Дети Дня (СИ) - Некрасова Наталия Владимировна. Страница 13

Анье вдруг протянула руку и провела по его тяжелым влажным волосам. Бедный мой.

— Завтра за мной приедут. Пышная свита приедет за государем, дабы сопроводить его во дворец. Не показывайся им на глаза, Анье, но тайком посмотри на них — и запомни все, что увидишь. А ты увидишь, я уверен. Это я слишком долго закрывал глаза и привык не видеть ничего. Ты посмотри, посмотри.

— Хорошо.

— У тебя будет сын. Я знаю, я чувствую. Воспитай его. Расскажи ему обо мне. Отдай ему вот это перстень, перстень королей. Пусть придет в Столицу и встанет на Камень, и все исправит, если я все же не сумею, не успею, — он говорил все быстрее и бессвязнее, почти захлебывался словами.

— Хорошо.

Он вдруг замолчал. Сел, глядя на Анье сверху вниз.

— Дай мне еще раз посмотреть на тебя. Больше мы не увидимся.

Анье вышла в молочно-белый туман. Солнце еще не поднялось над горизонтом, и туман был густ и непрозрачен. Она прислушалась. Пошла на плеск воды. Озеро было теплым, вода обволакивала тело мягко и ласково. Клочья тумана медленно плыли прямо над водой, постоянно меняя облик и форму, постепенно наливаясь золотистым и розовым.

Вернувшись в шатер, Анье не нашла там никого.

«Больше мы не увидимся».

Значит, так и быть. Она молча оделась и села. Ждать.

Время тянулось долго. Она слышала за стенами шатра голоса, и шум проснувшегося стана. Затем какая-то суета, звон сбруи, топот копыт.

— Да как же так можно, государь! — раздался плачущий женский голос.

В шатер скользнул человек. Бард короля. Он поднес палец к губам, затем схватил Анье за руку и потянул к пологу. Чуть раздвинул занавеси. Сделал знак — смотри.

Она кивнула и припала к щелке.

Тринадцать всадников. Восемь крепких слуг несут паланкин, откуда выглядывает очень красивая и очень полная женщина с обиженным лицом, рядом с паланкином очень красивый темноволосый мужчина на белом коне. Судя по тому, как сидит в седле, не лучший на свете всадник.

— Ну как же ты мог!

— А почему я не могу?

— Ну я же волновалась! Я так волновалась! Дайте мне что-нибудь поесть, — пробормотала женщина. — Мне надо поесть! Зачем ты уехал, как ты мог, как ты мог!

— Я король и я в своей земле.

— Но я же так тревожусь за тебя всегда! А ты уехал! А ты бросил! Ты ничего не сказал! Я плакала, так плакала! — рыдала женщина. И Анье поняла, что она действительно искренне волнуется за брата и любит его. Но на лице женщины была тень. Не такая, как у короля, но это была тень. Король обнял ее.

— Мы сейчас вернемся домой, сестра. Сейчас вернемся.

— Вели, чтобы мне дали поесть, — всхлипывала принцесса, уткнувшись брату в грудь.

Анье смотрела из-за полога шатра. Она смотрела на лица свитских принцессы, на четырех из которых лежала тень. На носильщиков с тупыми лицами, на тени, которые извивались вокруг их ног. Один из тех, с тенью на лице, тревожно повел головой и вдруг уставился в ее сторону. Она ахнула, прикрывая рот руками, и попятилась вглубь шатра. Их надо убить. Немедленно! Древний страх и ненависть, унаследованные с кровью предков, поднялись в ее душе, мутью поднимая темную, тяжкую память Грозовых Лет. Тошнотворный страх стянул в комок внутренности, ноги ослабели. Сатья схватил ее за плечи.

— Это они! Они! Ты видел, да? Видел?

— Видел.

— Надо ему сказать! Надо их убить!

— Нет.

— Они убьют его!

Сатья встряхнул ее.

— Не убьют. Не бойся, Анье Тианаль. Барды следят. И теперь я знаю, почему боговниматели убивают вырод… особенных… А теперь с ним поедут еще твой брат и его верные люди, и люди наместника Синты. Мы охраним его, Анье Тианаль.

Анье внимательно посмотрела на барда. Что-то не то было в его словах. Она не понимала, что не так, просто чувствовала.

— Выйди, — повторил Сатья девушке Анье, Ройне. Изобразил улыбку. — Прошу тебя, милая девушка.

