Ястреб и голубка - Хенли Вирджиния. Страница 63

Английская эскадра стояла в открытом море, за пределами порта Кадис. Дрейк с Девонпортом понимали, что их единственная надежда — внезапная атака. Одна из принадлежащих Дрейку пинасс была легче и быстроходнее других; они оба решили перейти на ее борт и устроить стремительный разведывательный рейд по гавани Кадиса.

То, что они обнаружили, оказалось для них приятной неожиданностью. В гавани стояли, почти без всякой охраны, более тридцати галеонов и торговых судов. Разморенные послеполуденной жарой, словно сонные мухи, без видимой цели слонялись по палубам немногочисленные матросы. Изумленные разведчики ломали себе головы в тщетных попытках вспомнить, не приходится ли на этот день у испанцев какой-нибудь религиозный праздник, поскольку было очевидно, что портовый город Кадис вообще никем не охраняется.

На берегу громоздились готовые к погрузке сотни бочек, изготовленных из выдержанной древесины и скрепленных прочными обручами.

Эти добротные бочки, куда не могли проникнуть ни влага, ни черви, были заполнены водой, вином, мукой, солониной, фруктами. Насколько могли судить Дрейк с Девонпортом — а глаз у них был наметанный, — большая часть оружия и пороха была уже погружена на корабли, но несколько моряков еще и сейчас переправляли груз этого сорта на один из кораблей под именем «Аргозия». Маленькую пинассу, шедшую вообще без всякого флага, не окликнула даже портовая стража. Дрейк подал знак, что пора возвращаться на «Бонавентуру».

— Даже если вице-адмирал Бэроу заартачится, мы вдвоем можем взять Кадис, — сказал Дрейк.

— Если ударим сегодня же, пока они так мило отдыхают.

— Я готов взять на себя ответственность за действия, предпринятые в интересах Англии, — заявил Дрейк. — Вы слышали вчерашнее дурацкое предложение Бэроу — послать губернатору Кадиса депешу с предложением провести переговоры?

Девонпорт усмехнулся:

— Вы намерены обойтись без встречи с вице-адмиралом и не собираетесь поинтересоваться его мнением?

— Вот именно, — подтвердил Дрейк.

— Правильно, Фрэнсис. Захотят — поднимут якоря и двинутся за нами следом, не захотят — управимся без них.

— Я пойду на «Бонавентуре», а вы — на своем «Дерзновенном» у меня в кильватере.

Выберем какой-нибудь корабль, разнесем его в щепки и посмотрим, что получится.

— Давайте откроем огонь по «Аргозии».

Там полно оружия и пороха.

— Договорились, — спокойно сказал Дрейк.

— Мэтью, мы торчим на солнцепеке три дня! Ничего не видим, ничего не слышим, даже ни одного приятного запаха кругом! — Она сморщила нос и обмахнулась веером из соломки. — Вдруг их всех уже взяли в плен? — спросила она, дав волю воображению.

— Без единого выстрела? — фыркнул он.

— Откуда ты знаешь, что мы можем что-нибудь услышать с такого расстояния? — упорствовала она. — Давай подойдем поближе!

Он и сам уже почти решился идти на Кадис, но счел необходимым объяснить:

— Сабби, ты и представления не имеешь о том, что такое морской бой. Выстрелы из пушек… от них у тебя из ушей может пойти кровь! Корабельные пушки заряжаются раскаленными докрасна чугунными ядрами, гвоздями, всякими смертоносными железками! В любой момент из-под твоей руки могут быть выбиты перила, или у тебя под ногами разлетится деревянный настил. Когда тебя обстреливают — кажется, будто на тебя сама смерть обрушивается! И еще более страшная судьба тебя ждет, если твое судно враг берет на абордаж. Лучшее, на что ты можешь рассчитывать, — это счищать чужие кишки у себя со шпаги. А ведь возможно и кое-что похуже.

— Ты просто хочешь запугать меня! — накинулась на него Сабби, хотя сердце у нее стучало молотом от отвратительных картин, которые он ей рисовал — Обо мне можешь не беспокоиться: если я и дальше буду тут болтаться, я умру от тоски, и ты можешь скормить меня рыбам.

Он отвернулся от нее, чтобы выкрикнуть команду, а потом бросил ей через плечо:

— Иди-ка лучше вниз.

Она упрямо вздернула подбородок и закричала:

— Не может быть и речи! Дай мне подзорную трубу, чтобы я ничего не пропустила!

