Сокол и цветок - Хенли Вирджиния. Страница 2

Не успела девушка сесть за стол, как неизвестно откуда появившийся воробей уселся на край чаши с вином.

– Кш-ш, Фезер, кш-ш, – прошептала Джезмин, осторожно взмахнув рукой, и крохотная птичка, вспорхнув, уселась на потолочной балке. Сосредоточенно прикусив язык, Джезмин полностью погрузилась в свое занятие и не заметила, как Фезер вновь слетел вниз и окунул клювик в кроваво-красное вино, а потом, откинув головку, жадно глотнул.

Девушка уже мыла кисти, когда Йег, молодая горничная, вошедшая с подносом, поставила его на стол и тревожно вскрикнула:

– Ой, миледи, маленькая птичка мертва! Воробей и в самом деле лежал на спине; крошечные скрюченные лапки торчали вверх.

Джезмин испуганно подняла глаза, но тут же рассмеялась.

– Да нет, просто опять пьян! Ах ты, гадкий мальчишка! – Укоризненно покачав головой, она осторожно подхватила воробья, поцеловала крошечную головку. Потом допила вино, протерла кубок салфеткой и опустила в него птицу.– Ну вот, здесь тебя никто до утра не тронет.

Госпожа Уинвуд с внучкой жили в Уинвуд-Кип, небольшом поместье с высокой башней, дарованном ей графом Сейлсбери и расположенном на дальней окраине Сейлсбери-Плейн, около Стоунхенджа. Все слуги были взяты в усадьбу из соседней деревушки. Эстелла предпочитала видеть вокруг себя женщин, но поскольку в конюшне нельзя было обойтись без мужчин, брала в услужение только мальчиков до четырнадцати лет. Времена были тяжелые, беззаконные, поскольку король Ричард Львиное Сердце решил отправиться в крестовый поход, а страной правили могущественные лорды, без конца враждовавшие между собой из-за земель, замков и власти. Однако женщины жили не ведая страха – их покровителем был сам великий граф Сейлсбери, сводный брат короля. Хотя его резиденция в Сейлсбери, где стоял главный замок, была расположена всего в двенадцати милях от Уинвуд-Кип, Джезмин не часто видела отца – ведь он поклялся королю охранять приграничные территории между Англией и Уэльсом. Под его командой находились сотня рыцарей и почти двести тяжело вооруженных всадников, поэтому Эстелла старалась, чтобы Джезмин как можно реже навешала отца и не выходила за пределы женской половины замка.

У графа было две законные дочери – наследницы его огромных поместий, с детства обученные всем премудростям ведения домашнего хозяйства и управления замками будущих мужей, ведь от девушек ожидалось, что они смогут удачно выйти замуж.

Хотя Уильям искренне любил малышку Джезмин, но поняв, что крохотное болезненное созданьице может не выжить в его замке, с готовностью поручил ее заботам родной бабки, которая сделала все, чтобы вдохнуть жизнь в девочку. Джезмин получила довольно необычное воспитание, чтобы не сказать больше. Ребенка, слишком маленького и хрупкого, чтобы стать в будущем женой и матерью, наставляли в изящных искусствах: музыке, рисовании, каллиграфии, ботанике, поэзии и магии. Она словно существовала в зачарованном мире, где реальность переплеталась с фантазией, но эта странная жизнь идеально подходила для столь нежного существа.

Рассвет принес прекрасное солнечное утро, одно из лучших за весь год. Стоял конец апреля; деревья в саду были усыпаны цветами, с первыми лучами солнца запели птицы. Эстелла вошла в спальню внучки, когда та одевалась.

– Хорошо, что ты уже встала. У нас много дел сегодня. Нужно успеть подготовиться к вечернему собранию.

Джезмин осторожно стряхнула колючий шарик с домашней туфельки и улыбнулась, услыхав протестующий визг ежика.

– Тише, Квилл, ты и так полночи не давал мне спать своим топотом, а вот теперь, когда сам захотел отдохнуть, даже притронуться к себе не позволяешь!

– Он ночной зверек, Джезмин. Его не переделаешь. Почему ты не оставила ежа в башне? – Эстелла.

– Фезер опять напился до потери сознания, и я боялась, что Квилл его сцапает, – призналась Джезмин.

– М-да, – процедила Эстелла, поджав губы.– Истинно мужское поведение!

