На твоей стороне (СИ) - Давыдова Ирина. Страница 30

Диму разбудил громкий плач дочки. Быстро поднявшись с кровати, он подошел к Зое и, взяв ее на руки, принялся успокаивать. Выйдя из комнаты, спустился вниз, в кухню, положил ее в люльку, а сам постарался быстро приготовить смесь. В мыслях он прокручивал один и тот же вопрос: «Где его Юля?», ведь, услышь плач ребенка, она уже была бы здесь, рядом. А потому взяв наполненную бутылочку и подняв дочь обратно на руки, он принялся кормить ее. Малышка тут же перестала плакать и, прикрыв глаза, с удовольствием поглощала свой завтрак.

Жаров прошел в спальню Юли, но там ее не оказалось. Все вещи лежали на месте, а вот самой хозяйки нигде не было. Дима понял это, когда обошел весь дом. Ушла. Она ушла, оставив после себя воспоминания о прекрасной ночи. Что он сделал не так, почему она сбежала, и что творится в ее голове, он не знал. Отпускать свою любимую мужчина не хотел, и был уверен, что обязательно ее вернет. Она нужна ему, нужна им с Зоей, и Дима точно знал — они ей тоже нужны. Он видел отношение Юли к девочке, он вчера чувствовал, что она его любит, ощущал, как девушка реагирует на него, и теперь не позволит уйти просто так, без объяснений.

— Мы вернем нашу мамочку, я тебе обещаю, — прошептал Дима уснувшей Зоеньке, вынул соску из ротика, отставил бутылочку и, поднявшись из кресла, в котором сидел последние десять минут, уложил дочь в кроватку.

По-другому он представлял себе этот день. Мечтал проснуться рядом с любимой, приготовить ей завтрак, принести его в постель, а потом снова вместе покормить Зою. Только вот сама девушка решила все иначе, даже не объяснившись. Схватив мобильный, Жаров набрал номер Виктории, собираясь срочно вызвать ее к себе. Договорившись, что ее заберет Павел, он набрал номер самого помощника и, отдав приказ, принялся ждать.

Заглянув в спальню и убедившись, что Зоя по-прежнему спит, Дима схватил радио-няню и, спустившись вниз, вышел на террасу. Прекрасный солнечный день абсолютно не вязался с его настроением. До зуда в пальцах захотелось курить, но сигарет в доме не было, а потому, тяжело вздохнув, мужчина достал свой мобильный и попытался позвонить Юле, хотя и понимал, что трубку она не возьмет. Нет, телефон и вовсе был отключен.

— Черт! — выругался Дима и, пройдя к столику, уселся в плетеное кресло. — Что же творится в твоей головке, почему ты ушла, любимая? — шепотом спросил он, понимая, что ответа все равно не получит.

Не нравилось ему, что Юля так поступила, не нравилось, что она не поговорила с ним, словно не считала нужным. Может, она чего-то боялась? Но чего? Чего ей, светлой девочке, бояться? Чего опасаться?

— Дима, объясни, что случилось? Где Юля? — с порога заговорила взволнованная Вика.

— Она ушла. Рано утром, — ответил Дима, поднимаясь из кресла и передавая девушке радио-няню.

— Вот дуреха, — пробубнила себе под нос подруга Юли, откидывая в сторону сумочку. — Накрутила себя. Ладно, это она сама объяснит тебе, а теперь беги ее искать.

— Как думаешь, она будет дома?

— Вряд ли. Но ты езжай и туда. А я в сообщении скину тебе адрес ее родителей.

— С Зоей справишься?

— Ты еще во мне сомневаешься? — удивленно приподняв брови, спросила Вика, а потом, бросив взгляд на Павла, добавила: — Езжай! Я сама здесь разберусь.

— Спасибо. Зоя кушала полчаса назад.

— Хорошо, — кивнула она и позвала уже собравшегося уходить Диму. — Верни ее, сегодня же.

— Верну. Обещаю.

Виктория проводила Жарова взглядом и, посмотрев на радио-няню, прошептала:

— Надеюсь, ты примешь правильное решение, если любишь ее.

Дима мчался по трассе в сторону городка, в котором жили родители Юли. Как Вика и предполагала, дома ее не оказалось. Теперь он молил Бога, чтобы девушка была в родительском доме, а иначе ему снова придется организовывать поиски, только уже большой девочки.

