Садовник (СИ) - Гавриленко Василий Дмитриевич. Страница 69

-Нельзя! С этим, - он кивнул на рюкзак.

Снегирь вынул из-за пазухи веревку, протянул мне. Я привязал один конец к лямке рюкзака, другой намотал на руку.

-Киркоров, готов?

-Спускай.

Рюкзак медленно поехал вниз.

-Есть, - глухо, как из могилы.

Снегирь, зачем-то перекрестившись, спрыгнул в дыру. Что за жизнь у меня пошла: вылез из одной дыры, вот уже другая! Я последовал следом за ним.

Луч света ударил в глаза.

-Цел, Андрей?

Снегирь отвел фонарь в сторону.

-Порядок.

Киркоров, в темноте похожий на вставшую на задние лапы ящерицу, протянул мне рюкзак.

Я едва не выпалил: «Вот сам его и тащи». Рюкзак снова оттянул мое плечо.

Следуя за лучом фонаря, мы преодолели каменные ступени.

      -Андрей, в метро когда-нибудь бывал? – спросил, сверкнув зубами, Снегирь.

-Приходилось, - отозвался я.

«И не думал, что придется вернуться сюда».

-А вот я люблю метро.

Я невольно вздрогнул: Киркоров словно бы прочел мои мысли. А я уже решил, что он всю дорогу намерен молчать.

-Да, люблю, - повторил Киркоров. – Возможность вдруг вынырнуть из-под земли где угодно, застать врага врасплох, она окрыляет.

Ящерица! Настоящая ящерица.

-А еще лучше – затаиться и подсматривать, – сказал я. – Еще сильнее окрыляет.

Киркоров сверкнул на меня единственным глазом. Снегирь, не будучи в курсе наших с Киркоровым взаимоотношений, понял по-своему.

-Все верно, надо всегда быть начеку, - понизив голос, сказал он. – ОСОБЬ не дремлет.

Темные стены, капающая с потолка вода, темнота оказались замечательной декорацией к разговору об ОСОБи. Мы пошли молча.

Луч света уткнулся в желтоватую стену. Под ногами захлюпала вода. Этот зал казался не таким огромным, как тот, где мы были с Мариной.

-Сюда!

Вслед за Снегирем я спустился с платформы на рельсы. Они, как и раньше, как и всегда, струятся двумя желтоватыми змейками, приглашая в путь. Куда? Неважно, куда. Все предопределено, все продумано и решено за тебя. Вот потому-то игроков так завораживает железная дорога…

Шли долго, лямка рюкзака немилосердно впилась в плечо. Киркоров раздражающе сопел за спиной, шумно втягивал в рот сопли, харкал. Идет налегке, гнида! Взвалить бы ему на хребет пятьдесят кило взрывчатки...

-Перекур, Снегирь, - окликнул я, остановившись.

      «Пошли вы нахер, я не намерен подрываться!»

Сняв с плеча рюкзак, я присел на рельс. Снегирь с готовностью пристроился рядом.

Киркоров кашлянул, вынул из-за пазухи портсигар. Взял сигарету, чиркнул зажигалкой. Запах дыма был горьковат и защекотал ноздри.

Киркоров протянул портсигар Снегирю, затем – мне.

«Не курю», - хотел было сказать я, но, решив, что это будет выглядеть как-то … по-бабьи, взял сигарету.

-Музейные, - вдогонку похвастался Киркоров. – Редчайший табачок. Такие сам Сталин курил.

-Ну, уж прям – Сталин, - усомнился Снегирь, выпуская дым через ноздри.

-Не веришь? Смотри!

Киркоров сунул под нос Снегирю портсигар. На серебристой крышке – выпукло – усатый во френче, в зубах – трубка; под портретом шесть букв – «СТАЛИН».

Снегирь не обратил внимания на трубку в зубах вождя и, пожав плечами, сплюнул.

-Ну, лады. Сталин так Сталин, какая хер разница? Странный ты, Киркоров.

Я поднялся, бросил окурок, - тот зашипел, как видно, угодил в лужу. Расправил спину, вскинул рюкзак на плечо.

-Пошли! Нет времени на трындеж…

Метров через триста показался новый зал. Снегирь подал знак: нужно вскарабкаться на платформу. Дальше – переплетение многочисленных лестниц и переходов, я диву давался, как он ориентируется здесь. Наконец, когда мы свернули налево, находясь перед двухпутной развилкой, я не выдержал.

-А ты, Снегирь, похоже, часто ходишь этими тропами?

-Раз в год, - отозвался Снегирь.

-Тогда я не понимаю…

-Что тут понимать? Смотри!