Женщины ступили за порог и остановились, ошеломленные буйством красок. Джезмин, заметив тонущую в птичьей купальне пчелу, опустила в воду палец. Несколько секунд насекомое сидело совершенно неподвижно, а потом деловито начало вытирать головку и усики передними лапками. Поскольку они все равно направлялись сначала к ульям, Джезмин позволила мохнатому созданьицу оставаться на своем пальце, пока они наконец не добрались до пчельника. Первый сад был засажен с таким расчетом, чтобы привлечь как можно больше пчел и бабочек. Под боярышником, вишнями и дикими яблонями цвели бордюры и клумбы флоксов, гвоздик, лимонной вербены, примул и гиацинтов. Газон пестрел лютиками, клевером и маргаритками, над которыми вились пчелы.

Эстелла завернула соты в сетчатую тряпочку, положила в корзину, и женщины прошли через живую изгородь в сад, где росли лекарственные растения. Там они собрали шалфей, мяту, дягиль, мак и алкану, а потом решили нарвать в соседнем лесу зверобоя и болиголова.

Этой ночью они раздали деревенским женщинам почти все собранные травы: зверобой от бесплодия, мак от зубной боли, алкану от ожогов, дягиль – чтобы побыстрее излечить синяки и ушибы. Но большинство пришли за зельями для своих мужей: снадобьем из болиголова, чтобы унять похоть, или из мяты, чтобы наоборот разжечь ее и пробудить желание. Остальным не терпелось увидеть собственными глазами колдовство. Как и предыдущей ночью, Эстелла нарядила внучку в тончайшее шелковое одеяние, и девушка вступила в круг из тринадцати свечей. Джезмин снова начала ритуал, размяв травы в алебастровой чаше; к потолку поплыл душистый дым. Пригубив кроваво-красного вина из украшенного драгоценными камнями кубка, она громко произнесла каждое желание, взывая к потусторонним силам, а потом, глядя в хрустальный шар, сказала каждой женщине в точности то, что та хотела услышать. Да, не пройдет и месяца, как избранник признается в своих чувствах, да, родится именно мальчик, а не девочка, да, муж отныне будет хранить верность, да, в этом сезоне охота окажется удачной.

Женщины были ошеломлены и очарованы редкой красотой и совершенством форм юной волшебницы. Мантия серебристо-золотых волос, окутавшая изящную фигурку девушки, придавала ей вид неземного создания, пришедшего из иного мира. Отсвет пламени свечей образовал нимб вокруг ее головы, и ни в ком не возникло ни малейшего сомнения, что перед ними – сказочная принцесса, которая может предсказывать будущее и обладает магической колдовской силой.

Было уже около полуночи, когда ушла последняя гостья и хозяйки остались одни.

– Эстелла, – встревоженно призналась Джезмин бабушке, – сегодня у меня не было видений. Ни единого!

– Дорогое дитя, истинные видения так редки и не всегда понятны, но зато ты прекрасно все выполнила сегодня и держалась, словно верховная жрица храма Вселенной.

– Но я чувствую себя просто мошенницей, – пожаловалась девушка.

– И думать не смей, что ты кого-то обманываешь! Я уже сто раз говорила, мы не занимаемся магией и чудесами! То, с чем мы имеем дело, основано на вере, убеждении. Если вера этих женщин достаточно сильна, их желания исполнятся. Люди любого ранга и положения, необязательно крестьяне, но и благородного происхождения, живут гораздо спокойнее и счастливее, когда им есть во что верить. Ну что ж, думаю, мне пора отдохнуть. Нет ничего более утомительного, чем вся эта чернь.

Джезмин ласковым взглядом проводила шагавшую к двери бабушку. Хотя Эстелле было уже под шестьдесят, держалась она прямо и гордо, а ум оставался таким же проницательным и ясным, как в двадцать лет, а может, и еще острее.

Но Джезмин по-прежнему испытывала легкое разочарование: как жаль, что она не обладает истинной силой!

Сбросив серебристое одеяние, девушка потянулась было к теплой бархатной ночной сорочке, но внезапно отдернула руку... Что-то заставляло ее попытаться еще раз, последний. Может, оставшись одна, она сумеет лучше сосредоточиться?

Джезмин нагнулась, старательно зажгла все свечи, обнаженная вступила в круг и, терпеливо повторив весь ритуал с самого начала, пристально уставилась в хрустальный шар. Внезапно в прозрачной сфере мелькнула молния. Девушка застыла как парализованная: гром и молния были единственным, чего она боялась в жизни. Пока она стояла, словно прикованная к месту, в шаре появился темный образ – лицо мужчины, такое грозно-зловещее, что Джезмин с криком отпрянула. Видение исчезло так же неожиданно, как и появилось, но пока девушка спешила скрыться из темной холодной башни в уютное убежище – свою спальню, это странное лицо по-прежнему стояло перед глазами, и, хотя было отчасти скрыто шлемом с блестящим забралом, глаза горели неистовым жестоким пламенем, и Джезмин затряслась от страха, в твердой уверенности, что видела самого дьявола.