Вице-адмирал Бэроу был возмущен донельзя, увидав, что «Бонавентура», подняв флаг, на всех парусах движется мимо него в Кадисскую гавань. Отчаянными сигналами флагмана пренебрег и «Дерзновенный», устремившийся за первым ослушником. Вице-адмирал обвел взглядом английскую эскадру и глазам своим не поверил: «Золотая Лань» последовала примеру тех двоих!

Дрейк и Хокхерст расположили свои корабли с левого борта от «Аргозии». Когда они, под реющими на ветру английскими флагами, ворвались в Кадисскую гавань, там началось смятение. Испанских моряков охватила паника: их застигли в такой момент, когда они меньше всего этого ожидали.

Широко расставив ноги, раздетый до пояса, Хокхерст поднял руку, чтобы подать сигнал своим пушкарям. Его рука резко опустилась вниз, и батареи обеих палуб с правого борта «Дерзновенного» полыхнули огнем.

Сила отдачи заставила корабль резко накрениться; тем временем команда уже втаскивала пушки внутрь корабля: их надо было снова зарядить, а заряжались они со стороны дула. Воздух наполнился черным дымом и запахом пороха. Вышколенная команда прочищала жерла пушек, устанавливала пороховые заряды, заводила ядра в стволы, возвращала пушку на место — и все это в течение минуты; затем они поворачивали свои потные, покрытые сажей лица к Хокхерсту, выкрикивали:

«Чисто!» — и, уставившись неотрывным взглядом на его руку, ожидали следующей команды.

Канонада гремела, Хокхерсту трудно было распознать на слух, где тут пушки кораблей Дрейка, а где — испанские, но внезапно словно трещина разорвала воздух — и здесь уже невозможно было ошибиться: то взрывались бочонки с порохом. Мачты и рангоут «Аргозии» разлетелись на куски. «Аргозия» начала заваливаться на борт, и морская вода хлынула в открытые пушечные порты. Матросы команды запутывались в натянутых над палубами сетках, которые предназначались для защиты от неприятельского абордажа. Крики барахтающихся в сетках и тонущих людей можно было слышать даже на берегу.

«Аргозия» затонула менее чем за две минуты. И тут произошло нечто невообразимое.

Когда вице-адмирал Бэроу неохотно двинулся во главе своей флотилии в Кадис, то все увидели, что испанцы капитулируют. Один потопленный корабль — и они сдались!

И тогда закипела работа. Все англичане дружно принялись за дело: любые разногласия были временно позабыты. Все молчаливо признавали лидерство Дрейка в этой экспедиции, и моряки — все до единого! — выполняли его распоряжения. Немногочисленным испанским матросам, которым выпало такое везенье — оказаться в этот день в гавани, — было разрешено беспрепятственно покинуть свои суда, затем англичане аккуратно и с толком сняли с обезлюдевших кораблей полезные грузы и перетащили их на борт своих галеонов.

Появление Мэтью на палубе «Дерзновенного» оказалось полнейшей неожиданностью для Хока. Мэтью весело приветствовал старшего брата, но время для родственных бесед было неподходящее.

— Какого дьявола ты здесь делаешь?

Впрочем, не имеет значения… мы перетаскиваем грузы с этих кораблей. Бери все, что не приколочено намертво, — оружие, провиант, одежду, седла, сбрую, палатки, вино. Весь фокус в том, чтобы устроить тут хорошую преисподнюю, прежде чем набегут подкрепления из Севильи.

Завершив погрузку, суда покидали Кадисскую гавань и брали курс на Англию. Дрейк и Хокхерст открыли огонь по уже пустым корпусам, предоставив им возможность покачаться на приливной волне. Всего ими было выведено из строя тридцать три испанских корабля.

Сабби стояла у поручней «Розы Девона», завороженная зрелищем горящих испанских галеонов, которые освещали темнеющее небо, окрашивая его цветами пламени. Ужас от зрелища тонущей «Аргозии», несомненно, должен был преследовать ее до конца жизни, однако другие события этого дня, свидетельницей которых она стала, удерживали ее у поручней как прикованную. Лицо у нее почернело от порохового дыма, а пролитые слезы прочертили на нем светлые дорожки. От этого многочасового стояния у нее все болело, и в конце концов она оторвалась от поручней и собралась спуститься в каюту. В этот момент взгляд Хока случайно упал на нее, и, хотя «Дерзновенного» отделяли от «Розы Девона» добрых две сотни ярдов, ошибиться он не мог. С исказившимся лицом он спустил на воду маленькую шлюпку, сам сел на весла и направился к кораблю брата. Он взлетел на борт, словно ангел мести, черный от пота и сажи. Он не произнес ни слова, боясь, что скажет что-то недозволенное.