Княжна (СИ) - Свидерская Маргарита Игоревна. Страница 22

Ольга даже остановилась, пораженная догадкой и простотой в решении. Уже спокойно, не создавая препятствий за собою, она прошла в последний зал, где были продукты. Отбросила крышку с одной, второй, третьей бочки, пока не нашла то, что искала – мед! Взглянула на осколок кувшина, порадовалась – не выкинула, сберегла, и зачерпнула им душистую, густую массу. Вышла на середину прохода, отложила лук, колчан, котомку, протянула руки с набранным медом в сторону, откуда слышался топот, и стала ждать. Странно, но на нее опустилось успокоение, отошел страх, ушла дрожь в ногах. Не осталось и сомнений – она правильно все поняла!

Медведица втиснулась в проем и, подняв морду вверх, издала грозный рык. Опустив голову, животное понеслось на Ольгу.

– Великая Мать, прими от чада дар!.. – выкрикнула Ольга, удерживая себя на месте скорее от безысходности, если ее поступок окажется глупостью, и зверь сходу разорвет ее.

Расстояние резко сокращалось, но Ольга верила в правильность решения и стояла, как вкопанная, не шевелясь и не дыша. Прыжки медведицы становились все меньше, она перешла на шаг, и почему-то уменьшилась в размерах… Чем ближе зверь подходил к ней, тем меньше становился. В протянутые руки, держащие мед, ткнулась уже морда не огромного медведя, а небольшого детеныша, который, смешно размазывая по носу лакомство, плюхнулся на задние лапы и закачался из стороны в сторону.

– Ей… – только и произнесла Ольга, не сдержав улыбки – преследователь оказался забавным, милым и совершенно не страшным.

– Вот и славно, Ольха! Ступай, откуда сбежала, Великая Мать ждет тебя! – в нише стоял Добромир.

– Откуда ты здесь? – удивилась девушка.

– Не томи Макоши ожиданием, – волхв улыбнулся и испарился, как всегда.

ЧАСТЬ III

Глава 12

"И что теперь? Что дальше? Моя жизнь изменится?" – мучилась Ольга, не находя ответа. Пройденное испытание лишь расширило круг обязанностей, к которым ее начали привлекать, а положение дел не изменило. Она лишь была занята весь световой день, как остальные служители Великой Матери. Тренировки сменялись дозорами, а те, в свою очередь, различными бытовыми заданиями. Зачастую девушке приходилось сначала обучаться, а уж потом ее допускали к самым простым делам. Это никого не удивляло – княжна заморская так и оставалась для всех особой не равной, но, по воле Макоши, ставшей своей.

Дважды за это время Ольга получала от матушки написанные греческим языком послания на бересте. Покрутив в руках, бросала в печь – не владела языком. Досады на себя – плохо учила в институте – не испытывала. Не всегда знаешь, где соломку подстелить. Вот и она, не ведала о крутом повороте-подарке судьбы. Торопиться на встречу с чужой маменькой не спешила, пользовалась расположением поляниц, тянула время.

Любава вновь с интересом поглядывала на подопечную, но вопросов не задавала – мало ли какие отношения могут быть у родственников, а что не делится сомнениями и бедами, так на то княжья воля.

А Ольга все думы гадала, поняв, что странно смотрится в рядовых поляницах – гоняли их в дозоры нещадно – видно таков был удел женщин-воинов Великой Матери. Это Ольга находила странным, в ее понимании служители должны распевать гимны и свершать таинства, а не бегать по лесам и болотам. Провести так остаток жизни – ни за что! Подняться по ступеньке вверх, стать сначала десятницей, потом к старости обучать девочек и девушек премудростям, задача потяжелее – нет у нее "отлично" ни по одному из необходимых умений, а без этого, здесь, никакой блат не поможет. И что странно: молодые поляницы присутствуют, старушек немного, а вот со средним возрастом, лет от тридцати, вообще никого. И куда они деваются?

