Невинная для киллера (СИ) - Мишина Анна. Страница 38

— Я не знаю, кем ты был до нашей встречи. Ни Петрович, ни Семен не говорят мне. А ты не помнишь. Но тебя мучили кошмары и чем они были связаны, я не знаю. И по какой причине тебя ранили, и откуда у тебя взялись деньги на мое лечение и последующее проживание нас в Германии. Я ни черта о тебе не знаю, — договорила я на эмоциях и вскочила с дивана, меряя комнату шагами, и остановилась у окна, за которым темно уже достаточно давно. Я потеряла счет времени. Я устала. Этот день и предыдущий выжали из меня все силы. А подпитать их негде и не от кого.

— Я пойду. Тебе нужно отдохнуть. А мне поразмыслить. Ты многое мне рассказала, — говорит, стоя у меня за спиной. Вдыхает запах моих волос, как раньше, что даже мурашки табуном проносятся по телу. И сердце сбивается с ритма.

— Хорошо. Иди, — не оборачиваясь, отвечаю и слышу, как он собирается. Немного задерживается у двери и тихо закрывает за собой дверь.

А я даю волю слезам. Вроде вот он, мой, родной и в тоже время совсем чужой человек. И ничего нельзя с этим поделать. Больно, плохо, страшно. За наше с ним будущее, которого может и не быть. Теперь все зависит от него. Но я не хочу давить своими доводами и желаниями. Он должен решить все сам. И вспомнить. Все вспомнить. Все что я могла сказать, сказала. Теперь его ход.

***

Выйдя из гостиницы, я гулял. Долго бродил по улицам и думал, крутил, пытался вспомнить. Но не получалось. Казалось что вот-вот уже чуть-чуть, ухватиться бы только за тонкую еле видимую нить воспоминаний…но все тщетно. Ускользает.

— Сем, — звоню другу, потому что больше и не с кем поговорить. — Я не могу.

— Чего не можешь? Где Яна? Ты где? — сыпятся вопросы.

— Я ушел, оставил ее там, в гостинице. Ей тяжело видеть меня, таким.

— Куда направляешься? К Лене?

— Да.

— Подожди у подъезда. Сейчас подъеду, — зачем-то говорит он и сбрасывает вызов.

Около дома жду его около получаса. Продрог.

— Пойдем, — усмехается.

Открываю в квартиру дверь. Заходим.

Тишина. Наверное, спит. Время уже к двенадцати близится.

Включаю свет на кухне и торможу.

— Лен, а ты чего в потемках сидишь? — женщина сидит за столом с бутылкой коньяка, уже на половину пустой. На столе сыр и помидор, нарезанный на блюдце. — Ты давно тут сидишь? — из-за моего плеча выглядывает Сема.

— Что-то такое и предполагал, — бубнит он.

— Пошел ты, — говорит она, заплетающимся языком. — Пошел ты к черту, — вскакивает с места и накидывается на меня, колотя кулаками, стараясь задеть побольнее.

— Тише- тише, — между нами встает Алехин. — Ты его убить решила? Сама спасла и сама же прибить? — он перехватывает ее запястья и прижимает к себе. Лена рыдает на его плече.

— Я тебя ненавижу, — говорит в мою сторону.

— Собирайся, поехали, — вдруг выдает Сема ей.

— Что? Это моя квартира. Я здесь живу, этот пусть выметается. Мне больше он не нужен. Не хочу ничего, — несет пьяный бред.

— Поехали, поболтаем, — утягивает ее за собой Алехин и минут через десять они вдвоем уходят, оставив меня одного.

Что он задумал, я не понимаю. Но мне очень комфортно остаться в тишине.

Выпил крепкого чая и отправился в душ. Ледяную воду врубил на полную мощь, стараясь сосредоточиться на ощущениях, потом переключаю на горячую. Такой контраст придает тонус не только голове, но и телу. Снова ледяную, до зубного стука от холода, горячую…холодную, до тех пор пока меня не шарахает по голове с такой силой, что я падаю в ванной, ударяясь головой.

….Стрельба. взрывы…

Беру выше. Цель.

— У тебя бронебойные?

— Вертушка на два часа. Дотянешься?

— Так точно.

