Неискушенные сердца - Хенли Вирджиния. Страница 44

Все засмеялись, поняв намек Табризия уверила королеву, что для нее это большая честь, и Кэтрин, ведя девушку обратно, облегченно вздохнула

— Слава Богу, у тебя хватило разума поблагодарить Здесь полно дам, и тебе надо будет посещать ее один или два дня в неделю Королева популярна в Лондоне, хотя экстравагантна и любит удовольствия Но я уверена, тебе понравится при дворе А сейчас пойдем, малышка, я подыщу тебе спальню на те ночи, когда придется дежурить

С ними пошла Фрэнсис Говард. Оказалось, их спальни расположены рядом, чему Табризия очень обрадовалась. Это были шикарно обставленные комнаты на верхнем этаже Дэнмарк-Хаус. Не то чтобы очень большие, но полные роскоши, которая согрела бы душу любой даме И в каждой — маленький камин для тепла и уюта.

Магнус, казалось, был доволен и позаботился переправить часть гардероба Табризии в Дэнмарк-Хаус Он посоветовал ей купить несколько новых платьев по самой последней моде, какие носят при дворе Он не одобрял платья с глубоким декольте и корсеты на китовом усе, подпиравшие грудь так, что она вываливалась Но если сама королева это носит, то при чем тут его мнение?

Королева ожидала на Рождество своего брата Герцог Ульрих Голстейнский и его датская свита прибыли и остановились в Уайтхолле, в королевском дворце Они были приглашены на церемонию посвящения молодого принца Чарльза в герцоги Королева Анна призвала всех дам готовиться к визиту брата в Дэнмарк-Хаус Табризия вошла в спальню королевы Повсюду валялись платья и меха, и две карликовые собачки весело путались под ногами Анна ходила по комнате нагая Все, что на ней было, — дюжина колец и браслетов, больше ничего Она рассматривала платья, не зная, на каком остановить выбор Табризия не могла поверить собственным глазам, увидев, как одна дама принялась раскрашивать грудь королевы Она покрасила вены в голубой цвет, потом позолотила соски и сделала алый ободок вокруг них Закончив с королевой, фрейлины точно так же разрисовали друг друга Табризия сочла это настолько отвратительным, что, когда Фрэнсис Говард предложила позолотить ей соски, она наотрез отказалась

Датчане были крупными блондинами, по-бычьи крепкими, ярко разодетыми Анна потребовала развлечь свиту брата и оказать ему радушный прием Она приготовила для гостей представление в большом бальном зале Дэнмарк-Хаус Табризии оно напомнило маскарад в Уайтхолле, разве что на этот раз она отметила восточный колорит Джентльмены из Дании наслаждались каждой сценой Особенно они оживились, когда китайские бандиты сорвали юбки с пленных девушек, и те остались с голыми ногами Они наигранно смущались и хохотали над ужимками дракона, разбрызгивавшего красное вино из пасти Праздник длился всю ночь.

Глава 12

Присвоение принцу титула герцога Йоркского происходило в Вестминстерском аббатстве, неподалеку от королевского дворца в Уайтхолле. По случаю выдающегося события целая процессия из украшенных, позолоченных карет, отрядов королевской конной гвардии, телохранителей короля, нескончаемых хоров мальчиков из церквей и храмов Лондона следовала к месту церемонии.

Процессия тронулась с опозданием из-за перебранок — кто важнее, кто главнее и кому где стоять. Отрывистые приказы короля фаворитам менялись так быстро, что в конце концов пришлось всех выстроить по рангу, как того и требовали традиции многих столетий.

Вечером в Уайтхолле был устроен банкет на три тысячи гостей. Двери залов распахнули настежь, и казалось, все гости ужинали вместе с королевскими персонами. Королева Анна настояла на отдельном возвышении для нее и фрейлин.

Табризия решила устроиться рядом с Магнусом — это гораздо безопаснее, решила девушка. Когда появился Стефен Гэлбрэйт с матерью, Табризия предложила им сесть вместе и оказалась в надежном окружении — между Стефеном и отцом. Теперь она могла беззаботно наслаждаться едой и всем происходящим вокруг.

Юного принца, одетого в белый атлас с головы до пят, сопровождала свита из дюжины молодых джентльменов. На всех был совершенно одинаковый наряд. Далее ступала королева с шестью сопровождающими, облаченными в одежды фиолетового цвета. Платье Анны было из золотой парчи, корона усыпана гранатами и рубинами. Табризия размышляла: как же удалось дамам украсить ее столькими драгоценностями? На каждом пальце — не меньше трех колец, руки унизаны браслетами от запястий до локтей.