Она многое узнала о стрелах, ведь раньше ей Любава давала колчан, а откуда, и как они делаются, девушка даже не догадывалась. Точнее полагала: берется тонкий прутик, к нему цепляют перышки покрасивше и пуляй на здоровье! Но, как и все в этом мире, процесс изготовления стрел имел тонкости, вот ее, дитя двадцать первого века, просветили. А еще строго-настрого запретили бить воронье и цеплять перья с этих птиц – распушаться с двух выстрелов, и, не пойми куда, такая стрела улетит. Еще большим удивлением для Ольги стало использование перьев для стрелы строго с одного крыла… Многочисленные "заморочки" с длиной и их размещением тоже не доставляли удовольствия. Учитывая, что стреляла она хуже остальных, то девушка нервничала и усиленно пыталась придумать что-нибудь для облегчения своей жизни. Тренировки она не пропускала, только в ряду "отличниц" не стояла, даже меткость не помогала. Когда же горестные мысли одолевали, она невольно "шикала" на себя, и, начинала подтрунивать:

"Во-о-от, докатилась ты, Ольга-свет-батьковна, не читала книжек с попаданцами, а еще почти филолог, а надо было! Они там все ретиво занимаются прогрессорством, а ты и придумать ничего не хочешь, не можешь, да и не умеешь. Вот в чем ты сильна, девица-красавица? О прошлых заслугах умолчим, нетути туточки оружия двадцать первого века. И как себе жизнь упростить? Луки, стрелы, ножи. Это все хорошо, но не для меня. Борьба? То, что я умею, никому здесь не надо. Правда мало ли куда случай занесет – лишним не будет и пригодиться может. Вывод? Нужно более современное оружие. Никто мне здесь огнестрельное не сделает, это и понятно, но хотя б самострел могут и сварганить. Вопрос – кто? Скорее всего – кузнец. В селении их два. Женщина Калинка и мужчина Буревол. К кому идти? Оружие делает Буревол, к нему и идти"

Приближаясь к кузнице, Ольга с каждым шагом все больше робела. Где-то на грани интуиции она чувствовала: нужно посоветоваться с кем-нибудь, только вот с кем? Любава занята. Добромир в поселении не появлялся. Время не ждет и нужно действовать – надоело до кровавых мозолей стерать пальцы от титевы. Девушка решительно, с остановками из-за внутренней неуверенности, приближалась к дому и крытому навесу, откуда доносился равномерный перезвон.

Мастер и его помощник усердно стучали молотками, обрабатывая железную чурку. Они так были заняты делом, что не заметили, как Ольга переступила высокий порог.

– Здрав будь, Буревол! – поздоровалась девушка, улыбаясь весело и жизнерадостно.

Сначала прекратился перезвон молотков.

Потом, стоящий к ней спиною, здоровый и могучий, как дуб из сказочного леса, кузнец медленно-медленно повернулся и посмотрел на гостью. Лицо его, красное от жара из печи, почему-то оказалось изумленным и явно перекошенным.

"Приболел что ли?" – подумалось ей, готовой высказать сочувствие.

Но девушка увидела: постепенно кожа у кузнеца белеет, темные глаза начинают наливаться кровью, а сам он излучает гнев и ненависть, двигаясь к ней и почему-то замахиваясь молотком.

– Здравствуйте! – робко повторила Ольга и испуганно отступила назад, – Простите, что отвлекаю, – собственный голос стал тихим и напоминал жалобное блеяние овцы, – Э-э-э… Вы заняты. Я ничего… зайду в следующий раз! Вижу: вы не в настроении…

А Буревол все надвигался и наконец-то разжал губы, до того момента оскорблено стиснутые в тонкую линию. Слова, подобно ударам молота, полетели на голову перепуганной, опешившей и ничего не понимающей Ольги:

– Как ты посмела войти, лихоманка болотная!.. Убью!.. Весь день испоганила!

– Неправда! Я ничего не трогала! – оправдывалась Ольга, наконец почувствовав, что ноги ее слушаются, и отбежала от входа на безопасное расстояние – почти к пролому в заборе. Она была в такой растерянности, что и не сразу вспомнила об оружии, но спохватилась и выставила навстречу лук, направив на разбушевавшегося кузнеца. А тот со всей силы ударил молотком по подпорке и проломил ее. Следующий замах, как поняла Ольга, был в нее, но подоспел подмастерье, да перехватил тяжелую руку.

– Не подходи! – Ольга вложила стрелу и навела на цель – с этого расстояния она не промажет, – Он что… – девушка подбирала слово, – взбесился?! Чего на людей кидается?! – обратилась она, по ее мнению, к более адекватному человеку – помощнику.