим сокровищем, о чем я не преминула сказать.

-Мне кажется, еще чуть-чуть и мы поедем не в клуб, а в ЗАГС, - подколола она, разряжая атмосферу. Я засмеялась, вызывая у подруги довольную улыбку. – Ну вот, уже улыбаешься. Сейчас накатим хорошенечко и будет вообще супер, - пообещала она и, опустив салонную перегородку, обратилась к водителю. – Федя, мы сегодня собираемся нажраться, так что следи, чтобы всякие уроды не доставали, ну, и чтоб мы не слишком чудили. Если начнем, сразу домой вези…

-Нет, меня, пожалуйста, в гостиницу, - тут же запротестовала я. Одна мысль о том, чтобы переступить порог ее дома, не говоря уже о чем-то еще, приводила в ужас. Но Ольке, естественно, мой отказ был непонятен.

-Какую еще гостиницу? Сдурела! – возмутилась она и безапелляционно заявила. – Ко мне поедем, это даже не обсуждается!

-Еще как обсуждается! Позориться перед твоими родителями я не стану, - подкрепила я свой отказ вполне себе достойным аргументом, но Проходу он совершенно не впечатлил.

-Я тебя умоляю! Мои к таким вещам относятся с юмором.

-Ага, видела я, как твой… папа с юмором отнесся к идее устроить вечеринку.

-Ой, просто попали под горячую руку. Забей.

-Нет, Оль, даже не настаивай, я не поеду.

-О, Господи, как с тобой сложно! – чуть ли не взывала она, но поняв, что уговоры бессмысленны, с тяжелым вздохом признала свое поражение. – Окей, будем ночевать в городе, у нас есть квартира. Но никаких гостиниц, поняла?!

-Ладно, - согласилась я, зная, что большего не добьюсь. Олька удовлетворенно кивнула, и побурчав еще немного, решила, что меня нужно развеселить. Через пару минут она уже полностью вошла в роль гида и отпускала восторженным тоном ироничные комментарии в адрес проносящихся за окном «красот». Остаться равнодушной к этому комичному представлению было невозможно, поэтому я хохотала до слез.

В клуб мы приехали на кураже. На душе, конечно, было паршиво, но я старалась не думать о причине. Впрочем, у меня бы и не получилось при всем желании. Не успели мы подняться в ВИП-зону, как к нашему столику потянулся народ. Естественно, исключительно из «наших кругов». Видимо, в них уже прошел слушок, что падчерица губернатора дружит с внучкой председателя краевого совета и теперь каждый спешил быстрее других оценить нового члена светской тусовки. Олька с удовольствием помогала им в этом. Еще неделю назад я бы сидела красная, как рак от столь лестных ремарок в адрес своей скромной персоны, но после всего произошедшего меня мало волновало чье-то мнение и какое-либо знакомство. Я просто хотела напиться и не помнить. Ничего не помнить: ни глаз его бесстыжих, ни наглых прикосновений, ни проклятую улыбку, ни себя – идиотку, опустившуюся на колени, чтобы сделать ему минет.

Перед мысленным взором в очередной раз проносится все, что между нами было, и я едва не рычу от бессилия. Втягиваю с шумом воздух и, зажмурившись, хорошенечко прикладываюсь затылком об спинку кожаного дивана, но не помогает.

Ни черта не помогает!

Я по-прежнему там: вдыхаю запах сигарет и мяты, чувствую на языке солоноватый вкус его крови, и тону в горящем похотью взгляде, от которого внизу живота сладко обрывается, а по коже бегут колкие мурашки и хочется еще и еще, еще и еще….

Это невыносимо! Так душно, липко, стыдно, что хоть в голос ори. Но я молчу. Захлебываюсь болью, но молчу… Вот только Проходе не нужны слова, чтобы все понять. Отправив любопытствующих восвояси, она плюхается рядом со мной на диван и заявляет:

-Не смей думать об этом козле.

У меня вырывается смешок. Хотела бы не думать, но голову ведь себе не отрубишь. Думает и думает, наполняется мыслями, как сеть рыбой. К счастью, принесли наш заказ, и у меня появилось средство избавления от мук. Поставив перед собой шесть шотов с текилой в надежде выжечь те две недели, начала опрокидывать их один за другим, мысленно желая Сергею Эльдаровичу всех «благ».

Правда, исчерпав фантазию на предмет изощренных способов мучительно и позорно сдохнуть этой скотине, легче не стало, напротив, воспоминания расцвели, словно яблони в мае, и боль огненной лавой вскипела внутри, требуя хоть какого-то выхода.