Потом появилась датская свита герцога Ульриха Голстейнского. Табризии показалось, что каждая входившая процессия одета еще богаче предыдущей. Ульрих — во всем серебряном, с алым подбоем, а свита — наоборот — в алых туниках поверх чего-то серебряного.

Король, в запятнанном камзоле и старых тряпичных туфлях, едва стоял на ногах. Он был совершенно пьян. Однако взгляд мутных глаз, переходивший с одного на другого, ничего не упускал.

Кэтрин пересказывала всякие придворные сплетни, истории, происшедшие с королевой в то время, когда она только что приехала из Шотландии.

— Королева Елизавета оставила после себя больше двух тысяч платьев. Джеймс выбрал те, что подороже, и отправил Анне, когда она перебралась в Англию из Шотландии.

Но Анна отказалась даже встретиться с английскими графинями, которых Джеймс отправил к ней с нарядами. Она заявила, что не собирается надевать ношеное. О, должна я вам сказать, здесь шли такие королевские баталии!

— И что стало с платьями? — поинтересовалась Табризия.

— Ах, с ними! — Кэтрин засмеялась. — Когда Анна обнаружила, что большинство нарядов расшито драгоценными камнями, она быстренько сдала их в свое казначейство.

Еда, стоявшая на столах, больше радовала глаз, чем желудок. В основном это было желе всех цветов радуги. И к тому времени, когда его подали гостям, оно уже несколько размякло. Правда, большинство присутствующих успели накачаться вином и вряд ли обратили на это внимание. Молодые люди из королевского окружения сильно напились и плохо соображали, что делают. Они наскакивали друг на друга, садились верхом, толкались, устраивали шутливые бои, а потом принялись кидаться булочками и пирожными. Магнус испытывал отвращение ко всему происходящему и подумывал, нельзя ли отсюда улизнуть, когда главные двери банкетного зала распахнулись и дюжина духовых инструментов возвестила: наступает самый важный момент. Смуглый молодой человек лет тридцати ступил в залу. Его появление заставило затихнуть всех, даже отчаянных буянов. Повисло торжественное молчание, стало так тихо, что казалось, можно услышать движение времени. Он был одет в старинный наряд из черного бархата, перед грудью держал знамя шотландских горцев. Вслед за ним шагали семеро похожих на него братьев. Самому младшему было лет двенадцать. У ног вошедших замерла стая гончих, сопровождавшая своих хозяев всегда и повсюду. Молодой человек вошел с таким видом, словно Уайтхолл и вообще весь мир принадлежали ему.

— Кто это? — потрясенно спросил Стефен.

— Это Патрик Стюарт. Граф. Владеет Оркнейскими островами. Однажды я встречался с ним при дворе в Эдинбурге, — объяснил Магнус.

Табризия вздохнула.

— Мне кажется, вот так должен выглядеть король!

Магнус хмыкнул и уважительно посмотрел на дочь.

— Почти в точку попала, девочка, Патрик — сын Джеймса Пятого. Он и был бы нашим королем, будь он законным сыном. Но он живет, как король Оркни-Айленде и Зетланд — настоящее королевство. Там он правит всем, можешь не сомневаться.

Когда Патрик Стюарт прошел к королевскому помосту, гости прекратили игры и, широко раскрыв глаза, смотрели на властную фигуру. В зале установилась мертвая тишина, и он заговорил:

— Вы находитесь в присутствии монарха, короля Шотландии, Ирландии и Франции. Не забывайте об этом. Сядьте на место и ведите себя достойно.

Молодые люди посмотрели на Джеймса, ожидая его реакции.

— Э, Патрик имеет на это право. Вы, ребята, слишком разошлись Много себе позволяете. Я очень уж мягок с вами, а вы и рады стараться.

Король и Патрик Стюарт не питали особой любви друг к другу. Король знал, что даже физически проигрывает Патрику. Никогда, ни словом, ни делом, Патрик не давал ему оснований думать, что домогается короны. Время от времени король предъявлял Патрику вымышленные обвинения в том, что он занимается черной магией или еще чем-то в этом духе, но, когда Патрик уезжал обратно на Оркнейские острова Все обвинения снимались Правда заключалась в том, что длинная рука королевского правосудия не дотягивалась до владений Патрика.