В Калиновку Жаров заехал только спустя полтора часа, и за это время жутко перенервничал, стараясь хоть как-то понять, что именно заставило Юлю принять такое решение. Но он надеялся, что сейчас, наконец-то, сможет обо всем узнать, и больше никогда ее не отпустит.

Подъехав к нужному двору, вышел из машины и, постучав по воротам, открыл калитку и зашел внутрь. Территория была облагорожена, хоть и небольшая, но вокруг все было в цветах и зелени. Дима улыбнулся, заприметив справа от дома загороженный маленький участок, где бегали еще совсем крошечные цыплята. Здесь было так хорошо и уютно, что он понял: дома обязательно высадит цветы и заведет — может, не птицу, но каких-нибудь животных. Оказывается, это несет уют и покой. Где-то на деревьях щебетали птицы, вдалеке раздавался собачий лай, и даже один раз Дима услышал мычание коровы. Вот оно, умиротворение, подумал он и неожиданно замер, увидев, как из дома вышла заплаканная девушка. Юля его не видела, она стояла вполоборота к нему, вытирала слезы и что-то шептала себе под нос. К ее ногам тут же подбежала кошка и принялась ласково тереться, наверняка, при этом тихо мурча.

— Марусенька, девочка моя, — грустным голосом произнесла Юля, и у мужчины сжало все внутренности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ему так хотелось увидеть на губах девушки улыбку, а в глазах радость, но, увы, она была грустна, а в глазах стояли слезы. Подняв кошку, Юля прижала ее к груди и, всхлипнув, прошла к стулу, стоявшему возле столика под деревом.

— Ты все чувствуешь, да, Маруся? Все понимаешь, — шептала она, поглаживая пушистую кошку по шерстке, периодически отрывая от нее руку, чтобы вытереть слезы. — Люблю я их очень, люблю, но нельзя мне быть с ними.

Услышав эти слова, Жаров попытался подойти ближе, чтобы лучше слышать голос любимой, но предательская палочка под ногой хрустнула, выдавая его присутствие. Юлька резко обернулась, тыльной стороной ладони с силой вытерла слезы и, опустив кошку на соседний стул, соскочила со своего места. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова, Юля продолжала плакать, сама того не замечая, и рукой изредка вытирая слезы.

— Не приближайся, — девушка первой нарушила молчание и маленькими шажочками принялась отступать назад. — Прошу, не подходи ко мне, — вдобавок выставила руки вперед, тем самым показывая, что не хочет, чтобы он подходил.

— Юля, любимая, давай поговорим, — спокойно попросил Дима, делая шаг вперед.

— Нет, Димочка, прошу, не нужно. Уходи. Уходи! — надрывно закричала она и, рванув с места, побежала в дом.

Он тут же бросился за ней, но девушка в гостиной зацепилась ногой за палас и, споткнувшись, упала на пол. Дима, не теряя момента, схватил ее за плечи и, перевернув на спину, сам навис сверху, пытаясь удержать, и не давая Юле вырваться. Она же начала громко рыдать, стуча руками по его груди, и пытаясь вырваться из сильной хватки. Жаров перехватил ее запястья и прижал к полу, переживая, чтобы не сделать больно любимой. Никольская продолжала вырываться, мотала головой из стороны в сторону и рыдала, громко рыдала от бессилия. И слаба она была не физически, хотя многим и уступала Дмитрию, слаба сейчас она была душой, потому что не было сил бороться с любимым, который явно приехал за ответом.

Не в силах больше смотреть, как его девочка страдает, он резко отпустил ее руки, и сам прижался к родному телу, так, чтобы передать ей частичку своего тепла. Мужчина начал что-то нашептывать ей на ухо, и, наконец-то, Юля вскоре успокоилась, лишь изредка хлюпая носом.

— Не отпущу тебя, слышишь? Не отпущу, — твердил он, стараясь донести до разума девушки свои слова.

Спустя минут пятнадцать, а может, и больше, в комнате наступила тишина. Дима по-прежнему продолжал лежать на Юле, перенеся свой весь на руки, которые находились по обе стороны от ее головы. Слезы практически высохли, оставляя после себя дорожки немного потекшей туши, и, наклонившись, он губами коснулся ее пересохших губ. Юля, прикрыв глаза, тяжело сглотнула, и неожиданно тихо заговорила, начиная свой рассказ.