Ройне вышла. Снаружи раздался громкий, властный, неожиданный голос короля.

— Поезжай в Столицу, сестра, и вы, господа мои, тоже. Вели приготовить встречу королю и Блюстителю Юга! Я желаю пышной встречи, я желаю великого празднества! Мы свернем лагерь и последуем за тобой, дорогая моя сестра.

К середине дня лагерь был свернут. Король с сопровождением двинулся в Столицу. Начиналось лето, мир был прекрасен, и невозможно было поверить в дурное. Анье со своей крошечной свитой готовилась возвращаться.

Сатья стоял, поджав губы, и смотрел вслед уходящему королевскому отряду.

— Что с ним будет? А? — Анье тронула барда за руку.

Сатья медленно повернул голову. Глаза его были темны и тусклы.

— Он умрет. И он это знает. За все надо расплачиваться.

— За что? Что он сделал?!!

Сатья посмотрел ей в глаза, и голова у Анье тихо, нежно закружилась.

— Чего он НЕ сделал. Воспитай сына так, чтобы он был не таким, — услышала она, засыпая, тяжелые, как падающие медные шарики, слова Сатьи.

Она проснулась в тихо колыхающейся крытой повозке. Высунулась наружу, увидела угрюмого Фарну.

— Мы куда едем? — спросила она.

— В Тиану, госпожа.

— А почему не в Уэльту?

— Ваш брат велел возвращаться в Тиану. И вы не спорьте, мне приказано, я вас доставлю, даже если визжать и брыкаться станете. Так господин велел. — Он отъехал было от повозки, затем вернулся. — Да, и господин Танниэльт при вас будет. И господин Сатья! — с благоговейным придыханием проговорил он. — Так что уж вы удрать-то больше не пытайтесь, будьте так милостивы.

Анье и не собиралась. Вот и кончилась, так толком и не начавшись, сказка про Анье Тианаль и короля. Остался только королевский перстень. Большой, тяжелый, из старого серебра, с четырьмя камнями — алым, зеленым, синим и белым. Юг, Восток, Запад и Север. А металл — королевская власть. Анье он был велик, и она пропустила сквозь него шнурок и надела на шею.

И не будет у сказки продолжения — ни пира в Столице, ни праздника, ни турнира. Ни «они жили долго и счастливо и умерли в один день».

Анье бездумно смотрела на проплывавшие мимо поселки и усадьбы, распаханные поля и сады. Обе ее служанки, Ройне и Тиа, тоже подавленно молчали.

Ближе к вечеру они свернули на какую-то боковую дорогу, покинув Королевское Кольцо, и заночевали в небольшой усадьбе. Фарна назвался каким-то чужим именем и сказал, что везет в Дарду трех своих сестер.

Когда девушки заснули, Анье спустилась во двор, где под открытым небом ночевали мужчины. Нашла Сатью у костерка. Присела рядом. Осторожно тронула его за рукав. Заплакала.

— Вы расскажете мне? Про… него? Расскажете?

— Да, госпожа. Но не здесь. — Он поднял голову и посмотрел на луну.

Анье проследила его взгляд. На ущербный лунный лик наползло облачко, закрыв его на миг красноватой вуалью, словно в воде растеклась капля крови. Облачко скоро ушло, но в тенях на лице луны словно бы остался еле заметный кровавый оттенок.

Онда, бард дома Ньявельтов, остановился перед высоким, воздушным мостом через Тайаннар, чтобы полюбоваться на Столицу. Он любил этот вид еще с тех пор, как впервые увидел этот город двадцать с лишним лет назад, когда его, почти ребенка, привезли сюда, в Дом Бардов. Последний раз он был в Столице… сколько же лет назад это было? Лет семь, не меньше. Летит время, летит… А будет ли в Доме Бардов кто из старых знакомых, кроме госпожи Мирьенде, конечно? Даже стыдно, сколько лет он не писал ей… Дом Бардов в Дарде нынче перехватывал всю способную молодежь Юга. Барды были нужны на границе, а из Столицы еще непонятно, вернется ли ученик. Да, лет десять уже из Столицы никого не присылали, сколько ни просили. Потому Тиво Ньявельт, благослови его боги в своих снах, основал в Дарде свой Дом Бардов. Говорят, Блюститель Юга намерен сделать так и в Уэльте…

Онда уже привык думать только о благе Юга, а о своем бывшем Доме почти и забыл.