      Он навел фонарь на стену прямо перед поворотом. Я пригляделся. Тонкая зеленая стрелка указывала направо.

      -Зеленая стрелка – путь на барахолку, красная – в Сокольническую глухомань, синяя – к измайловским мародерам, желтая – на ВДНХ. Все просто.

-Все так просто, все так сложно, мы ушли в открытый космос, - пропел под нос Киркоров.

-Кончай ты со своей пидорасней, - окрысился на него Снегирь.

Киркоров сплюнул и заткнулся.

-Стоп! – Снегирь замер. – Кажись, пришли. Где-то здесь должен быть люк…

Шум голосов оглушил меня. Я никогда не видел столько людей сразу - они двигались поодиночке и группами в сторону каменной рогатой чаши. Одетые в тряпье и добротные кожанки; с оружием или без; увечные, здоровяки, старые, молодые; почти все тащили на закорках огромные баулы, кое-кто даже вез санки, доверху груженные тряпьем и железками. На нас, как-никак, только что вылезших из-под земли, никто и не посмотрел.

-Добро пожаловать на барахолку, - сказал Снегирь, прикрывая крышку канализации.

-Да, - Киркоров с явным наслаждением втянул в легкие воздух. – Обожаю этот запах.

Пахло и вправду приятно – жареным мясом, сеном, дымком.

-Будьте начеку, - предупредил Снегирь. – Здесь кишат особисты.

При этих словах меня задел плечом закованный в кожу длинноволосый мужик и, процедив что-то сквозь зубы, проследовал мимо.

-Вот видите, - качнул головой Снегирь. – Не исключено, что этот орангутанг и есть… Пошли скорей – не до запахов.

Снегирь явно нервничал, оглядывался по сторонам, словно кролик, выскочивший из норки.

Над входом в каменную чашу красовалась надпись: «Стадион Динамо», перед чугунными воротами стояли двое с автоматами.

Приблизившись к воротам, Снегирь перестал быть похожим на испуганного кролика, теперь, скорее, он был похож на расслабленную обезьяну.

-Здорово, братаны, - бросил автоматчикам.

-Вонючий дикарь тебе братан, - в общем, миролюбиво, отозвался один из охранников. – Кто такие?

Его товарищ подозрительно зыркнул на рюкзак у меня за плечом.

-Мародеры с Района Третьего Кольца. Бескудниково знаешь?

-Не знаю, но ясно, что из жопы.

Автоматчики заржали. Снегирь заржал вместе с ними.

-Ну и нахер вы приперлись из своего Бескудникова? – автоматчик сплюнул на рыжий от мочи снег зеленоватый комок.

-Мы как все, братан, - осклабился Снегирь. – Толкнуть кое-что, дашь на дашь.

-Толкнуть, значит?

Охранник долгим взглядом окинул меня. Стало неуютно, совсем неуютно.

-А что именно вы собрались здесь толкнуть?

Капля холодного пота побежала по спине. Я сдвинул лопатки. За нами образовалась очередь из навьюченных баулами людей. Толпа надавливала:

-Вы че там, блядь, застряли?

-Пропускай этих пидаров, либо расстреливай, долго мы тут будем спины ломать?

Один из охранников явно занервничал, но его напарник упрямо стоял на своем.

-Счас я тебя пропущу, - крикнул он в толпу. – Счас я тебя, сука, на тот свет пропущу.

Он обратил к Снегирю перекошенное лицо:

– Что в рюкзаке?

-Братан, - Киркоров приблизился к автоматчику. – Зачем ты так?

-Назад, пидор.

Ствол автомата уперся в живот Киркорову. Но, кажется, кроме меня этого никто не заметил, серебряный портсигар со Сталиным на крышке перекочевал из руки Киркорова в карман охранника.

-Проходите.

Обливаясь потом, я проследовал в ворота. Черт подери, надо же!

-Я думал, взрывчатка не запрещена на барахолке, - шепнул я Снегирю.

-Не запрещена, - он ухмыльнулся как ни в чем ни бывало. – Если ты не хочешь ее толкнуть, то не запрещена…

-Киркоров.

-Чего тебе?

Я пожал одноглазому руку. Он кивнул, поведя плечами.

-Жалко портсигар.

-Новый найдешь, - убежденно сказал Снегирь.

Зрелище, распахнувшееся перед нашими глазами, было грандиозным. Чаша стадиона напоминала муравейник со срезанной макушкой. Люди копошились на дне и на трибунах, в воздухе висел ни на минуту не умолкающий гул. И, ступив в тесные ряды, мы стали частью этого гула.