Синестетик (СИ) - Держапольский Виталий Владимирович "Держ". Страница 11

«Поплыл, — решил про себя Роман, — надо его еще раскачать. А там, глядишь, и подвернется какой случай!»

— Сколько вы сказали? Восемьдесят? Сколько же тогда вам?

— Хм… — задумался профессор-пришелец, поднося к глазам пальцы, и принимаясь их загибать. — Если перечитать на ваши годы… Сутки к нашему обору… это с коэффициентом… ну, тыщи полторы точно будет, — наконец выдал он долго рассчитываемый результат.

— Сколько? — не поверил Немков. — Полторы тысячи?

— Полторы, — подтвердил заплетающимся языком основательно набравшийся маньяк. — Я заслуженный профессор, доктор наук! Хотя, моем возрасте уже пора обзавестись хозяйством, женой, а то и двумя-тремя… А я всю жизнь у прозекторского стола с ножом, отверткой и паяльником, — пожаловался он Роману. — И чего добился, чего заслужил? Не ценит никто нашего брата, ни у вас, ни у нас! Хорошо, хоть продвинутую макронейронную сеть себе успел вживить… — произнес напоследок маньяк, прежде чем вырубиться в кресле.

Глава 5

Не дожидаясь, пока маньяк очухается, Роман вновь попытался хотя бы немного ослабить ремни, стягивающие его руки, ноги и тело. Состояние Немкова стремительно улучшалось, видимо, сказывалось действие автоматически вливаемых в его жилы лекарств. Голова больше не болела, даже напротив, с каждой секундой его чувства обострялись, а мысли становились ярче и четче. В какой-то момент Роман осознал, что все его усилия — напрасны. Он остро чувствовал структуру толстой кожи и крепкий металл застежки. Ремни, не то, что порвать, а даже растянуть не получится! А о поломке застежки, и речи быть не может! Осознав безвыходность ситуации, Роман перестал трепыхаться и зазря тратить силы.

«Нужно что-то срочно придумать! — бились, едва не проламывая черепушку, суматошные мысли в его голове. — И как можно скорее!»

Но в голову, как назло, не приходило ничего достойного.

— Эй! Хараст! — громко окликнул он храпящего маньяка. — Ты меня слышишь?

Но маньяк лишь всхрапнул еще громче и пробурчал «в ответ», не открывая глаз, что-то нечленораздельное.

Пока в отрубе, надо действовать. Но как?

— Болван! — выкрикнул Роман в пустоту, почти не надеясь на чудо. — Отстегни меня!

Но ремни не расстегнулись, и ответом ему была лишь тишина, нарушаемая богатырским храпом полуторатысячелетнего ученого-пришельца. Видимо «недоделанный ИИ» был настроен лишь на голос маньяка, а приказы посторонних попросту игнорировал.

Что делать дальше, в голову не приходило. Помощи было ждать неоткуда, да и не от кого. Он даже не знает, где находится в данный момент. Немков закрыл глаза и откинул голову назад, упираясь макушкой в подголовник кресла.

Немного «помедитировав», он втянул ноздрями порцию стерильного воздуха операционной. Перед закрытыми глазами заплясали зримые лишь ему одному визуальные отображения запахов. Роман постарался «избавиться» от самых сильных: запаха дезинфекции, спирта и крови, а после вычленить хоть одну молекулу воздуха, попавшую в помещение с улицы.

Через некоторое время ему это удалось, несмотря на очистку воздуха в операционной мощными фильтрами навороченной системы кондиционирования воздуха. Очищался, но ведь не на сто процентов! Теперь пришла пора задействовать тяжелую артиллерию, и вычислить местоположение берлоги Вивисектора. А дальше посмотрим…

Перед закрытыми глазами Немкова развернулась трехмерная «карта времени». Понемногу откручивая её назад, он старался понять, что могло с ним происходить во время беспамятства, вызванного «вырубатором» маньяка. Невзирая на то, что в момент похищения Немков находился в бессознательном состоянии, его мозг в это время должен был продолжать «работу» и анализировать информацию, пускай и в ограниченном объеме. Значит, если как следует напрячься, можно раскрутить всю цепочку событий, произошедших с ним до прихода в сознание.