Операция в самом разгаре. Нервы уже давно не шалят. Не пацан, не торкает. А вот молодняк что отправили вниз, за них страшно.

До слуха доносится взрыв.

Ударной волной сносит несколько уазиков.

— Леший, как меня слышно? Прием.

— ш-ш-ш, — рация молчит.

— Пишите рапорт на увольнение или пойдете под трибунал. И не надо упираться, по тебе зона плачет, Аверин!

— Мой сын никогда бы не поступил, так как ты! Мы гордились тобой до этого момента! Провалить задание, потерять группу, уволиться… Кем ты теперь будешь после этого?

— Есть заказ. Тебя посоветовали знающие люди. Оплата достойная…

— Можно тебя потрогать? Хочу с тобой познакомиться…

Все смешалось до такой степени, что я не понимаю что я и где я.

Крыша…выстрел… боль…подъезд…тишина.

— Богдан, ты мне нужен.

Очнулся от удушения…ванная в которой лежал, набралась почти полностью и я чуть не захлебнулся. Вскочил как ополоумевший, закрутил винтили. Выбрался из ванной на подгибающихся ногах и упал на колени, захлебываясь собственными слезами.

Я вспомнил! Я мать его, все вспомнил. Все. И ребят своих, и родителей… Яну, девочку мою.

В голове разрывались снаряды, крики, голоса. Все воспоминания крутились с сумасшедшей скоростью. Меня накрыло так, что я не мог остановить свою истерику. Мужик, @лять. Почти сорокез. А реву как баба. Голый, на кафельной плитке.

Голову бомбит то ли от удара, то ли от воспоминаний.

Выползаю из ванной, еле удается подняться на ноги. Плетусь в комнату по стеночке. Нахожу вещи. Пытаюсь согреться. Меня трясет. Так трясет, словно я в агонии, предсмертной. Меня ломает от внутренней боли.

Спустя полчаса я более-менее прихожу в себя. Завариваю чашку крепкого кофе. На часах четыре утра. Мне наплевать, куда увел Семен Лену. Я до ломки в костях хочу к Яне. Но сдерживаюсь до последнего. Она с дороги, устала, еще и разговор наш.

Пальцы покалывает, как хочется сгрести ее в охапку и больше никогда не отпускать от себя ни на шаг.

Перед глазами крутятся воспоминания нашей ночи. Когда она так яростно хотела стать моей. Она моя. Моя девочка.

Глава 43. Яна и Богдан

Меня будит стук в дверь. Я разлепляю веки и пытаюсь понять, где я. А… гостиница. Москва.

Снова нетерпеливый стук в дверь.

Смотрю на часы. Почти семь утра. Семь.

Спускаю ноги с постели и, укутавшись в плед, еле переставляя ноги, плетусь к двери. Открываю ее и замираю. Прислонившись к косяку, стоит Богдан. И смотрит таким странным взглядом, что меня пробирает озноб.

С трудом сглатываю ком в горле и отступаю на шаг, другой. А мужчина наоборот напирает на меня. Закрывает за собой дверь, скидывает ботинки и тут же следом летит куртка.

— Ч-ч-то случилось? — меня окутывает жар, и я пытаюсь совладать с собой. Но язык предательски выдает мое состояние.

— Иди ко мне, моя малышка, — тянет ко мне руки, но я уворачиваюсь, все так же пятясь от него, пока не упираюсь ногами в кровать.

— Бо, — упираюсь ладонями в его грудь, и покрывало падает на пол, оставляя меня в его футболке. Единственное, что тогда у меня от него осталось.

— Ты не представляешь, как я скучал, — хрипло произносит и, не предупреждая, впивается в мои губы, сминая под своим напором. Сначала жадно целуя, кусая, а потом и зализывая тут же свои укусы.

Обвиваю его шею руками и позволяю себе расслабиться в его сильных, надежных и любимых руках.

Отрываюсь от его губ, помогая снять свитер. Хочу его ощущать кожей. Хочу посмотреть на него, полюбоваться. Увидеть то, что никогда не видела.

Вот он мой, идеальный, красивый и самый любимый.

— Ты невероятный, — шепчу ему в губы, снова оказавшись в кольце его рук.

— Т-ш-ш, никаких больше слов, — выдает мне и подталкивает к кровати, на которую я падаю.