У обычного человека, наверное, ничего и не получилось бы. Но дело в том, что Роман не был обычным. Всю жизнь он тяготился своей особенностью, считал, что она отравляет ему жизнь. Но вот пришла пора, когда от того, сумеет ли он что-нибудь сейчас сделать, зависит сама жизнь.

Да, как и надеялся Немков, его мозг все зафиксировал, несмотря на владельца, находящегося в полном отрубе. Карта с временной шкалой осталась где-то на границе сознания, а вместо неё перед закрытыми глазами развернулась подробная карта города. Та самая молекула, залетевшая в операционную с улицы, подсказала место, где он находится. «Откручивая» время назад, он следовал по маршруту Вивисектора до самого своего дома.

Но что это даст? Немков задумался. Как сообщить о себе? Кому, а самое главное — как передать «крик о помощи»? Вот он я! Здесь! Спасите, дорогие товарищи! Нет, все зря…

Роман едва не опустил руки, когда его накрыло красочное видение: Елена Николаевна в окружении своих подчиненных сидела на корточках перед очередной жертвой преступления — светловолосой девушкой с кровавой раной вместо одного глаза.

«Я здесь! Спаси!» — мысленно рванулся к ней Роман, но видение погасло, оставив стойкую тупую ломоту в районе темечка.

***

Кондратьева сидела на корточках у скрюченного тельца светловолосой девушки, найденной в подворотне сегодняшним утром. Наблюдая за профессиональными действиями Пал Палыча, колдующего над окровавленной глазницей трупа, она старалась отвлечься, не дать засосать себя в пучину переживаний и рефлексий. Ей до слез было жаль эту молоденькую блондинку, которая и не пожила-то толком на свете. Старалась не думать о том, что кому-то из её команды придется поехать и сообщить о случившейся трагедии родственникам погибшей…

«Так, хватит! — остановила она себя мысленным окриком, почувствовав, что все-таки «тонет». — Это твоя работа, не больше и не меньше!»

Слегка тряхнув головой, она отвела глаза от мраморного, залитого кровью лица погибшей девушки и окликнула Пирогова:

— Что скажешь, Пал Палыч?

— Даже не знаю, что и сказать?.. — Наверное, во второй раз за всю свою карьеру в полиции, Елена Николаевна слышала такие слова от умудренного опытом эксперта.

— Пал Палыч, я тебя не узнаю! — произнесла в изумлении Кондратьева.

— Не Вивисектор и ладно! — заявил присоединившийся к их «теплой» компании капитан Нестеренко.

— Не Вивисектор, — согласился Пирогов, — но от этого мне легче не стало!

— А в чем дело, Пал Палыч? — полюбопытствовал Петр. — Убийство, как убийство… Ну, — он пожал мощными покатыми плечам, — разве что таким странным способом — ножом в глаз.

— Если бы все было так просто, как видится, — печально вздохнул Пирогов, предчувствуя прорву предстоящей работы. — Во-первых — орудие убийства…

— А что с ним не так? — перебил его Нестеренко.

— Это не нож. Лезвие для такого инструмента слишком утолщенное, — пояснил криминалист.

— А как вы узнали? — спросила Елена Николаевна. — От глаза мало чего осталось.

— Видите ли, голубушка моя, — тыльной стороной ладони поправил очки Пал Палыч (он единственный, кто позволял себе называть «железную леди» отдела «по особо тяжким» голубушкой), — при ударе в глазницу орудием убийства пробито большое крыло клиновидной кости. Если бы кость пробили ножом, входное отверстие было бы узким. А что мы имеем на данный момент? — риторически спросил Пирогов.

— Что мы имеем на данный момент? — словно попугай переспросил Нестеренко.

— А мы имеем большое, совсем даже и не плоское отверстие. Рана предположительно нанесена четырехгранным лезвием, наподобие морского офицерского кортика.

— Ну, это существенно сужает поиски, — произнесла Елена Николаевна. — Морские кортики не у каждого водятся, а вот ножи — на каждой кухне.

— Я бы так сильно не разгонялся, — скептически произнес криминалист, — поскольку орудие убийства — это малость по сравнению с остальным… Я даже не знаю, как сказать… Боюсь ошибиться без вскрытия… Просто немыслимое дело!